Нас все уважали
Самые популярные мифы и легенды замешаны на ложном патриотизме, фальсифицированной истории и национализме. Им нет числа. Поговорим о некоторых.
Имеется в виду миф о том, что нас уважали, кода мы были «великой державой». Даже супердержавой. Это кто же нас уважал? И за что? За то, что мы освободили мир от фашизма, отвечают патриоты, дети которых охотно носят черные рубашки, орут «хайль», вытягивают руки в фашистском приветствии, весь небогатый интеллект тратят на доказательство того, что свастика — исконно славянский символ. Не освобождали мы мир от фашизма. Мы с ним заключали тайные договоры о разделе мира, мы ему тайно помогли восстановить военную машину и обучить их асов и танкистов. Мы молчали, когда фашистский сапог топтал Eвропу. Два фюрера пили в это время за здоровье друг друга. Это потом, «когда друг оказался вдруг» заклятым врагом, пришлось ломать ему шею и спешно превращать слово «фашизм» в ругательство, чтобы только не называть его истинным самоназванием — «национал-СОЦИАЛИЗМ».
Мы победили не фашизм, а разгромили его армию. Мы не освободили Eвропу, мы ее отняли у разбойника и присвоили себе. И насадили там свой социализм. Эти освобожденные народы не уважали нас, они покорились до поры до времени и с радостью разбежались при первой возможности, срыв и взорвав памятники, у которых пели такие трогательные песни. И это было не предательство, как нас сейчас уверяют бывшие пропагандисты интернационализма с пистолетом у виска. Это была реакция любого живого существа, когда вдруг проржавеет клетка. Смешно было бы ее чинить. Фашизм и тоталитаризм, что почти одно и то же, искоренили в бывшем рейхе союзники, мы же в ГДР выпестовали свой вариант. Не случайно именно на «новых землях» ФРГ, бывших цитаделью показного интернационализма, наиболее сильны расовые и националистические выходки.
Кто же нас еще уважал и за что? Террористы из джунглей Африки и Америки — за оружие и науку: даже в университете им. Лумумбы преподавали высокое искусство взрывных работ и политических переворотов. Eще нас любили «свободолюбивые» страны — за то, что достаточно было пообещать поставить на главной площади в какой-нибудь Тумбо-Юмбии памятник Ленину — и оружие текло в неограниченном количестве.
Остальной мир нас не уважал, а просто боялся и называл нас Верхней Вольтой с ракетами, а наших руководителей — Чингисханами с телефоном. Не уважали и за неспособность прокормить себя, и за лагеря, и за безгласность, и за вечное потрясение атомной бомбой, так удачно украденной у тех, кому обещали показать кузькину мать, закопать, похоронить, обогнать и перегнать и т.д.
Не были мы великой державой, а только большой, вооруженной и очень опасной. Великая страна — Голландия, чуть ли не треть своей территории отвоевавшая у моря. Великая страна — Япония, отказавшаяся от имперских амбиций и ставшая одной из ведущих стран мира в области образования, техники и технологии, не имея почти никаких природных богатств. Великая страна — Соединенные Штаты Америки, всего лишь за двести лет ставшая и идейным, и экономическим лидером мира.
Великие державы не рассыпаются как карточный домик. Настоящая дружба не перерастает мгновенно в неприязнь. Попробовали бы три американских губернатора, собравшись где-нибудь на ранчо за бутылкой виски, распустить Соединенные Штаты. Ведь к этому сводятся аргументы плакальщиков по утерянной родине — «Союза нерушимого». Как правило, эти плакальщики — те же люди, которые скрупулезно подсчитывали, какое это тяжкое бремя — кормить этих неблагодарных младших братьев, люди, которые стоя аплодировали провозглашению независимости (от кого?) России, которые видели в путчистах спасителей отечества и героев и добились не суда над ними, а мест в парламенте.
Уважать нас начали как раз тогда, когда мы из пугала человечества стали превращаться в нормальную страну без фанфаронства, без угроз, без ложной гордости, граничащей с гордыней, в страну, вспомнившую, что ей и ее культуре не семьдесят лет, что она исповедовала не только ленинизм, а восемьсот лет была христианской страной, в страну, которая вспомнила, что с Eвропой можно не только воевать, не только красть у нее военные секреты, но и перенимать и дарить культуру.
Мы успели и много и мало за эти десять лет. У нас были громадные ошибки и провалы. Но мир не отвернулся от нас. Он нас больше не боится. Он на нас надеется. Он нас уважает.