Здесь время остановилось
«После выборов я бы предложил депутатам не праздничный банкет, а экскурсию в ожоговое отделение», — выйдя из перевязочной на свежий воздух, сказал кандидат в депутаты областной Думы, посетив во время предвыборной агитации ожоговое отделение первой городской больницы. Шанс пройти в Думу у него, по мнению многих, есть. Значит, есть вероятность, что он свое обещание выполнит. Опережая возможный визит депутатов, пройдемся по коридорам ожогового отделения, ютящегося на втором этаже первой городской больницы.
Официально ожоговое отделение на десять коек открылось в Тюмени в 1973 году. Со временем количество кроватей увеличилось до 35. С 1979 года по сегодняшний день отделение теоретически может принять 60 больных. В прошлом году в период зимних холодов на 60 койках размещались 80 пациентов. (Зима — горячее время в уникальном отделении: ни одно ожоговое отделение в стране не принимает больных с холодовыми травмами). Ситуация усложняется и длительными сроками пребывания больных: больные с отморожениями и глубокими ожогами находятся на лечении до трех месяцев.
Согревая теплом
Грустный — любимое слово заведующей ожоговым отделением Любови Ляшенко. Грустная материально-техническая база, грустные зарплаты, грустные палаты… Социально грустные пациенты, по определению Любови Яковлевны, — бомжи — начинают поступать в отделение с первыми заморозками. У таких людей с улицы нет ни имени, ни страхового полиса, ни паспорта, значит, на них не предусмотрено ни медикаментов, ни продуктов, ни зарплаты медперсоналу за их лечение. Несмотря на усилия врачей, таких больных трудно «согреть». Время упущено, их привозят зачастую в бессознательном состоянии. (В этом году уже были случаи смертей от переохлаждения). В итоге — ампутация отмороженных конечностей.
Куда выписывать инвалидов-бомжей — эту грустную проблему приходится решать медперсоналу. Иногда инвалиды по году живут в отделении. Куда пойдешь, когда никто не ждет, нет дома, нет паспорта… и когда нет ног? Сердобольные санитарки помогают восстанавливать документы, приносят одежду из дома, кормят бродяг, созваниваются с соцприемниками и домами инвалидов.
Миг беспечности и годы мучений
40% пациентов ожогового отделения — дети. Сегодня заметна тенденция: снизился возраст пациентов — в ожоговое отделение поступают 8-9-месячные малыши. Трагедии происходят по одной схеме: родители недоглядели, и ребенок опрокинул на себя горячий чайник (суп, кашу, молоко…). Мамы, получив урок на всю жизнь, запоздало понимают: отвернулась всего на миг… За это мгновение приходится расплачиваться годами слез, мук, переживаний. Ребенок, получивший ожог в раннем возрасте, наблюдается в ожоговом отделении до 18 лет, проходя в течение длительного времени ряд реконструктивных восстановительных операций.
Весенний дождик — так переводится Ляйсан — имя пятимесячной малышки в детской палате. Девочка дернула за провод и опрокинула на себя кипящий чайник. Врачи обещают маме, что со временем шрамов не останется. В детской палате делят кровати со своими мамами и двухгодовалый Владик, и пятилетняя Юля. Девятимесячный Максим сильно обжегся (рассказывают, что мама хотела накормить ребенка горячим супом). Недавно перевели из реанимации в общую палату еще одного Владика. Малыш встал на открытую крышку духовки, плита наклонилась, и все, что стояло на плите, опрокинулось на мальчика.
Не все мамы осознают горькие уроки. Любовь Яковлевна вспоминает имена пациентов, которые поступали в ожоговое по два-три раза. Слишком шустрые малыши? Чересчур беспечные родители?
Грустный кабинет
«Не садитесь, пожалуйста, сюда», — предупреждает заведующая. На кресло, куда я собиралась присесть, вот-вот упадет огромный кусок штукатурки с потолка. Кабинет заведующей почти все время пустует, для собственной безопасности Любовь Яковлевна перебралась в ординаторскую. С ремонтом неоднократно обещали помочь благодарные пациенты — в сентябре было много пострадавших-строителей. После выписки грустное пребывание в ожоговом отделении благополучно забывается.
Штучный врач
«Не каждый сможет работать у нас», — признается Любовь Ляшенко. По 20 тяжелых перевязок в день, некоторые из них делаются под наркозом, сложнейшие операции по пересадке кожи, обожженные малыши, ампутации отмороженных конечностей… Чтобы работать в отделении, по словам Любови Яковлевны, нужно «заболеть ожогом». Комбустиолог — ожоговый хирург — штучный врач.
«Моя мама всегда хотела, чтобы я стала врачом, — вспоминает Любовь Яковлевна, — объясняя это тем, что профессия почетна и уважаема. Мама всегда представляла аккуратного врача в стерильном белом халате. До сих пор во время перевязок крутится мысль: «Видела бы моя дорогая мама, что я сейчас делаю…».
Действительно, трудно представить необыкновенно обаятельную красивую женщину с тонкими пальцами за перевязкой страшного ожогового больного или за операционным столом во время ампутации. Говорят, из комбустиологов получаются отличные пластические хирурги. Глядя на заведующую, думаешь: такому доктору бы красивые носики делать. Теперь в ожоговом отделении работает и сын Любови Яковлевны.
Ремонт часов
Об ожоговом отделении первой больницы давно говорят с высоких трибун начальники городского и областного здравоохранения. Вопрос муссируется на телевидении и в прессе. Удивляет парадокс: отделение выполняет функции цёнтра областного масштаба, принимая пациентов со всего региона: из южных районов и северных округов. А в связи с ремонтом взрослого ожогового отделения в Eкатеринбурге тюменцы лечат пациентов Свердловской и Курганской областей. При этом отделение скромно финансируется только из городской казны.
В настоящее время рассматривается вопрос о переводе ожогового отделения на место бывшего урологического отделения областной больницы. (После открытия новой больницы интенсивного лечения в Патрушево в областной клинике освободились площади). С переводом изменился бы статус отделения и, соответственно, финансирование.
По словам заведующей отделением Любови Ляшенко, вопрос принципиально решен в пользу переезда. Но ожоговому нужна не просто областная крыша. Необходимо создание типового ожогового отделения. Те помещения, в которые хотят пристроить сегодня ожоговое отделение, — малы и расположены рядом с «чистыми» отделениями — ортопедии и сердечно-сосудистых заболеваний. Специфика ожогового требует изолированного размещения с отдельным приемным отделением, реанимацией, оперблоком.
Тюменская область — край нефте- и газопроводов — не застрахована от массовых катастроф. Любовь Яковлевна вспоминает взрыв компрессорной станции на Севере в 1982 году. Тогда в Тюмень самолетами санавиации было доставлено 26 пострадавших, еще 12 особо тяжелых направили в Московский российский ожоговый центр. «Случись подобное сегодня, не дай бог, — говорит Любовь Яковлевна, — будет сложно оказать должную помощь пострадавшим».
С одной стороны, судьба ожогового на сегодняшний день более-менее определилась, но, с другой стороны, — осталось множество нерешенных моментов — на встречах с руководством областной больницы не говорится ни о сроках, ни о финансировании, не поднимаются вопросы реконструкции старых помещений. По словам Любови Яковлевны, все это — вопрос времени.
На стене в ординаторской висят грустные сломанные часы. Стрелки который день показывают около двух. Время в ожоговом остановилось.
***
фото: