Две половинки одного сердца или Русские немцы
На заключительном концерте «Дней немецкой культуры» во Дворце национальных культур работало несколько выставок. На одной из них были представлены семейные экспонаты. Вот пухлый нотный альбом тех еще, додепортационных времен: немецкие и русские песни вперемешку. Дедушки и бабушки ахают, вспоминают свою молодость, соотнося время появления этих песен со своим возрастом. Молодежи эта семейная реликвия уже ни о чем не говорит.
На концерте женщина читает на русском языке свое стихотворение «Мама», потом поет его же по-немецки. Какое начало — русское или немецкое — лежит в основе этого произведения? Я думаю, даже автор затруднится с ответом.
Среди лиц, открывавших мероприятие, был и случайный гость из ФРГ, гастдоцент нашего университета. С оттенком зависти, как мне показалось, он сказал, обращаясь к залу: «Вы особенный народ, у вас два сердца. Одно из них бьется в унисон с русской культурой, культурой вашей родины. Другое чутко отзывается на культуру вашей исторической родины. Любите то и другое, лелейте то и другое». Сказано замечательно, но большинство присутствующих в зале немцев, конечно, его не поняли. Как наверняка не поняли и монолог Маргариты из «Фауста» Гете, который чудесно прочитала девушка с ФРГФ из университета.
Но я сейчас не об упадке, в котором находится культура российских немцев, почти утративших язык, традиции, обычаи, но упорно не желающих считать себя только русскими или только немцами. Этот упадок оплакали тут же в зале слезами умиления те же старушки и деды, которые не все поняли. Кстати, те немцы, которые переселились из России в южную Америку после начала интенсивной русификации при Александре II и с началом первой мировой войны, сохранили самоназвание «русские немцы» и в Германию переселяться не собираются.
Я о другом — о несравнимой роскоши тех немногих, которые ничего из этого не утратили и могли купаться в стихиях народной культуры двух цивилизаций, ощущая их как свои. Эту роскошь и прелесть я особенно ощутил, когда наши виртуозные гости из Челябинской области и Омска и наш «Зонненшайн» за дружеским столом отмечали во всех отношениях удавшееся мероприятие, где русская речь не только перемежалась с немецкой, но и перемешивалась, когда порой немецкий глагол спрягался по-русски, а немецкое существительное обретало русское окончание, когда за задорными немецкими «частушками», с повторяющимся припевом, — о том, как прекрасна жизнь, — следовала задушевная русская песня, когда за забытыми в Германии коленцами «Лендлера», из которых вырос вальс, плясали там же забытые «Хопса-полька» и «Ойра», с громовым топаньем и гиканьем, — почти по Лермонтову, любившему смотреть «на пляску с топаньем и свистом под говор пьяных мужичков».
Вот эта уникальная возможность — жить одновременно в двух мирах, — которой не будет в Германии, и держит пока тех, кто не спешит в консульство за немецкими визами. Но скоро этой возможности не будет и здесь. Одним цветком на пестром лугу российской культуры будет меньше, даже если несколько сот тысяч российских немцев останется здесь. Но это будет не особый этнос, а просто индивиды с немецкими корнями.
Можно ли это предотвратить? Можно. У группы активистов есть план самоорганизации немецкой общины Тюменской области, а не только разовых мероприятий, подобных прошедшим Дням. Сейчас я обращаюсь к новой власти области. Пригласите этих активистов на беседу. Может, вам их план покажется интересным. Там мы вам покажем и проект программы этой самоорганизации, измаранный неразборчивым почерком эксперта из комитета по делам национальностей, вместо письменного заключения, о котором мы просили. Именно пригласите. Надоело, да и унизительно, просить и «бороться».
От имени организаторов Дней я уполномочен сердечно поблагодарить наших гостей из соседних областей и из культурных национальных объединений Тюмени — русского, польского, белорусского, грузинского — украсивших в качестве поздравления наш вечер своим искусством.