Время — назад!
За стенами театра шумят магистрали, сверкает огнями реклама, а на сцене — темная глушь.
Один режиссер находит в глуши последний оплот нравственности, другой — сердцевину жизни, для третьего это край земли, где начинается небо.
Александр Горбань сочинил «деревенские нескладушки с одним перекуром» на основе пьесы Александра Коровкина «Рябина кудрявая». Бесстыдная частушка обрывается слезой, надрывные страданья переходят в озорные наигрыши. «Да, и такой, моя Россия, ты всех сторон дороже мне», как сказал Блок, певец сумрачных сторон действительности.
Затем в курганском театре драмы появились «сладкогорькие воспоминания» Линаса Зайкаускаса о заброшенном уголке, где доживают век ненужные люди.
Иногда к ним приезжает почтальонша. На велосипеде. Сюда не ходят поезда: рельсы разобрали. Телеграф молчит, часы остановились.
Был случай, почтальонша привезла анкеты для переписи населения: ненужные люди вдруг понадобились для статистики.
Пьесу «Берег неба» по мотивам произведений Тонино Гуэр-ра написали Линас Мариюс Зайкаускас и Виталий Асовский. Десять лет назад она была поставлена в Вильнюсском театре русской драмы. Курганская постановка — вторая.
Сценическое действие подобно медлительной, бедной событиями старости. Ползет улиткой по шпалам, проваливаясь в паузы, ощупывая незначительные подробности.
Тускнеет память, краски выцветают. Ветшает одежда, давно не модная, лишь бы удобная. Допотопные буфеты, шкапы, комоды смотрятся надгробиями. Eще одна пауза — и жизнь замрет.
Лишь бы публика не уснула навеки вместе с героями спектакля.
Особо беспокоиться не стоит, зрители, в основной своей массе чувствительны и сентиментальны, могут переживать линейную схему как объемную реальность, пускают слезу при одном слове «умер». Скучают только отдельные черствые граждане. Им недостаточно мудрых мыслей и красивых картинок, напоминающих фотографии в бабушкином альбоме. Они улавливают аллюзию с фильмами Феллини и грузинскими киноновеллами, но культурный багаж не спасает от скуки.
Интерес к фигурантам истории, рассказанной в «Береге неба», зависит от актеров, от того, сумеют ли они показать простодушие, искренне и стилистически точно. Происшествия, значимые для персонажей, должны приобрести такое же значение для стороннего наблюдателя, чтобы он сбавил привычную скорость, не умозрительно — сердцем — принял сладость и горечь каждого мгновения.
В тюменском театре драмы в последний раз сыграли «Убийство Гонзаго». Постановке больше пяти лет. Постарела ли? Скорее, родилась старой.
Актеров бродячей труПпы пригласили в Эльсинор, чтобы они развеяли меланхолию принца Гамлета. У Гамлета, однако, своя цель: с помощью представления разоблачить короля Клавдия, братоубийцу. Параллельно плетут интригу королевский советник Полоний и друг принца, Горацио.
Сквозная мысль: актеры — читай, творческая интеллигенция -заложники в чужой игре, но они выше и чище политиков, хотя морально не всегда безупречны.
Что ж, мне льстит эта мысль. Кому из творцов не польстит. Можно выкрикнуть ее с трибуны, можно написать на плакате и ходить с ним под стенами дворцов. Но как вытерпеть прокламации о превосходстве художника над интриганом, когда их произносят в театре, каменея скулами, сверкая очами…
Другие компоненты пьесы Недялко Йорданова, не идейные, а, так скажем, театральные и любовные, неплохо перенесли испытание временем. В постановке Алексея Ларичева они даже расцвели, как показал последний спектакль.
Ирина Тутулова, Ольга Игонина и Геннадий Баширов мастерски исполнили партии в любовном трио, дуэты тоже были хороши. Наталья Коротченко проявила и актерские способности, и душевную глубину Офелии. Репетиция пантомимы, во время которой лицедеи соперничали за роли, имела бы успех в любом капустнике.
Иначе звучал финал: спокойнее, гармоничнее.
Жаль проститься со сценографией. Алексей Паненков создал величественную красоту, довлеющую над сиюминутным, она приподымала «Гонзаго» над злобой дня.
Ну а то, что сразу- но удалось и потом не исправились, пусть уходит в архив.
Затемнение. Возвращаемся в нашу жизнь.
***
фото: Фотоафиша спектакля «Берег неба».