Свобода, свободы, свободе…
Оставим астрономам путаницу григорианского и юлианского календарей, продолжительность суток, что не делится без остатка на 24. Поговорим о датах. Неделя началась 19 февраля.
А Девятнадцатого Февраля (именно с большой буквы!) 1861 года император Александр II подписал указ об освобождении крестьян от крепостной зависимости. Спустя почти три века после того, как в конце царствования Ивана Грозного, по одним источникам, или в начале правления Феодора Иоанновича, как утверждают другие, отменено было право перехода крестьян от хозяина к хозяину. Так называемый Юрьев день.
Триста лет. Двенадцать поколений, рожденных в рабстве. Какими бы причинами, экономическими или политическими, каким бы «народным характером — кротким, смирным, терпеливым до крайностей», по утверждению историка М.П. Погодина, это ни объяснялось, — не учитывать трех веков кабалы в формировании общественного сознания невозможно.
Кстати, фольклорная формула «триста лет» странным образом впечаталась в подлинную историю России. Триста лет татаро-монгольского ига. Триста лет крепостной зависимости…
Может быть, закреплением этой мысли, неотделимости крепостничества от исторического пути России объясняется тот непонятный факт, свидетельствующий о равнодушии, с каким наше общество относилось и относится к этой дате.
Достаточно сказать, что первое столетие освобождения крестьян — 19 февраля 1961 года — фактически прошло незамеченным. Может быть, все внимание общества было поглощено денежной реформой, которая случилась за полтора месяца до юбилея. Факт остается фактом — не заметили. Ни политики, ни историки. Очень хорошо помню, что хватились много времени спустя. Кажется, в аджубеевских «Известиях» было напечатано нечто вроде оправдания: мол, позабыли, а что отмечать-то? Все равно царское правительство обмануло крестьян — освободило без земли…
Можно посчитать эти слова уловкой. Но мне думается, что и на самом деле советское общество истово придерживалось такой точки зрения. Бытие определяло сознание. Экономика — базис, идеология и политика — надстройка. Свобода без клочка земли — не свобода…
Все-таки много воды утекло с 1961 года. Уже почти половина рокового российского трехсотлетия прошла. Противоречивые мысли складываются у меня в голове. Например: а разве крестьян закрепляли с землей? Разве при Иване Грозном уходили они к другому боярину или в монастырь, не оставляя пашни, на которой работали? Или — одновременно с освобождением крестьян в России были освобождены — после гражданской войны Севера и Юга — чернокожие рабы в Соединенных Штатах. По сути — те же крестьяне-хлопкоробы, которые полторы или две сотни лет батрачили на плантациях Джорджии и Луизианы. Что-то не встречалось мне документов, чтобы их освобождали вместе с плантациями.
Но нет, накрепко вколочен экономический детерминизм — обусловленность всех общественных процессов экономикой. Может быть, поэтому мы не очень четко представляем себе, что такое просто Свобода?
Десяти лет не прошло, а мы, сегодняшние, уже тяготимся обретенными недавно свободами. Нас раздражает свобода печати. Свобода торговли… Свобода в выборе губернаторов и президента. Пугает свобода… Самому решать свою судьбу.
Ах, как мы привыкли костерить Запад за его стяжательство и бездуховность, за поклонение золотому тельцу! Но вот пример, о нем рассказывали тюменцы, которым в дни войны в Персидском заливе довелось вместе с другими иностранными специалистами, добывавшими нефть в Кувейте, оказаться между двумя противоборствующими сторонами. Государства прислали самолеты за своими гражданами. Времени в обрез. Но наши заявили: без вещей не полетим! Не секрет, что поездка за рубеж в конце восьмидесятых — начале девяностых годов давала прежде всего возможность приобрести дефицит. Вот-вот начнут бомбить аэродромы. Рядом итальянцы, схватив в охапку женщин и детей, налегке улетают. Наши: «Без вещей не полетим!». И не полетели. Добились разрешения грузить все нажитое. Не могу осуждать. Могу сожалеть. Что надо было сделать с человеком, чтобы он ценил свою жизнь дешевле видеомагнитофона или пары кожаных курток? Или это три века — с 1592 по 1861 — до сих пор аукаются?
Впрочем, крестьяне, освободившиеся без земли, не были марксистами и не знали, что такое экономический детерминизм. Они уезжали на новые земли в Сибирь. Наводняли большие города. Учились ремеслам. Это из них потом выходили купцы первой гильдии, стипендиаты академии художеств, такие, как прапрадед моего покойного друга Георгия Томашевского — Максим Салин, строитель Исаакиевского собора, поэты и полководцы. Прежде всего из тех, кто понял, что такое свобода.
Сколько нам осталось до истечения очередного трехсотлетия?
В России надо жить долго.