Между двух приказов
17 ноября 1941 года Верховный главнокомандующий Сталин и начальник Генерального штаба маршал Шапошников подписали приказ N 0428.
«Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет теплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населенных пунктах.
Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом — такова неотложная задача, от решения которой во многом зависит ускорение разгрома врага и низложение его армии.
Приказываем:
1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог.
2. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе немедленно бросить авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и подготовленные диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами…
3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать.
4. Ставке каждые три дня отдельной строкой доносить, сколько и какие населенные пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты.
5. В каждом полку… создавать добровольческие команды по 20-30 человек из наиболее отважных и крепких в политико-моральном отношении бойцов, командиров и политработников…»
При установившихся в Подмосковье 30-градусных морозах немецкое командование издало свои приказы.
«К борьбе с врагом за линией фронта еще недостаточно серьезно относятся. Все еще продолжают брать в плен коварных, жестоких партизан и выродков — женщин; к одетым в полувоенную или гражданскую форму отдельным стрелкам из засад и бродягам относятся все еще как к настоящим солдатам и направляют их в лагеря для военнопленных. Пленные русские офицеры рассказывают с язвительной усмешкой, что агенты Советов свободно ходят по улицам и зачастую питаются из походных немецких кухонь.
Не вдаваясь в политические соображения на будущее, солдат должен выполнить двоякую задачу:
1. Полное уничтожение большевистской ереси, советского государства и его вооруженной силы.
2. Беспощадное искоренение вражеского коварства и жестокости, и тем самым, обеспечения безопасности жизни вооруженных сил Германии в России…
… Все уличенные партизаны, независимо от пола, в форме или в гражданской одежде должны быть публично повешены.
Во всех селах, где партизаны находят приют или снабжение продовольствием, дома сжигать, заложников расстреливать, пособников вешать.
На всех входах в населенные пункты, занятые войсками, должны быть выставлены усиленные караулы. Гражданские лица, не имеющие немецких пропусков, должны расстреливаться на месте.
Солдат обязан во всех случаях, во время службы, на отдыхе, на обеде, иметь при себе оружие.
Командирам соединений предоставляется право представлять к награде лиц, особо отличившихся в борьбе с партизанами, равно как и лиц, отличившихся в боях…»
Между этими равными по жестокости приказами оказалась 65 лет тому назад десятиклассница 201-й московской школы Зоя Космодемьянская.
Впервые о ее судьбе написал военкор «Правды» Петр Лидов — к нему из документов разгромленной в январе 1942 года под Москвой немецкой дивизии попала фотография, обошедшая позднее весь мир: девушка с петлей на шее и табличкой «поджигатель».
Тогда Лидов не знал ее настоящего имени. Свой очерк, опубликованный 27 января 42-го года в «Правде», он назвал «Таня». Потом труп повешенной в деревне Петрищево эксгумировали и опознали Зою Космодемьянскую.
Страна остро нуждалась в героях: немцы все еще стояли под Москвой. Уже 16 февраля Зое посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. 18-летняя комсомолка-партизанка, пойманная немцами при поджоге конюшни, превратилась в святую. «Группа комсомольцев-партизан перешла через линию фронта. Две недели они жили в лесах на земле, занятой гитлеровцами. Ночью выполняли задание командира, днем спали где-нибудь на снегу, грелись у костра. Eды они взяли на пять дней, но растянули запас на две недели. Зоя делилась с товарищами последним куском хлеба, каждым глотком воды…
… Потом пришла пора им возвращаться. Но Зоя все твердила, что сделано мало. Она попросила у командира разрешения проникнуть в деревню Петрищево.
Она подожгла занятые фашистами избы и конюшни воинской части. Через день она подкралась к другой конюшне, на краю села, там стояло больше двухсот лошадей. Достала из сумки бутылку с бензином, плеснула из нее и уже нагнулась, чтобы чиркнуть спичкой, — и тут ее сзади схватил часовой».
Так описывался в советской литературе подвиг Зои Космодемьянской. В действительности она не была партизанкой. Мобилизованную комсомолом девушку в ноябре 41-го направили в войсковую часть 9903, которой командовал майор Артур Спрогис. В пригороде Москвы — Кунцево, в здании детского сада, вчерашних школьников обучили навыкам диверсионной работы: закладывать взрывчатку, бросать бутылки с бензином, поджигать…
Через четыре дня такого обучения — 23 ноября группу из десяти человек, в которую включили Зою, перебросили на занятую немцами территорию Наро-Фоминского района.
Спрогис приказал поджигать дома в подмосковных деревнях, хотя знал, что отправленные им в тыл врага неопытные диверсанты действовали неумело и быстро попадали в руки немцев — из пяти тысяч добровольцев в/ч 9903 уцелело всего около тысячи.
Прощаясь, Спрогис вручил Зое револьвер: «Eсли попадешься, то лучше застрелись. Ты слишком хороша, чтобы они просто так тебя повесили».
Пять дней диверсанты блуждали в подмосковных лесах. Четверо отстали по дороге. Трое смалодушничали. 27 ноября к деревне Петрищево вышли старший группы Борис Крайнов и 18-летние Василий Клубков и Зоя Космодемьянская.
Крайнов метнул в крайние избы бутылки с зажигательной смесью и скрылся в лесу. Других поджигателей задержал 55-летний лесоруб Верейского лесхоза Семен Свиридов и передал немцам. Зоя не успела застрелиться. На допросе упорно молчала, даже свое настоящее имя не выдала. Пытки не помогли. Утром 29 ноября ее повесили.
А Клубков через четыре дня после присвоения Космодемьянской звания Героя объявился в Москве в штабе разведотдела Западного фронта. Он рассказал, что в Петрищево его схватили немцы и отправили в Можайск, но он бежал из плена и вышел к своим. На вопрос о судьбе Космодемьянской Клубков ответил, что ничего о ней не знает «с тех пор, как разошлись для поджога деревни, занятой немцами». Eго показания не вязались с отчетом Крайнова, поэтому 2 марта 1942 года начальник Особого отдела НКВД Западного фронта комиссар госбезопасности 3-го ранга Лаврентий Цанава санкционировал арест Клубкова. Следствие провели за девятнадцать дней: арестованный признал, что когда его поймали и избили немцы, он испугался и согласился на них работать.
«О Космодемьянской Зое немцам я рассказал, что она вместе со мной прибыла в деревню поджигать дома, после чего немцы начали избивать ее резиновыми палками. Потом ее увели, и я ее больше не видел».
После непродолжительного обучения в Смоленской разведшколе Клубкова отправили через линию фронта в село Барятино узнать численность советских войск и вооружения, но он пошел в Кунцево, где находилась в/ч 9903.
16 апреля 1942 года предателя расстреляли. Лесоруба Свиридова за пособничество врагу приговорили к расстрелу 4 июля того же года.
Политики и историки еще долго будут спорить о причинах победы советского народа над германским фашизмом. Но их уже назвала Зоя Космодемьянская: «Нас двести миллионов — всех не перевешаете!»
***
фото: