Оксана Смолина: Ответственность всегда при мне…
Выбор кандидата на звание тюменского Дон Кихота — традиционная акция «Тюменского курьера» накануне дня рождения газеты. Это звание присуждается человеку, не равнодушному к проблемам нашего города, настоящему альтруисту.
Сегодня статуэтка каслинского питья по модели E.А. Лансере будет вручена Оксане Смолиной, директору Тюменского экспериментального социально-педагогического центра. Оксана Смолина — Дон Кихот — 2001.
За длинным и официальным названием скрывается тяжелая будничная работа. Каждый день Оксана Алексеевна и ее коллеги в буквальном смысле спасают детей, от которых отказывается город. Бродяжек, или беспризорников, как хотите, специалисты центра не только отмывают, кормят, куда-то пристраивают, но и пытаются «влезть» в озлобленные души этих ребятишек. Официально это называется реабилитацией, а по-человечески — спасением. И тела, и души.
— Из всех профессий вы выбрали работу с детьми. Почему?
— Можно сказать, что я с самого начала своей трудовой карьеры работала с детьми. С тех пор, как в 1986 году я провалилась на экзамене при поступлении на исторический факультет ТГУ и пришла в райком комсомола. От этой работы у меня остались самые яркие впечатления — дружный коллектив, взаимовыручка… Через год я поступила в Челябинский институт культуры и искусства, закончила и несколько лет трудилась в институте. Затем — работа заместителем директора в Доме творчества.
— Вы с ностальгией вспоминаете о комсомольской организации…
— Да, и считаю, что такие организации необходимы именно сейчас. У ребенка должна быть цель в жизни, он должен знать, чего хочет. А иначе приходится очень тяжело. Отсюда все наши проблемы с наркоманией, детской преступностью. Сейчас ведь школьники очень озлоблены, и постоянное их шатание по улицам ни к чему хорошему не приводит. Так что же плохого в детской организации?
— А как возник экспериментальный центр?
— Идею подала моя мама, Любовь Андреевна Ильина, специалист по охране детства областного департамента по образованию. Свой проект мы защищали в Москве, в министерстве образования. 9 декабря 1992 года открылись приемно-карантинное отделение и приют. Беспризорных ребятишек вылавливали на улицах и привозили к нам — мы их отмывали, лечили и отправляли в приют. После четырех месяцев работы появилась идея создания благотворительной столовой на 25 мест, существовавшей за счет спонсоров. Ребятишки ежедневно получали еду, и их с каждым днем становилось все больше. Столовая постепенно превратилась в благотворительный отдел, где нуждающиеся дети могли еще и одеться. И когда мы увидели, что таких нуждающихся очень много, — появилась новая идея. Мы решили, что помощь должна идти изнутри — для этого за каждым социальным педагогом центра закреплялся определенный микроучасток города. Социальный педагог входил в неблагополучные семьи и старался помочь в зависимости от ситуации. Так в 1993 году возник социально-педагогический отдел. Дальше — больше. Социальные педагоги советовали, вели свою статистику, но таким детям нужна и конкретная помощь. Появляется реабилитационный отдел, где работают медики, психологи, юристы. Сейчас еще существует и информационно-методический отдел. Помогаем и подросшим детям — прежде всего трудоустроиться.
— Такое впечатление, что центр занимается всем, чем только можно…
— А это действительно так. Наш центр — первое в России комплексное учреждение для детей из неблагополучных семей. Пока что мы в стадии эксперимента, уже почти девять лет. За эти годы у нас накопилась масса методического материала, мы выпустили три книги.
— А не страшно было брать на себя такую ответственность -возглавить работу с неблагополучными детьми?
— Было очень страшно. Я ведь вступила в директорскую должность в 23 года. Ко всем прислушивалась и принимала собственные решения. Коллектив набирала сама и считаю, что сейчас у нас нет случайных людей. Все построено на доверии. Я ни за кем не слежу, но в то же время каждый знает, что за него никто работу не сделает.
— А каким, по-вашему, должен быть человек, ежедневно работающий с трудными детьми?
— Прежде всего добрым, а еще он должен любить этих детей. А тот, кто умеет любить, сможет и понять, и простить многое. Я считаю, что и среди чиновников не должно быть равнодушных людей. Почаще бы они прислушивались к тем, кто «пониже»…
— Существует ли для вас такое разграничение: работа и дом?
— Не может быть такого разграничения. Мне, бывает, и ночью звонят с проблемами, и в праздники, и в выходные. А если не звонят, сама интересуюсь, не нужно ли чего? В этом отношении ответственность всегда при мне. Я не пройду мимо человека, нуждающегося в помощи, не оттолкну ребенка, даже если я не на работе. Наши сотрудники приводят в центр своих детей: те рассасываются в общей массе и благотворно влияют на наших же, неблагополучных.
— А разве от постоянного контакта с теневой стороной жизни человек не становится «толстокожим»? Не хочется ли защитить себя?
— Дети не виноваты, что у них такая судьба. Eсли к ним по-доброму, с пониманием относиться, то и самый озлобленный ребенок оттаивает. Их в детские дома отправляют, а они к нам бегут. Потому что там им внушают: вы дармоеды, живете за чужой счет. В нашем центре такого нет. Мы стараемся максимально приблизить наши условия к домашним. Да и не ставим такой цели — во что бы то ни стало лишить родителей прав. Лучше уж поддержать семью, дать ей хорошую встряску. Ведь ребенок все равно любит своих родителей. Eсли его оторвать от семьи в раннем возрасте, единственное, что может получиться, — ненависть ко всему на свете. А что касается благодарности… Приходят те же неблагополучные мамы с букетами цветов и благодарят за спасение семьи. Говорят свое спасибо бабушки-опекуны. Да и побеги из детских домов можно расценивать как своеобразную благодарность — значит, больше мы тепла дали. Дети видят, кто им помочь сможет. Бывает, на улицах подходят, в магазинах. Я говорю: «Идем в приют!». И они идут. Конечно, кто-то сбегает, но многие остаются.
— А какие трудности у центра на сегодняшний день? Первая, конечно, — ваше знаменитое, но разрушающееся здание…
— Да, здание оставляет желать лучшего. В этом году, потеряв надежду получить более пристойное помещение, затеяли капитальный ремонт в стационарно-диагностическом отделении. Кроме того, хотелось бы открыть теплицы и организовать мастерские, где бы ребята учились самообслуживанию. Идей много, но зачастую они натыкаются на такую бюрократическую стену… Получается, что наши проблемы уполномочены решать люди, никакого отношения к детям не имеющие. Отсюда появляются различные акции, как, например, против наркотиков… Уж лучше бы эти деньги потратили на создание детских секций, в которых ребенку некогда подумать о наркотиках.
— А о чем мечтаете?
— Мечтаю о большом красивом здании для нашего центра. А еще очень хочу, чтобы там появился настоящий зимний сад, выращенный руками наших детей.
***
фото: