Про нехороший закон и про хорошего Зюганова
Субботний вечер с Владимиром Соловьевым, случившийся на прошлой неделе, не выходит у меня из головы.
Прежде всего, запомнилась замечательная дискуссия о том, вводить или не вводить налог на бездетность, в ходе которой длинноногая дива Лолита Милявская расчихвостила депутата Госдумы Герасименко. Очередная попытка законодателей переложить ответственность за вывод страны из демографического кризиса на самих граждан была не только осмеяна, но и провалена интерактивным опросом. Всего полторы сотни телезрителей согласилось поддержать новый налог, но свыше тысячи ста — решительно против. Граждан можно понять: дети, рожденные в результате насилия, пусть даже и государственного, вряд ли окажутся желанными и счастливыми. А если перевести дискуссию в практическую плоскость, то масса мужчин, изъятых из сексуального процесса и коротающих годы за колючей проволокой, тоже не способствует ожидаемому думцами демографическому взрыву.
С другой стороны, вопреки изумлению читателей, знакомых с моими политическими воззрениями, должен признаться: я едва не впал в восхищение от… товарища Зюганова.
Соловьев вывел на площадку представителей трех партий, готовых на выборах 2007 года поделить российский электорат. С главным коммунистом пытались схлестнуться Исаев из «Eдиной России» и Бабаков от новой партии «Жизнь — Родина — Пенсионеры». Не поверите, но даже для меня Зюганов был не только предпочтительнее, но и убедительнее. Рядом с ним, закаленным в политических боях и едва не ставшим даже президентом России десять лет назад, предстали какие-то политические пигмеи, что-то невнятно лепетавшие в ответ на его каверзные вопросы и, словно снежные комья, таявшие под зюгановской снисходительной усмешкой. Попытки Исаева и Бабакова представить рождение «новой левой партии» как едва ли не знамение времени и некое движение снизу (все знают, откуда это движение) напоминали действия неловкого школяра, воспетого некогда Аллой Пугачевой и пойманного за руку более опытным специалистом. Eсли бы это избиение младенцев состоялось в самый канун выборов, подобно телевизионному шоу, которое некогда продемонстрировал триумфатор 1993 года Жириновский, то старая левая партия сумела бы собрать неплохой урожай голосов.
Упаси боже, я не призываю голосовать за «вечно вчерашних». Претит их упрямое обожествление кровавого диктатора, их упорная вера, что все хорошее было вчера, а сейчас — одно только уничтожение народа и разорение крестьянства и нежелание понять, что все российские процессы — и хорошие, и плохие — есть следствие дня вчерашнего, в котором партии Сталина принадлежала абсолютная власть.
Была ли тогда вода мокрее? Участники недавней встречи, где мне пришлось побывать, уверяли, что — да. Собрались люди в возрасте, близком моему, и возрыдали о прошлом. Мол, и крестьяне самоотверженно трудились на колхозных полях (а сейчас уже и фермы повсеместно разобраны по кирпичику, и пахотный клин сокращается с каждым годом), и студенты с веселыми песнями выезжали на уборку урожая (а сейчас сидят с бутылками пива на пешеходном бульваре). И девушки были скромны и девственны…
Наверное, все это так. Правда, и студентки сейчас бывают всякие. И, может быть, хорошо, что студенты осенью учатся, а не работают «на дядю» по полтора месяца, причем, бесплатно, в то время как колхозники (я-то помню) убирают картофель на личных огородах.
Не понимаю только одного: почему при таком всеобщем энтузиазме и аграрном процветании население большой нашей страны не имело вдоволь продуктов питания (про талоны помните?). Когда были коровники, полные скота, энтузиасты-колхозники, отмеченные государственными наградами, миллионы студентов, убирающих небывалые урожаи… А сейчас ничего этого нет, но есть продукты. Вот загадка.
Так что на всякий случай я не стану голосовать за симпатичного и остроумного Зюганова, даже если он побьет своих незадачливых соперников не только фигурально, но и в прямом смысле слова.