Город для Никиты
Пресс-клуб «10 триллионов» завершил работу.
Напомню: пиар-акция ямальского представительства в Тюмени посвящена добыче десятитриллионного кубометра газа из недр северного округа. Пиар — не пиар, а столь массовое погружение журналистов в историю Великого Геологического Открытия и последовавшего за ним Большого Освоения было, на мой взгляд, не только полезно, но и интересно.
Промелькнули перед нами и ветераны Севера, и прежние отцы-командиры, и нынешние вершители судеб, и те, кто имеет право говорить от имени людей, всегда живших на Ямале, и, безусловно, его будущих жителей…
Для меня эти встречи были подобны перелистыванию старых блокнотов. Причем вовсе не фигурально, а на самом деле. Сколько там обнаруживалось полузабытых фамилий, событий, погребенных под страстями и свершениями позднейшего времени, но они все равно не в состоянии умалить и затенить прошлого.
Вот еще одна история, которую я попытаюсь вместить в узкие рамки своей колонки. История о трех мужчинах по фамилии Цыбенко.
Владимир Цыбенко. Андрей Цыбенко. Никита Цыбенко. Отец, сын и внук. Жизнь всех троих тесно связана с Новым Уренгоем.
Этот Новый Уренгой в описываемые времена был совершенно новым, ему и ранг города-то был присвоен пет за пять или шесть до того. А когда на это место пришел геофизик Владимир Цыбенко, еще не знаменитый, еще не лауреат, еще не руководитель геофизического треста, города не было. Простиралась в междуречье Пура и Надыма слегка всхолмленная тундра, а из населенных пунктов был только поселочек Старый Уренгой, в названии которого было больше букв, чем жителей в нем.
Осенью 1964 года в Уренгое высадился сейсмоотряд. Пять геофизиков, жена начальника отряда и его двухлетний сын Андрей. Они увеличили плотность населения вдвое. Одна прелесть была в этом поселке: через него проходила линия правительственной проводной связи из Москвы в Игарку. При желании можно было дозвониться куда угодно.
Снова случайность, которая уже столько раз осыпала своими милостями тюменских разведчиков. Десятью годами раньше ошибочно поставленная буровая в Березово вскрыла газовый пласт, а запланированная, как потом оказалось, была бы пустой. И здесь — лихтеры везли груз для базы сейсмиков выше по Пуру, в Тарко-Сале, но зазимовали в Старом Уренгое. И чтобы не пропал сезон, слепили, как рассказывал Цыбенко, подобие сейсмоотряда — один трактор, пять балков на полозьях — и пошли вдоль трассы мертвой железной дороги. Первый же профиль, 139 километров, выявил крупный перегиб и заявил о перспективности этого региона. Впоследствии — крупнейшее газовое месторождение мира.
Отряд об одном тракторе уходил все дальше от реки Пур — 10, 20 километров. Потом уже стало 100, потом 200… Eдинственный тракторист, его звали Геннадий Савельев, днем работал на профиле, а ночью шел на базу — за продуктами, за материалами.
Вы не поверите, но Цыбенко говорил, что этот первый профиль закончился у реки Eво-яха. Как раз там теперь стоит город Новый Уренгой, А в городе — дом, где пятнадцать лет назад жили другие Цыбенки — Андрей и Никита. Андрей — инженер-механик. Владимир Лаврентьевич рассказывал мне, что это он виноват, сказал когда-то в сердцах: не дай бог, что сын станет геологом!
Никите Цыбенко было в то время только три года. И помню, как мы подсчитывали, сколько будет ему в 2000 году? Получалось -семнадцать. Я знаю, что Владимир Лаврентьевич — в совете директоров «Ямалнефтегазгеофизики», которую когда-то возглавлял. О Никите мне ничего не известно. В свое время старший Цыбенко надеялся, что Никита продолжит дело отца и деда, продолжит освоение. Не исключено, что судьба, повторяясь во. внуке, привела того — на геологическую стезю.
Владимир Цыбенко размышлял тогда: «Зачем люди прокладывают новые дороги, строят города? Ответ простой. Чтобы в них жили их внуки, чтобы рассматривали города, как стартовые площадки уже для своих новых дорог».
Многое переменилось за эти полтора десятилетия. Но я уверен, главное в человеке не меняется — стремление вперед.
***
фото: