Тюменские тайны рижского ОМОНа
Окончание. Начало в NN116-117, 124-125,128. Из показаний следствию Валерия Бровкина (продолжение).
«Увидев Гришу в пионерлагере «Юный дзержинец», я удивился. Он передал мне письмо от «деда» — так мы называли Гончаренко. Смысл письма такой, что с ним все нормально. Гриша это письмо после прочтения сжег. Потом я видел Гришу с Млынником.
Позже я рассказал Млыннику, что получил привет от «деда». Млынник ответил, что он в курсе, а Гриша приехал с предложением передислоцировать часть отряда в Приднестровье, где якобы создаются отряды по типу ОМОНа.
Вечером ко мне в штаб пришел Гриша. Он рассказал, что вместе с Гончаренко находится в Приднестровье на нелегальном положении. В Тюмени, мол, имеет надежные документы на имя Юрия Владимировича, фамилию не назвал. Он предложил мне поехать к ним в Приднестровье, предложил мне должность командира ОМОН. Я от этого предложения отказался.
… Когда мы вышли от генерала Башарина, Млынник мне рассказал, что он отдал распоряжение — отправил этих четверых, так как они все равно собирались уйти из отряда. Насчет оружия и боеприпасов Млынник сказал, что отдал их из своих личных запасов. Где эти запасы и что у него осталось из оружия, не говорил. Я и не спрашивал, все равно бы он мне правды не сказал…»
Справка. Гончаренко, он же Матвеев Николай Степанович, подполковник внутренней службы, бывший координатор МВД СССР деятельности ОМОНов в Прибалтике, затем начальник штаба охранно-штурмового батальона «Днестр» — заместитель министра внутренних дел ПМР.
Оксман Григорий Александрович, он же Левицкий Юрий Владимирович, родился в 1958 году в Риге, среднее техническое образование, лейтенант милиции, бывший старший оперуполномоченный уголовного розыска УВД Риги, с 22.07.1991 г. откомандирован в распоряжение ГУООП МВД СССР заместителем Гончаренко.
В связи с разночтениями в показаниях Млынника и его подчиненных, задержанных с оружием в Башкирии и этапированных в Тюмень, следствием было принято решение о проведении между ними 15 октября 1991 года очной ставки.
Но майор милиции Млынник по повестке облпрокуратуры в следственный изолятор, где содержались его бойцы, не явился.
***
8 октября 1991 года в Сургуте в кабинете начальника местного УВД полковника милиции Василия Хисматулина вооруженные латвийские полицейские при содействии работников МВД РСФСР арестовали и вывезли в Ригу заместителя командира рижского ОМОНа, старшего лейтенанта милиции Сергея Парфенова.
Законные н незаконные
Почему группа захвата из Латвии орудовала на территории другого государства — России — совершенно беспрепятственно (Парфенов находился в Сургуте в командировке — гонял браконьеров по Оби)?
Кто только не включился с октября 1991-го по август 1993 года в дискуссию о правовых аспектах этой все еще во многом загадочной истории: политики, журналисты, юристы… Разгадка головоломки — в письме от 04.10.1991 г. прокурора РСФСР Валентина Степанкова министру внутренних дел РСФСР Андрею Дунаеву: «В соответствии с заключенным между прокуратурами РСФСР и Латвийской республики протоколом об оказании правовой помощи, прошу Вас оказать содействие работникам криминальной милиции МВД Латвии в проведении ряда следственных действий на территории Тюменской области с участием работников ОМОНа и исполнении санкций на арест следующих лиц: Никифоров Игорь Тимофеевич, Норейко Юрий Александрович, Кузьмин Александр Леонидович, Парфенов Сергей Геннадьевич, Млынник Чеслав Геннадьевич, Чецкий Андрей Александрович. Особое внимание просим обратить на строжайшее соблюдение законности и предпринять меры, исключающие возможность столкновения между работниками ОМОНа и криминальной милиции Латвии в процессе выполнения этих мероприятий».
Резолюция Дунаева: «Оказать содействие, обеспечить задержание».
Руководители российских правоохранительных органов не исключали вооруженного сопротивления рижских омоновцев, оказавшихся в Тюмени. Но Млынник, узнав об аресте своего заместителя Парфенова, не стал испытывать судьбу и скрылся, оставив на имя начальника УВД Тюменского облисполкома генерал-майора милиции Башарина такой рапорт:
«В связи с изменением политической ситуации в Латвийской республике пребывание на ее территории ОМОН ВВ МВД СССР утратило силу. Подразделение было передислоцировано и подчинено Вам. Учитывая и анализируя информацию, которая излагалась и излагается в средствах массовой информации, явно видно, что развязана открытая политическая кампания в отношении отряда и меня. Поэтому считаю необходимым приостановить свою деятельность в органах внутренних дел до выяснения самой ситуации. Я всегда оставался и остаюсь верным присяге и долгу перед Родиной».
Но за сутки до его исчезновения из Тюмени ночью загруженный неучтенным оружием и боеприпасами ГАЗ-66 с потушенными фарами выехал из ворот пионерлагеря «Юный дзержинец» и по проселочной дороге проследовал к лесному берегу озера Кривое.
Вернувшиеся под утро на опорожненной от смертоносного груза автомашине предупредили сторожа Андрианова о молчании и скрылись.
Не дождавшиеся своего командира Млынника четверо подследственных омоновцев объявили голодовку и потребовали встречи с журналистами. В СИЗО допустили лишь корреспондента «Комсомольской правды» Федора Сизого.
На его вопрос: «Откуда оружие?» Зуев ответил: «Оружие и боеприпасы привезли из Риги на грузовых ИЛах. Ни в аэропорту Скултэ, ни в Тюмени нас не проверяли, и то, что у нас изъято, — всего лишь небольшая часть… Это трофеи. Мы выполняли приказ МВД СССР о разоружении незаконных формирований в Латвии. Потом оружие осталось у нас…»
Разрешение на обыск тюменской базы рижского ОМОНа следователь Смирнов получил через месяц. В опустевшем к тому времени «Юном дзержинце» он нашел лишь чистые бланки упраздненных к тому времени КГБ и МВД СССР и рапорта об увольнении тех омоновцев, кто уже находился в Приднестровье или возвратился в Ригу и сотрудничал с латвийским правосудием.
С одним из таких бывших «черных беретов» — Кузьминым — тюменский следователь Смирнов встретился во время своей командировки в Ригу при посредстве латвийской полиции на ее конспиративной квартире. Он давал показания следствию, являясь по тайным вызовам прокуратуры Латвии — его отпустили под подписку о невыезде, так как в августовских событиях Кузьмин не участвовал (был в отпуске).
На условиях анонимности возвратившиеся в Ригу бывшие омоновцы рассказали журналистам независимых балтийских газет:
— Когда мы уезжали в Тюмень, то у каждого было по два пистолета. Не говорим о патронах, гранатах, взрывчатке, которые во время службы было достать еще легче. Откуда это оружие, думаем, вы знаете… Когда мы воевали с Латвией, то какая-то часть оружия, изымаемого у латвийской милиции, присваивалась бойцами. То же нередко случалось и при задержании вооруженных преступников.
— Зачем?
— Не будьте наивны… Оружие сейчас стоит дорого, есть возможность продать. Тем, кто после службы в ОМОНе устраивается в охранные кооперативы, оно также необходимо. А кто-то захочет взять дубинку в зубы, автомат в руки и под красным флагом восстанавливать советскую власть…
— Какова судьба командиров рижского ОМОНа?
— Бывший начальник штаба Бровкин — в Тюмени. Заместитель командира отряда Парфенов — под арестом. Парфенов и Млынник были большими друзьями еще со школы милиции, где они вместе учились и жили в одной комнате в общаге. Eму Млынник доверял все секретные и рискованные дела, а после январских событий сделал своим первым заместителем. Никто из отряда не знал, кроме Млынника, куда пропал в последнее время Парфенов. Вскоре после этого его выдали. Он был приглашен для беседы в местный отдел милиции, где его задержали латвийские спецназовцы.
Предательство на каждом шагу…
Допросив в Риге с разрешения латвийской прокуратуры в качестве свидетеля Парфенова, Смирнов отправился через Москву в Тирасполь, чтобы провести такие же процессуальные действия в отношении укрывшихся там бывших рижских омоновцев.
К тому времени в Тирасполе за пьяный дебош в ресторане молдавская полиция задержала Чецкого, Никифорова, Кожевина и 4 ноября 1991 года выдала их Латвии.
— В Приднестровье уже назревал вооруженный конфликт с Молдавией, — рассказал позднее Виктор Львович. — Прокурор города рассказал мне о расстановке политических сил в республике — никакой законностью там уже не пахло. Соваться в батальон «Днестр», по существу являвшийся незаконным вооруженным формированием, не советовал. Но я все-таки побывал на базе этого батальона, но от разговоров со мной, тем более от официальных допросов, служившие там рижские омоновцы, скрывшиеся из Тюмени, отказались. Мне ясно дали понять, чтобы я уезжал из Тирасполь подобру-поздорову, что я и сделал, сопровождаемый угрюмыми взглядами бойцов этого подразделения.
После возвращения в Тюмень Смирнова отстранили от расследования за независимость суждений о политической подоплеке всей истории с рижским ОМОНом. В июле 1992 года уголовное дело в отношении Бакова, Зуева, Позднякова и Шахова было прекращено за недоказанностью их участия в совершении преступления, предусмотренного статьей 218, ч. 1 УК РСФСР. Из-под стражи их освободили раньше: они уехали из Тюмени.
В августе того же года в Тюмени в сопровождении бывших бойцов рижского и вильнюсского ОМОНов появился бывший заместитель начальника уголовного розыска УВД Риги майор милиции Владимир Антюфеев, он же Шевцов, ставший в ПМР министром госбезопасности, полковником, и являющийся таковым до настоящего времени.
Тогда они попытались найти спрятанное здесь в сентябре 1991 года оружие и боеприпасы, однако из-за большого разлива реки не смогли отыскать место тайного арсенала. Не помог и металлоискатель — берега озера Кривое сильно засорены металлоломом.
Потом интерес к вывезенному из Риги и закопанному в окрестностях Тюмени оружию пропал: его стало возможным легче купить, похитить или захватить из арсеналов Советской армии.
Не удивимся, если при реконструкции базы отдыха «Верхний Бор» строители обнаружат этот тайник.
Несмотря на широкое общественное движение в защиту Парфенова, латвийское правосудие приговорило его к трем с лишним годам лишения свободы. Судебный процесс начался 15 сентября 1992 года и затянулся не на один месяц…
Как рассказал мне позднее экс-глава администрации Тюменской области Леонид Рокецкий, «в Москве настойчиво «советовали» не будоражить ситуацию с Парфеновым — отсидит, мол, и все забудется. Но я заупрямился. Неожиданно меня поддержал авторитетный тогда Анатолий Собчак. Он по-соседски переговорил с президентам Латвии Улманисом, и тот высказался за передачу Парфенова России. Сочинили соглашение о порядке обмена осужденными. Я пообещал принять его в Тюмени, обеспечить жильем и работой…»
7 августа 1993 года Парфенов возвратился в Тюмень. Но в отряд не вернулся: по соглашению с Латвией считался осужденным на неотбытый срок — полгода. Работал в одном из частных охранных предприятий, избирался депутатом Тюменской городской Думы.
8 очередной раз о рижском ОМОНе вспомнил президент Российской Федерации Борис Eльцин в октябре 1993 года, когда другие, не установленные до настоящего времени наемники расстреляли в Москве из танковых пушек здание Белого дома и подавили антиправительственный мятеж.
Но это уже московские тайны.
***
фото: