Товарищ Сталин тихой сапой снова входит в каждый дом?
Первый чрезвычайный съезд в защиту прав человека, дважды откладывавшийся из-за отсутствия денег, все-таки состоялся в Москве 20-21 января. Присутствовали делегаты из 64 регионов.
На съезде, пожалуй, впервые прозвучало слово «путинизм», причем с отрицательным оттенком. Печатная и электронная пресса, так или иначе подконтрольная правительству, съезд практически замолчала, поэтому есть смысл хотя бы конспективно коснуться того, как правозащитники видят текущую ситуацию, и обозначить идеи, прозвучавшие на этом мероприятии.
Правозащитники встревожены тем, что новый политический режим, установившийся за последние полтора года в нашей стране, превращает Россию в полицейское государство с перспективой реставрации тоталитаризма.
…Сворачивание судебной реформы, ужесточение уголовного законодательства и вытеснение из судебного процесса общественности; милитаризация государства и общественного сознания и зависимость президента от силовых ведомств; планы номенклатурного изменения Конституции.
— Вертикаль власти, выстраиваемая президентом, унификация конституций национальных республик, изменение способа формирования верхней палаты Федерального Собрания, ограничение ее функций и создание Государственного Совета выдается за стремление упорядочить деятельность государственных органов. Но эти преобразования ведут к неограниченной власти президента и фактически превращают многонациональную Россию из государства федеративного в жестко централизованное, унифицированное, — говорила Eлена Боннэр.
Делегаты отмечали усиление давления на независимую прессу. По их мнению, две чеченские войны и фактический геноцид чеченского народа — это главная беда и позор новой России. Они говорили о послушном парламенте, о назначаемой его верхней палате, о том, что Центризбирком, судебная власть, прокуратура все более политизируются и становятся управляемыми.
Общество, если оно не хочет быть вновь растоптанным всесильным государством, должно бы сопротивляться. Но, печально констатирует съезд, за годы перестроечных мук гражданское общество так и не созрело, а население молчит. Однако участники обращаются со своей тревогой именно к обществу с призывом противостоять тихому конституционному перевороту, а не к президенту, которого на съезд не пригласили. Президент строит сильное бюрократическое государство, а правозащитники — за сильное правовое. Они видят свою задачу, как и при советской власти, в защите прав человека от государства и его чиновников. Права личности выше любых групповых прав, будь то класс, нация или религиозная группа. И нарушение прав человека не может быть лишь внутренним делом государства и не может быть оправдано никакой необходимостью или целесообразностью.
Правозащитное движение мыслит себя гражданской, а не политической оппозицией, и не хочет быть оппозицией непримиримой, оно готово быть помощником власти в деле строительства открытого и демократического общества.
Наиболее ярким и прямым, по отзывам печати, было выступление Явлинского, который от имени своей партии выразил солидарность со всем, что говорилось на съезде:
— Власть считает всех, кто борется за права человека, своим оппонентом, своим врагом… У нас притворная свобода слова, притворная независимость судебной системы, притворные выборы, притворная многопартийность: партия власти имеет особые привилегии, еще большие, чем имели партии власти, существовавшие с 1990 года… У нас притворное разделение властей, потому что наше правительство не подотчетно никому. Сегодня с оппонентами не спорят. Сегодня, если серьезно займутся оппонентом, его «закажут» в прессе, на телевидении или за три часа до часа «икс» снимут с выборов.
Наиболее характерной чертой сегодняшней власти, продолжал Явлинский, является отсутствие каких бы то ни было представлений о ценности человеческой жизни. Сегодня мы наблюдаем полное отсутствие малейших представлений о том, что есть неотчуждаемые права и свободы. Говорить о них с властями бессмысленно.
В нашей стране складываются основы новой политической системы. Явлинский называет ее «неузнаваемым национал-большевизмом». Попытка строительства капитализма — без гражданского общества, без независимой судебной системы, без законов использования и понимания национальных традиций и культуры — создает не меньшего врага открытому обществу, чем фашизм и коммунизм…
Заголовок — о том, что «Сталин тихой сапой входит…», — взят мной из бардовской песни. И поставлен вопросительный знак.
Две империи, «вертикальнее» которых не было в мире, в одном столетии развалились при равнодушном молчании народа. Народ же заговорил, точнее, заорал, когда они скончались и стал устраиваться при свободе, как он ее понимал.
Надежда, однако, есть. Eще пятнадцать лет тому назад все отечественные правозащитники могли собраться в одной коммунальной квартире, как заметила в приветствии съезду Eлена Боннэр. Съезд собрал более 1000 участников. Внушителен и список общегражданских и профильных правозащитных организаций, отделения которых есть почти во всех регионах страны.
P.S. На пресс-конференции Геннадия Райкова я задал ему вопрос, как он относится к прозвучавшим на съезде тревогам об угрозе наступления диктаторского режима. Геннадий Иванович ответил, что из общения с Путиным и во время посещения регионов он вынес убеждение: такой угрозы нет.