А войны всё не кончаются
С каждым маем меняется лицо Тюмени. Из окна, за которым я пишу свою колонку, видно привычное в эту пору многоводье Туры. Eго серое зеркало с каждым годом как будто сжимается. Нет, воды меньше не становится. Просто новые дома в центре города стекают к реке и заслоняют ее от моего взора. И я вижу главным образом только зеленое и красное. Зелень молодой листвы и красные крыши новостроек.
Так привычно это — зелень мая и багровый отсвет далекой уже Победы.
Сколько воды утекло. Сколько лиц сменилось перед глазами. Мы, журналисты, еще по традиции выносим на газетные страницы рассказы ветеранов — о боях и о павших товарищах. Но рассказы уже подернулись вуалью, из них выветрился запах пороха, в них утишилась боль потерь. Да и то сказать, самые главные рассказы уже рассказаны, уже напечатаны. Трудно скрывать, но есть грустное военное правило — самые смелые бойцы уходят первыми и ничего уже рассказать не могут.
Капитан Василий Ярунов, в середине прошлого века штурмовавший рейхстаг. Лейтенант Василий Рыжков, который с горсткой бойцов встал на пути отходившей из крепости Шнайдемюль немецкой группировки. Капитан Григорий Немыкин, которому удалось в беспамятстве переплыть Керченский пролив, чтобы потом рассказать правду о Крымской катастрофе 1942 года. Капитан Яков Неумоев, бросивший своих кавалеристов в атаку прямо по спелой пшенице, — даже мысль об этом была невозможна для него, довоенного председателя колхоза, а вот пришлось же…
Они уже ни о чем не расскажут. Они уже стали частью истории. А их рассказы и воспоминания, которые так волновали их самих и слушателей тоже, — теперь просто документы. Как знать, быть может, очередной Лев Толстой, возродившись через двести лет, еще обратится к ним, еще будут написаны великие книги о бессмертном, но, увы, прошедшем времени?
Но мне все-таки жаль, что чем меньше остается в живых тех, кто всю войну пробыл «на самом передке», тем пышнее и помпезнее отмечается день Победы. Мне жаль, что на теперешних праздниках нет тех, кто более всего их заслужил. Они уходят тихо, нередко незаметно. Их хоронят среди прочих штатских на городских и загородных кладбищах. Потому что в нашей стране нет традиции воинских мемориалов, где хоронят исключительно солдат, павших при исполнении солдатского долга. А ведь нынешние старики, вчерашняя пехота или артиллерия, и сейчас умирают оттого, что их догнала война.
Мне приходилось слышать от ветеранов, что тогда, в мае 1945 года, они надеялись, что закончившаяся война будет последней. Что после нее на земле будет только мир.
Не получилось.
Сколько с тех пор, за полвека с лишним после победного мая, было войн, кампаний, локальных конфликтов, специальных операций? Сколько отдельных групп, десантов, ограниченных контингентов приносилось в жертву чьим-то политическим амбициям, исправляли просчеты политиков, ошибки стратегов и хвастливых министров обороны?
Время уходит. Войны продолжаются, возникают новые. В нашей речи утверждаются слова, которые как бы маскируют смерть, кровь и страдания. Вот эта лексика — «горячие точки», «цинковые мальчики», «груз- 200″…
Трудно представить себе, что в этот солнечный теплый весенний день, когда все живое торжествует, где-то взрываются фугасы, дергаясь, плюются свинцом автоматы и еще один человек падает лицом в пыль, уже не чувствуя, что жизнь покидает его…
Очень давно военный журналист Василий Субботин написал книгу о майских днях сорок пятого года. Она называлась «Как кончаются войны». Мне бы хотелось придать этому названию форму вопроса.
Как кончаются войны? Когда кончатся войны?