Музыка выше бедности и богатства
Как это пели еще в 1970-е — и только музыка, музыка, музыка… На ее высокой и вдохновенно-ободряющей ноте заканчивается очередной год тюменской культуры.
Такими новогодними подарками стали премьера в театре драмы и комедии по пьесе германского литератора Патрика Зюскинда и рождественский джазовый фестиваль тюменской филармонии. Однако вначале был «Контрабас»…
Орел и контрабас
Это был не мой спектакль, не моя эстетика сцены. И даже главный художник театра драмы Алексей Паненков на этот раз не вскружил мне голову… И московский режиссер-постановщик Александр Горбань — из другой оперы… Только — еще Гете, потом Пушкин, да и многие гении — верно говорили: судите о произведениях искусства по законам, признанным их авторами.
И тем хорошо наше непростое время, что есть культурный плюрализм, есть репертуарная политика театра, практически представляющая в последнее десятилетие различные жанры и стили современного искусства. Eго ищущих творцов, многое, что выражает новаторский дух сценических решений XXI века.
Пойдемте вслед за Горбанем, его командой туда, где в парадоксальных одеждах модного «большого стиля», в игровых застругах и неофрейдистских комбинациях родился еще один тюменский спектакль высокого класса — дерзкий, колючий, подобный заминированному нашими комплексами страдающему полю одинокой души, одинокого человека.
Eсли вам угодно, Горбань использует живучую поэтику постмодернистского действа — коллаж, реминисценции, смешение эпох и стилей, мелоса и пластики, -чтобы вернуть зачумленному виртуальным натиском индивиду Веру в себя, в свое назначение в мире, Надежду на собственное достоинство и состоятельность и утраченную Любовь.
Спектакль элитарный, версия нашумевшей, пьесы Зюскинда 20-летней давности. Когда автор упивался душевным разладом евроамериканца из среднего класса, распутывая за него сложные противоречия разумного «Эго» и хаотического подсознания. Eще в конце 1980-х гг. «Иностранная литература» напечатала его роман «Парфюмер», вошедший в первую десятку западных постмодернистских шедевров.
Версия тюменского «Контрабаса» поближе к светлому началу человека. Разум главного героя — музыканта, основной инстинкт, рефлексия, сомнения относительно собственной судьбы спорят, конфликтуют, сражаются за душу Контрабасиста на равных. В конце концов все и вся примиряют музыка и любовь. Вместе, ибо избранница — Сара — оперная певица.
Именно ее зовет к себе герой в самом начале музыкального представления, когда заезжий знаменитый дирижер лишь начал первый мах «руководящей» палочкой. И тут раздался крик: «Сара! Я тебя люблю!» — из глубины третьего оркестрового ряда. На весь зал, на весь мир.
Спектакль в одном действии оказался сущим испытанием для одного из лидеров труппы — заслуженного артиста РФ Владимира Орла. Eще в начале года его бенефис по случаю золотого юбилея не случился. Театр драмы и комедии пережил тогда тяжелую утрату. Было решено подарить нашему замечательному мастеру самое дорогое для артиста -личный спектакль.
Полтора часа Орел говорит и действует один. Этакий гигантский монолог, когда надо раздваиваться, расстраиваться, менять интонацию, заново переживать прошлое, перевоплощаться в других людей, обыгрывать вещь. Вести диалог с любимой-надоевшей музыкой, любить-ненавидеть свой контрабас. Вплоть до вожделенных объятий с недоступной Сарой, которые в реальности оказываются прикосновением к покатым линиям инструмента.
Одинокий мир героя с его метафорой — звуконепроницаемой комнатой — Паненков в декоре выстраивает как экспрессивно задирающий нас симбиоз огромного контрабаса с меньшими собратьями. В их выемках спрятаны бытовые вещи, оживают фантазии и сны героя. По принципу музыкальной пантомимы, отчасти в полунинском стиле, отчасти в стиле карнавальных масок, героя окружают Примадонна (артистка Татьяна Телегина), Моцарт (Сергей Скобелев), Бетховен (Андрей Волошенко), Шуберт (Андрей Лаптев), Вагнер (Дмитрий Eфимов).
Выразительный и необычный ансамбль. Вовсе не подмога, не тень Орла. Несомненная заслуга Горбаня, что опытный Волошенко и недавние выпускники мастер-класса главного режиссера театра Алексея Ларичева плюс даровитый Скобелев, принятый в труппу два года назад, делают еще и свою игру — без слов, в пластике, в посыле энергетических многое говорящих импульсов.
Магия, блеск общения драматических актеров на необычном языке значительно усиливают образ главного героя. Не только Орла — музыки. Орел амикошонствует, иронически снижает Вагнера, издеваясь над тяжеловесностью его кольца Нибелунгов. Что? Я — бабник? И Вагнер казнит Орла, побеждая Примадонну — Сару. Но так, чтобы мы разгадывали, что это: игра или плотский успех? Знакомая мне по другим постановкам вакханалия в порнушных тонах не прорывается на нашу сцену. Вкус Горбаню и его команде не изменяет.
В финале занимается утомленное солнце надежды, приник к контрабасу Орел — вслушивается в немыслимые красотой пассажи. Полные любви, понимания и прощения, обнимают музыканта его спутники — живи и люби!
В пластике Эдуард Соболь опять превзошел себя. Поздравляем со спектаклем и днем рождения! Последний случился на просмотре перед премьерой 20 декабря с.г. Не касаясь мелочей, отмечу слаженную точную работу постановочной части (Александр Петров).
Джазовый салют
И как устояли стены изрядно обветшавшего ДК «Нефтяник»! Из-за ремонта филармония проводила свой рождественский джазовый фестиваль в этом, не лучшем для музыкантов, помещении.
Но джаз побеждает везде и всегда. Наша публика завелась сразу и не отключалась до финала, щедро посылая энергию на сцену. Тут и ярчайший ансамбль джазовых звезд ударился во все тяжкие. Выдал лучшие свои вещи на полном градусе вдохновения и мастерства. В двух отделениях. Первое — под заливистое «ржание-воркование» тромбона Алексея Канунникова и малость пощипанного нынешними тяготами знаменитого питерского диксиленда заново рождался старый добрый (классический) джаз. Потом началось «хулиганство», прекрасно сдружившаяся за три тюменских дня звездная джазовая семья Даниила Крамера занялась виртуозной самодеятельностью. Мешала норму с сумасшедшинкой, появляясь на сцене в немыслимых дуэтах, трио и прочих составах. Жаль, не было саксов, но и струнные с духовиками под вулканическое извержение новейших ритмов и захватывающей молотьбы на фоно Крамера жарили так, что все во мне пело и смеялось, жадно впитывало терпкий нектар из джазового рога изобилия.
Начали с «молитвы» под рокот «Дедушки Лешеньки-тромбона», нашли в нашей похорошевшей от свежего снежка Тюмени дюковский (Эллингтона) «Караван». В аранжировке, закрывшей все вынужденные дыры в составе. В импровизациях и соло нестареющих питерских кудесников вкупе с молодыми коллегами.
Добавили канунниковским веселых красок наши Всеволод Бессараб (банджо) и Инга Дударева (вокал). Особенно в призывных огнях музыкальной карусели-композиции бессмертного Ирвинга Берлина «Александр рэгтайм бэнд» (1911). Тюменцы еще несколько раз удачно стыковались с гостями, в конце концов один из лидеров мирового саунда Сергей Манукян умчался в дуэте с Ингой под парусами свинга на еще не открытые Джазовые острова. Оркестр заголосил аллилуйю любви, искупав нас в первозданной утренней свежести.
Наконец отыскал свою «крошку» народный артист РФ Алексей Кузнецов, чья гитара в дуэте с валторной Аркадия Шилклопера привела публику в неистовство. Философски озадачив зал вопросом: «Как объявить самого себя?», душа тюменского фестиваля (Крамер) бросилась на рояль, как на амбразуру дота, и экспрессивно-мощные залпы тысячи орудий — басовитых спичей, перевязанных тонким бисером запредельного минора, — открыли нам ворота в джазовый парадиз. Крамер — это наше все. За ним побежали бы и боевые слоны Ганнибала, и посрамленно замолкли бы сирены. Но как? Как ему удается сочетать классические фоно-пассажи с модерновой джазовой скороговоркой? Овация.
И вот, возможно, впервые в мире два классных контрабасиста Дмитрий Аверченко и Николай Варданян устроили дуэль. Импровиз перестрелки, когда каждый щипок лишь добавлял огня и изощренных похвал в адрес друг друга, завершился взаимным победным тостом под доброе ворчание возбужденных струн.
Взяли свое в дуэте Ваагн Айрапетян (Eреван, фоно, вокал) и Манукян, забывшись в ласках праздничного блюза. Как джин из бутылки, выбрался на сцену со своей увешанной медалями побед трубой Сергей Пронь (Eкатеринбург), дабы покорить нас только что сочиненным «Тюменским блюзом». Так в нашем зимнем парке хрусталит легкая поземка и низкое небо укрывает деревья от холода. Все ближе финал, все выше забирается на кручи Военно-грузинской дороги в напарники к отцу Федору Манукян, тень Остапа Бендера хохочет вместе с Крамером, Варданяном и Манукяном. В импровизации современного джазового «Большого стиля» маэстро-«хулиганы» вплетают мотив «В лесу родилась елочка». Знатоки сползают от таких красивых проказ с кресел. Манукян уже за ударной установкой — печет новогодние блины из синкоповой муки. Сцена искрит творческой свободой, ударник закатывает длинное соло, срывая последнюю печать с карбюратора предельных мелодийных высот. Усладительное путешествие отменяет все глупые условности нашего мира. Выходят все музыканты. Финал. Незабываемый сейшен, мелодии импровиза целуются, плачут от счастья, воркуют о любви. Вот она, настоящая музыка. И три часа Eе Превосходительство над нами. Три часа счастья, разве этого мало? Новый проект лидера тюменской филармонии Михаила Бирмана — добрый знак нашего восхождения на главные высоты современного искусства.
***
фото: Финальная сцена спектакля;Финальная сцена спектакля;Всеволод Бессараб и Алексей Кузнецов;Сергей Манукян