Как это было…
9 мая мы будем отмечать 56-ю годовщину Великой Победы над фашистской Германией. На склоне своих лет, когда подбирается безжалостная дряхлость, незаживающие раны, нанесенные войной, не дают покоя, я все чаще вспоминаю о войне. Перечитываю свои рукописи 50-х годов, письма однополчан, думаю о тех, с кем уходил на фронт после танкового училища с Урала в 1942 г. Принимали воинскую присягу, давали клятву служить родине. Знает ли нынешнее поколение, что значит воинская присяга, клятва, как добывалась эта победа?
«Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!» — эта песня бередила души людей, поднимала на борьбу против фашизма. За три года у переднего края я испытал не больше тех, кого уже нет давно. Я слышал душераздирающий крик детей, видел муки стариков, братские могилы, стон раненых, пытающихся что-то сказать перед смертью.
Мы были молоды, романтичны и не боялись смерти…
Топи и болота Старой Руссы
Последние десятки километров мы передвигались своим ходом. Вот он, передовой край войны, перепаханный бомбами и снарядами врага. Ни одного нашего «ястребка» в воздухе, чтобы помешать фашистам бросать бомбы на наши головы.
Куда делась наша вчерашняя храбрость? С утра и до вечера ползали «мессеры», выискивая наши огневые цели, а следом, звено за звеном, вражеская авиация уничтожала наши огневые точки. Били и мы немцев, вместе с пехотой неплохо дырявили их тупорылые танки, но авиация врага не давала нам покоя до глубокой осени 1942 года.
Вот уже длительное время фашисты пытаются прорваться в направлении железнодорожной станции Пола. Теряем много техники, людей, но бьемся до последнего, меняем огневые позиции и бьем из засады. Ждем спасительной ночи, чтобы чуть-чуть передохнуть. Мы надеялись, что кто-то за нас думает, решает, а решать пришлось самим, как вырваться из вражеских клещей. Мы не смели ослушаться нашего великого вождя всех народов И.В. Сталина, его приказа «ни шагу назад».
Многим не понять, что творилось на переднем крае войны. Все горело, сыпалось, трещало, ухало, мешалось с землей, людскими телами. Некоторые не выдерживали, сходили с ума и, когда не было выхода, бросались на врага с ревом, и выходили… Трусом не был, но при воспоминании об этом волосы на голове шевелятся, и не только у меня.
По бездорожью обходя немцев, с десантом на броне мы прибыли в указанный район. Приказ — оседлать дорогу и не пропустить фашистов к железнодорожной станции Пола.
Тревожная осенняя ночь
Четыре наших танка, около взвода солдат притаились в кустах. Знать бы, какая сипа пойдет по этой дороге. Нам повезло. Тучи закрыли небо, спасая от бомб врага. Наступил день. Тревожно вглядываемся в даль. И вот показалась цепочка с десяток немецких мотоциклов. Медленно проехали рядом — разведка. Следом — две колонны по четыре-пять автомашин, на прицепах — пушки и полные кузова немцев, ползут на наши танковые стволы.
Шквал огня из четырех 76-миллиметровых пушек застал немцев врасплох, оставшиеся в живых метались, искали спасения. Их добивали. Один танк искорежил тех мотоциклистов, которые вернулись на наши выстрелы. За короткое время все было кончено, горели машины, рвались снаряды в кузовах, накрапывал дождь. Мы сменили свои огневые позиции. В том бою было уничтожено около десяти немецких автомашин с орудиями, столько же мотоциклов, около двухсот немецких солдат нашли свои могилы в тех болотах.
Северо-западный фронт. Это была не первая наша победа и не последняя. Мы окрепли духом, поняли, что можно бить врага малыми силами, с умом и без потерь.
Последний бой нашего экипажа
Воспользовались отдыхом, чтобы только сменить истлевшую грязную одежду да избавиться от вшей. И снова на переднем крае, ждем сигнальной ракеты, чтобы помочь тем, кому тяжело. Обнаглевшие «мессеры», уже сбросившие свой страшный груз, разворачиваются еще раз. И опять нет помощи с воздуха. В критический момент мы шли на сближение с немецким танком, чтобы уменьшить риск попасть под бомбежку. И тут случилось непоправимое. Танк стал неуправляемым, задымился. Eще в сознании я отбежал в сторону, а танк горел, горел экипаж, и тут я потерял сознание от взрыва. Наш танк 35^й танковой бригады Северо-западного фронта выбыл из боя недалеко от железнодорожной станции Пола.
От Старой Руссы до Вены (6000 км), начало 1943 года…
После полевого госпиталя и до победного дня 1945 года я прослужил в 52-й Краснознаменной орденов Б. Хмельницкого и А. Невского Будапештской бригаде прорыва РГК (резерв главного командования). Исполнял обязанности связиста телефонной связи при батарее, радиста.
Связиста ничего не должно пугать, связь должна работать четко. Мороз, так хочется тепла, поесть чего-нибудь. Мы рады были вздутой лошади, глотали недоваренную, без соли, запивали талой водой. Насекомых уничтожали в железных бочках над паром. До самой весны 1943 года не знали покоя от наседавшего врага. Каждый день немецкие самолеты, звено за звеном, с включенными сиренами, сбрасывали на нас бомбы.
Весна, вода, грязь. Солдаты идут след в след, мокрые, грязные, несут на себе боеприпасы. Лошадей поубивало, уцелевшие машины буксуют. Наконец немцы остыли. За три года боев нам дали двухнедельный отдых под г. Ногинском. Вымылись, выспались, наелись каши. И ни одного взрыва. Пополнились техникой, людьми. И снова пошли воевать. Прошли всю разрушенную, разграбленную Украину и часть Белоруссии. Видели обгоревшие города и села, виселицы, трупы детей и взрослых. С каким трудом наши войска освобождали Брянск, Курск, Орел, Харьков, Белгород, Полтаву! Наша бригада прошла Румынию, Австрию, Югославию, Венгрию, Чехословакию. После войны осенью я был тяжело ранен на Западной Украине, лежал в госпитале в г. Львове. И опять живой. В письмах однополчане спрашивали, как я выжил. Меня бы не было в живых, если бы не люди, которые пришли на помощь, рисковали собой. Меня спасали, когда я горел в танке, тонул в Днепре и Дунае. Когда засыпало землей, ко мне бежали молоденькие девчонки-медсестры под огнем врага. Память о их доброте у меня сохранилась навсегда. Я тоже старался ответить добротой людям, не прятался за чужие спины.
Савелий Осипов, инвалид II группы