Воля преодоления заигранных догм, или Почему Константин Райкин полюбил Тюмень
Он разгонялся медленно, подергивал клетчатые штаны — может, знак карнавального стиля? Нет, сказал, — хорошая примета для непринужденного общения и репетиций. Поправлял толстенный свитер — видимо, никак москвичи не отойдут от своих штампов в восприятии Сибири. Холодной, суровой. Потом разошелся и сымпровизировал блестящий честный спектакль о парадоксах современного театра, режиссера и актера.
Лидер знаменитого московского театра «Сатирикон», режиссер, инсценировщик и уникальный актер Константин Аркадьевич Райкин. Из уважения к великому отцу сохранивший дух его творчества, но в своем стиле, сплавив сатиру и юмор с трагикомедией и философией бытия. Творец, не знающий, что такое репертуарный голод: «В мире сотни великолепных пьес — берите классику Достоевского, Гоголя. Ставьте их про себя, про текущую жизнь. В них — наша Россия, нынешняя, ее характер, ее люди».
Дипломат, тонко обхаживающий своенравных, но изумительных режиссеров Роберта Стуруа, Петра Фоменко… Да кто не сдастся Райкину, если он три часа глядел в рот (честно и увлеченно) Eжи Кротовскому (Польша) — европейскому мэтру суперкласса.
Мастер и строгий начальник в театре федеральной собственности с финансированием, похожим на больной автомотор — почихает с минуту, дернет, заглохнет… Москва «Сатирикону» особо не помогает, завистливая критика не жалует. Уж больно внешне успешный театр. Не вписывающийся в модный большой стиль, более всего похожий на подиум для топ-моделей и ночные кабаре для нуворишей. Только успех «Сатирикона» в бесконечной работе -без выходных, с массой репетиций. Трудоголик Райкин, сделавший творчество жизнью и наоборот, такие же и его актеры — кто выдержал этот сумасшедший темп и остался. Увы, билеты — 500 рублей и выше. Потому что «Сатирикон» живет практически за счет своей кассы. Райкину просто некогда заниматься коммерческими проектами, хотя и не отказывается от хороших предложений — творческих. Недавно «Сатирикон» принимал Сургут — по полной программе. Все довольны.
Итак, Райкин в Тюмени. В рамках проекта нашего драмтеатра, столь удачно затеянного директором Владимиром Коревицким. Серия встреч с известными театральными деятелями России. Приезд его к нам — сенсация, ибо вытащить сверхзанятого мастера очень сложно. Но получилась дубль-сенсация, ибо Райкин вышел на сцену вместе с ведущим актером «Сатирикона» Григорием Сиятвиндой. Eго мама сидела в зале, ибо сын в сущности тюменец, хорошо знакомый молодежной творческой тусовке 80-х — начала 90-х гг. И моей коллеге по «Курьеру» Анне Климковой, когда-то ходившей с Гришей в один драмкружок. Спасибо, Аня, наша газета получила «эксклюзивное» право правильно написать его африканскую фамилию. А Коревицкий сэкономил на гостинице.
Кому интересно, добавлю, что мама Сиятвинды не вписалась в многоженный образ жизни своего избранника и сумела с сыном вернуться в Россию. На сцене меж тем шутили насчет африканской роли в российской культуре. С извинениями прозвучала и сатириконовская байка про Райкина и Гришу: «Пора ставить Шекспира, «Отелло». Гриша, ты знаешь, кто будет играть Отелло?» Гриша молча и немного сердито смотрит на шефа. «Как, ты не знаешь?! Я (Райкин — В.Р.) буду играть!». Закончив в Москве знаменитую «Щуку» (высшее театральное училище), Сиятвинда удачно вписался в «Сатирикон», даже собрал целый премиальный букет.
На встрече он достойно подыгрывал Райкину и даже спел пару классических романсов, то уходя в страстный надрыв, то иронически отстраняясь от него. «У него лучший русский язык в театре, Гриша по внутреннему радио ему учит, оповещая нас» (Райкин).
Райкин — это непростая правда о современном театре. Обнаженная, смешная и горькая, ироничная и по отношению к себе, и к окружению. В то же время он иногда и красовался, зная себе цену. Допустимо, ибо цена его лучше «гол-дстар». Увы, успеваю лишь привести изложение его мастер-класса в Тюмени. Ха, вы говорите о желанной творческой атмосфере?! Да вся жизнь — перенапрягаясь превозмогать ту атмосферу, которая складывается. Особенно вокруг театра. Выживает сильнейший.
Райкин против везенья, везет тем актерам, кто всерьез заслуживает успеха. У него есть воля преодоления, характер с добросовестным умением работать. Добросовестность у нас — явление куда более редкое, чем талант. Сидят, болтают — вот встану, брошусь на амбразуру суперроли, докажу им… Не-е-е на-а-а-до! Надо каждый день по сантиметру копить мастерство, не думая о совершенстве. И не только в театре…
Что? Не вникать в трения между театрами? Принимать зрителя, какой он есть? Да еще Акимов (великий режиссер 50-70-х -В.Р.) сказал, что нельзя творить на глазах врага. Отношения с постановщиками? Хватит петь про то, что сейчас актер — личность, за этим путь к успеху. Эти «преумные» диалоги актера с режиссером («А я не вижу себя в эпизоде…») ушли в прошлое. Прелесть в толковом подчинении, воплощении замысла — полюби, пойми и радуйся ему. Теоретизация — вне актера, он размышляет, эмоцирует телом, у него мозги в другом месте, у него волнующая душа и интуиция. Театр единомышленников. Да вы что? Eсть мысль, сверхзадача постановки, а далее еще воссоздают генералы (постановщики), офицеры (ассистенты) и рядовые (исполнители).
Сказано — дайте мне хорошего ученика, и я сам буду ему платить. «Я десять лет был занят в массовках в «Современнике» и пахал по полной. Знаю, что капризная Мельпомена следила за мной. Вот где начинается путь к главной роли». Он суеверен и знает, где уступить, обойти. Схожесть с Гришей такая, что иногда говорят — играет хорошо, думая, мол, Райкин играет. Тут нет обиды, а есть нужный уровень нашего общения на сцене. Райкин за показ режиссера — «вон Фоменко часто заигрывается, сам за всех спектакль прогоняет. Получаются новые связки, эпизоды. И актеры вживаются в эту импровизацию. То не только импровизация, то живое дыхание вещи, а не холодный блеск мастерства».
Театр не умрет ни-ко-гда. Он тот наш лучший мир в череде ступеней к лучшему из миров. Люди не изменяются в истории. Зло и добро играют друг с другом. Но в театре даже плохому человеку хочется стать лучше. Он — хороший в эти три часа. Глядишь, и хорошего добавится.
Каждому, даже не очень большому городу, обязательно нужен театр. Он светит, греет, улучшает жизнь. Без театра нет города, нет культуры, нет лица. «Люди становятся лучше от общения с талантливым на сцене, а так может быть даже в небольшом гортеатре».
«Не нужно пузеть, но мне смешно, когда говорят, что художнику необходим голод для творчества».
Сейчас «Сатирикон» закроется на месяц и будет репетировать его версию загадочной пьесы в стихах Эдмона Ростана «Шантеклер». 300 костюмов, птичий двор как символ человеческого мира. Про энергию заблуждения, ибо Петух всегда думал, что солнце встает, потому что он запел. Eму сказали правду. Герой в смятении, потом поутру он берется за старое, уверив себя, что все-таки сам пробуждает светило. «Четыре часа мы будем играть огромную басню про этот парадокс. В нем — главная загадка нашего бытия».
«Я не люблю умствующего театра. Театр — для сердца. А не так — посмотрел, пришел домой — понял и заплакал». «Актер тот, кто заставляет зрителя следить за собой. У него заразительное обаяние». «На первое место ставлю дисциплинированность в творчестве. Сам такой. Должен быть особый страх перед ведущим свое дело. Страх его работников. Это никакая демократия не отменит. Не страх раба и угодника. Просто ты сознаешь свою меру зависимости перед лидером».
Мастер-класс закончился просто божественным чтением классических стихов. Комплиментами Сиятвинде, сыгравшему в эксцентрическом «Квартете» (по мольеровским мотивам) аж 14 ролей. Таков стиль мэтра, таковы его актеры, способные своими успехами «гнать» Райкина по бесконечной дороге совершенства.
***
фото: Москва. Гриша Сиятвинда в неформальной обстановке