У Тюмени есть свой командор
Наш командор родился в Тюмени 14 октября 1938 г.
От моего дома до старого деревянного раритета — около сотни метров. Он там, в тылу лесотехникума (нынче колледжа), на улице Нагорной. Ходить там не могу — слишком много чуждого. Да и чем виноваты новые хозяева дома, где родился всемирно известный и многими любимый писатель Владислав Петрович Крапивин? Мало чем отмеченный у нас…
Далеко не только детский, а еще — признанный фантаст и социальный педагог. В те годы (конец 50-х), когда мы с ним были молодыми и тоже чушь прекрасную несли, началась Оттепель, разжавшая железную хватку правящего режима. Был первый прорыв свободы, и дальние гайдаровские страны перестали быть миражами.
На толстых фотопленках из .рентгенкабинетов умельцы выводили мелодичные узоры битповской Yesterday, Ван Клиберн разбивал наши сердца меланхолической романтикой первого фортепианного концерта Чайковского. Мы жгли ночные костры в очередях за томиками Хемингуэя и Ремарка, Ричарда Олдингтона и Кафки, а рядом совсем молодой, с озорным рыком Высоцкий рассказывал, что там в заповедных и дремучих славных муромских лесах.
А когда он хрипел про злую нечисть, что еще бродит тучей, мы подхватывали хором и смотрели в спины убегавших серых людей, не хотевших перемен. А перемены шли, и полетел Гагарин, тюменские нефтяники брали в ладони вязкую пахучую черную кровь земли, шаманили первые газовые скважины.
С экрана неописуемые Баталов и Смоктуновский решали — быть или не быть, вся огромная страна в 1/6 часть суши бежала к телекам на КВН, чтобы утром созидать, менять жизнь к лучшему — строить Академгородок под Новосибирском, зажигать огни Братской ГЭС, лететь на первых лайнерах — выносливом ИЛ-18 и переделанном из военного бомбардировщика Ту-104 — уноситься к вулканам Камчатки.
Так жила формация шестидесятников, ломавшая заскорузлые догмы советской идеологии. Мы верили в соцгуманизм с человеческим лицом, перечеркнутый вскоре танками в Праге. Дряхлевшие вожди еще подкрутили гайки на 20 пет, но не смогли зажать рот Ивану Eфремову, братьям Стругацким, Солженицыну…
Мощный десант шестидесятников высадился на утомленное и страшно засоренное педагогическое поле. В коммунарско-макаренковское движение (спасать и питать новой жизнью и новыми отношениями юношество) ушли лучшие люди поколения. Бюрократы и чинуши нас не победили. Придавил уже в 1990-е чистоган, да и то, думаю, не насовсем.
Живы и крапивинские традиции, горит огонь его детского клуба. Eго флаг, флаг морского юнкоровского отряда, был поднят в 1961 г. на Уктусских горах в Свердловске. А вскоре появились и первые яхты, купленные Крапивиным на деньги от первых молниеносно-очистительных книг «Рейс «Ориона» (1962), «Брат, которому семь» (1963), «Палочки для Васькиного барабана» (1965), «Звезды под дождем» (1965)… В 1968 г. отряд стал «Каравеллой» — флагманом крапивинского движения, ибо первые воспитанники разъехались по стране, продолжая благое дело.
Были они и в Тюмени. Eще в середине 1980-х крапивинский полпред, журналист Константин Тихомиров, предложил кафедре литературы ТГУ стать центром изучения крапивинского творчества, а городским властям — присвоить мэтру звание Почетного гражданина. Недавно дело дошло до сбора документов, но у каждого доброго гения, чем выше он берет, тем больше у него врагов. Они-то коварно ударили в под дых: «А почему он не вернулся после окончания факультета журналистики УрГУ в 1961 г. в родной город?»
Да потому, что еще на студенческой скамье стал писать — свежо, ярко, увлекательно, — и его, в нарушение всяких инструкций, взяли в штат ведущих свердловских газет, а в 1962 г. — в знаменитый и зубастый юношеский журнал «Уральский следопыт». Да потому, что еще первые выходы Крапивина-студента в школу стали началом его бескомпромиссной войны против авторитарной педагогики, подавляющей и сейчас личность ученика, убивающей в нем творческое начало, уродующей нравственные основы юношеского взросления.
Да потому, что все униженные и оскорбленные ребята потянулись к нему там, в Свердловске, искали реальной защиты. Одно дело — выступить в газете, добиться реакции школьных начальников и назавтра пойти писать очерк про хорошего инженера. Так поступали многие коллеги Крапивина, а он, после первых побед и ответов из горотдепа народного образования, снова пошел к своим героям и увидел — начальство отписалось, мало что изменилось.
Вот тогда-то Крапивин — «рыцарь без страха и упрека», — глядя в измученные детские глаза, понял — надо создавать свою школу, форпост сопротивления серости и насилию. И вместе с юными героями — книжными и реальными — побеждать. Да и свою семью по любви писатель завел тоже в Свердловске.
По большому счету Крапивин не терял связи с Тюменью. Неоценим его вклад в духовно-культурную жизнь нашей молодежи. Кроме того, в «Лоцмане» и других произведениях, в автобиографической повести отражено тюменское время 1940-х — начала 50-х гг. Работает в ТГУ и мой скромный семинар по творчеству Крапивина. Уже написано свыше 20 дипломных работ о крапивинских мечтателях, романтиках и юных борцах за справедливость — Сереже Каховском, Юрке Журавине, Eгоре Векшине…
Исследование Марины Хохряковой о христианских мотивах в последнем цикле «Во глубине Великого Кристалла» прошло все туры и отправлено в Москву на всероссийский конкурс. Оценив перекосы текущих реформ, особенно больно, бьющих по детям, Крапивин — командор своей флотилии — в новом походе против нового зла резко изменил курс. Именно духовная работа юного героя, развитие сверхспособностей, глубокое проникновение в космические тайны способны одарить всех страждущих особой энергетикой и спасти его от новых бед — наркомании и разрушительной агрессивности, попсового балдежа и сиротства при живых горе-родителях.
Крапивин — давний друг «Курьера», а друзей не поздравить с днем рождения — грех. Счастливого творческого плаванья, Командор, семь футов под килем и крепких рук на штурвале жизни в эти непростые времена!
Резюме телефонного разговора с мэтром
После приветов родной Тюмени и всем, кто его знает и принимает, Крапивин поблагодарил за поздравления. Он в хорошей «телесно»-творческой форме, к хитроумным проделкам текущей жизни относится весело и иронично.
В клубе бывает нечасто — весь в плену новых замыслов и своей «писанины». Многотомное собрание сочинений в московском «Центрполиграфе» ему разонравилось. Трудно убеждать издателей при заботе о барышах не забывать художественную сторону дела. К тому же убрали близкого мэтру по духу литредактора.
Из новых книг готовы «Паустовские рассказы» и повесть «Синий треугольник» — фантастическая. Надо пристраивать в печать. С повестью легче — есть договоренность разместить ее в первых номерах 2002 г. известного журнала «Урал». С рассказами сложней. Это и эссе, и воспоминания, и раздумья о вечном и текущем. Толчок — в письмах такого тонкого романтического лирика, как Константин Паустовский.
Интересно, что крапивинский сайт в Интернете — не его. Но мешать энтузиастам писатель не собирается. Пусть резвятся. Сам он лишь забирает электронную почту. Сказал, что Тюмень не забывает и готов снова приехать.
***
фото: Крапивин, 1971 год