Акутагава — брат наших Наташи и Сони
Рюноскэ Акутагава. Сочинения в четырех томах. «Полярис», 2006.
Японский классик, известный и популярный не менее чем Юкио Мисима, во всех своих произведениях несет одну и ту же мысль: душевное опустошение — профессиональная болезнь гениев. И верного лекарства от нее пока не придумали.
Четырехтомник, выпущенный’ московским издательством «Полярис», — самая крупная русская публикация Акутагавы в XXI веке, больше половины произведений переведены на русский впервые.
Особенно внимательное отношение писателя к русской литературе (Акутагава читал наших классиков) и вообще к России придает любому новому его изданию у нас оттенок события символического.
Причем стоит заметить, что каким бы прочным и всевозрастающим ни был русский интерес к Японии, он по-прежнему выглядит как нечто экзотическое. А в Японии, стране самобытной, уже в самом начале XX века молодежь читала Достоевского и Тургенева, даже пренебрегая собственными классиками.
В предисловии к сборнику, который должен был выйти в России в 20-х годах, но так и не вышел, есть такие слова Акутагавы: «… его написал японец, который считает ваших Наташу и Соню нашими сестрами».
Так вот, Толстой и Тургенев так же естественно располагаются в его новеллах, как и живописец Янькэвэень. Их книги читают герои Акутагавы.
В первый том «Начало пути» вошли ранние новеллы писателя, относящиеся к 1914-1919 годам. Второй том — «Зрелость» — наполнен произведениями 20-х годов, третий немного цинично назван «Итоги». Здесь можно прочесть новеллы последних лет жизни писателя. В четвертый том попали очерки, миниатюры, эссе на литературные темы, а также отдельные письма. Eще последний том снабжен подборкой фотографий писателя и его рисунков.
Вообще, графическое творчество Акутагавы было положено в основу оформления четырехтомника. Резкие и невеселые рисунки красуются на обложках книг.
Россыпь прозрачных и загадочных кристаллов — вот что такое собрание сочинений Акутагавы. Eго язык чист, как родниковая вода, но его простота и ясность обманчива, особенно в критических работах.
Акутагава заявлял, что он — «самый противоречивый писатель». К слову, противоречивых авторов всегда было много, но люди с таким здоровым отношением к парадоксам — дело исключительное.
Постепенно, от развития сюжетов древних японских летописей, от преломления своего личного опыта в условном персонаже по имени Ясукити, Акутагава пришел к чисто автобиографическим историям. Новеллы превратились в разрозненную летопись внутреннего мира писателя.
Препарировать этот четырехтомник, выделяя особо удачные или не очень удачные произведения, не нужно. Интересно все: от самых отвлеченных историй до самых личных писем.