Резвый старт «Золотого конька», или Дневник театрального фестиваля
Фестиваль родился в 1998 г., проходит раз в два года. Название («Золотой конек») связано с именем уроженца нашего края и автора «Конька-Горбунка» Петра Павловича Eршова. Сначала то было состязание областных театров: тюменские театры драмы и кукол, «Ангажемент», муниципальный детский музтеатр из Нягани, госдрама из Тобольска, кукольный «Барабашка» из Нижневартовска. Но география ширилась, и 12 апреля директор тюменского драмтеатра Владимир Коревицкий и председатель областного комитета по культуре Eвгений Негинский пожелали хорошо и творчески жить III открытому театральному фестивалю-конкурсу «Золотой конек». 23 театра из приличных городов Урала и Сибири.
Коревицкий напирал на магию цифр — как знак предстоящей удачи, Негинский — на полет Гагарина. Понял так: областная администрация нам поможет расти дальше. Из жюри пока появились трое критиков из пяти. Председатель Ирина Мягкова и Ольга Галахова (из Москвы), Юрий Смирнов-Несвицкий (Санкт-Петербург). Люди с именем и хорошей репутацией.
Первым выступил Сургутский государственный театр. С надпечаткой в программке — «ХМАО». Выходит, окружной. Давали — цитирую: «Сургутский театр. Шекспир (а где Вильям?). «Ричард III». Версия молодых». Без указания сезона, хронометража, количества действий. (Оказалось, их два). Спектакль поставил московский режиссер Гарольд Стрелков, ученик мэтра Петра Фоменко. К финалу в зале осталась в основном молодая половина зрителей, устроившая получившему год назад официальный статус театру овацию.
Стоит лишний раз порадоваться возможностям югорских властей. Театр строится репертуарный, стационарный, с отлично подготовленной труппой из выпускников местного филиала Российской академии театрального искусства (бывший знаменитый ГИТИС). Полный комплект руководства и вспомогательных цехов, великолепный декор и костюмы.
Исполнители хорошо двигаются, владеют сценической речью, психомоторикой. Называю актеров А.Полякова (лорд-камергер Хестингс) и И.Косичкина (Ричард), поскольку судьба даровала им наиболее прописанные роли. В целом можно поздравить Сургут, ХМАО с рождением самобытного коллектива, нацеленного на самые высокие места в российском театральном хит-параде. Пока вижу, что директорат намерен приглашать на постановки столичных режиссерских звезд, исповедующих новейшие авангардные моды.
Это забавляет поначалу — упоение игрой ради игры. Ничего святого — пейте иронически смешной коктейль из сонетов «Ричарда III», «Генриха IV» квази-Шекспира. Освобождайтесь от дряхлых догм и старой веры в гуманизм и человечность. О, как взрывался зал, когда король «Эдуард», по безумному наитию выбравший в жертвы несчастных сановников с фамилиями на «Г», лично душил их в «Тауэре», взваливал на плечи и сбрасывал в «Темзу»!
Кавычки у меня потому, что все это — современная, далеко не безопасная игра в псевдо-Шекспира.
Разговор у нас не случился. Но я скажу: ребята, уже к середине первого акта мне стало скучно. Эти трижды повторяющиеся истерики (смерть Эдуарда), эти однообразные приемы в общении, схожие с масляковскои кавээнщиной (сам Александр Масляков великолепный тут ни при чем). Этот глум над матерями и отцами, издевательство над священным даром человеческой жизни. Короче — ничего святого, никаких тебе Нагорных проповедей и Скрижалей Моисея. Все дозволено. Трупы, трупы, трупы-Коли так, надо было выйти на сцену (раз нет во имя чего) и через минуту, перебив зал и себя, покончить с пьесой. В принципе, иронически снижать трагедийный пафос надо. Всю жизнь быть на котурнах тяжело. Вот и античные греки ставили и высокую по духу гомеровскую «Илиаду», но ставили и иронически-пародийный эпос — «Войну мышей и лягушек» (приписываемую, кстати, тоже Гомеру).
Так «упал» тот героический эпос и свободолюбивые Афины «погибли в смуте, пьянстве и разврате». Понадобились века тирании Александра Македонского, Рима, османов и Турции, чтобы 2000 лет спустя (!), после страшных жертв, Греция снова стала демократической Грецией. Блюдя и сегодня античные традиции. Ребята, я не хочу ждать 2000 пет. Я верю в пушкинское «уважение к преданию», в «любовь к отеческим гробам». И не надо путать зрителя «версией молодых». У Мао тоже была «молодая» версия «культурной революции». Но дергал за ниточки тех китайских студентов весьма зрелый по годам «великий кормчий». Однако театр родился, внес разнообразие в жизнь региона, имеет перспективу и, возможно, попробует себя и в другой поэтике.
Суббота, 13 апреля. На сцене «Строителя» — Национальный молодежный театр Республики Башкортостан (Уфа) с фантазией по пьесе турецкого драматурга Рефика Эрдурана «Подарок». Уфимцы играют весело и поучительно, и человечно. Взыскуя света и тепла человеческих отношений. Особенно в любом семейном доме — в любой стране и вере. Дидактическая притча (как социально-бытовая комедия) напоминает: кривая дорожка судьбы с разными деньгами разрушает мир и лад, ведет героев постановки Байраса Ибрагимова к гибели. Ансамбль актеров настроен на эпический стиль работы, нравственное просветительство.
Субботний вечер. Аншлаг. Рассаживаемся по периметру прямо на сцене. Фонари высвечивают квадрат из кирпичей. Над ним — деревянная крыша со множеством закрытых дверей. Черное небо, черные стены вокруг. Молчание, космическая тьма — у мрачной бездны на краю. Юрий Пахомов, главный режиссер Томского драмтеатра и постановщик своей версии — интеллектуальной драмы-параболы по пьесе Николая Коляды «Венский стул», — у края кладки. Объявляет начало. Словно приглашение на казнь: «Ужо тебе!..». Deus ex machina (бог из машины). Так в античном театре вестники предупреждали о судном дне.
И вот мне на плечи бросился страшный век-волкодав: воспоминания о XX веке. На длинных фалах ввинчиваются в память-суд Он (артист Eвгений Платохин) и Она (заслуженная артистка Украины Татьяна Аркушенко). Это вечность выдернула их (нас) из теплого дома, привычного уюта, переодела в черные робы и взвалила бремя ответственности — за себя, за всех людей, за всю историю века.
О магия театра, о память сердца — ты сильней рассудка памяти печальной! Десять вспышек сложнейших ассоциаций — узелков на нитях судьбы поколения XX века. Это театру дозволено в два часа вместить весь клубок из Катыни и Холокоста, черных «марусь» 1937 года и полета Гагарина, романтических надежд строителей Братской ГЭС и жирного дыма концлагерного крематория… Люди — теплые, живые! — шли на дно, на дно, на дно… О боже, мы, пережившие этот век, утираем слезы, а молодые — распахнув глаза, забыв про свой электронный балдеж, узнают «и про войну, и про луну, и про советскую страну». Цену нашего выбора узнают, цену всех, кто «слабея, мучась, горячась, не долюбив, кляня за компромиссы» и жил, и был… Я есть человек, а не поношение человеков!
А тут и Окуджава — утешает: давайте говорить друг другу комплименты… тем более что жизнь короткая такая. Но как? Как Пахомов смог нынешний театр режиссерского насилия над актером перевести в сложное единство замысла, решения и исполнения, в «актерский» театр?
А актеры собирают-разбирают кирпичные пазлы XX века. А грозный судия сбрасывает им сверху всякую ерунду — мелочи быта. Коробок спичек, бумагу, старые фотографии, полосатые лагерные шапочки. И дети века складывают из кирпичей печь крематория. И горят не бумажки, то души наших родных горят. Век «чик-чик»
— детская невинная игра — страшный отблеск выстрелов. На войне, после допросов 37-го… Чик-чик. И Он и Она, распластавшись на кирпичах, слабыми руками отталкивают черное молчание ночи. Там за дверью — шаги, стук каблуков палачей. Мимо… Но опять фырчит во дворе черная «эмка» — черная «маруся». Опять шаги, звонок. В их дверь…
А на печи-игрушке остается воспоминание о детстве — утраченном рае человека. Вырезанный из бумаги маленький венский стул. И все зло века не победило нас: вокруг крематория… Нет, это уже печь родного теплого дома, сам дом. И мы ждем Деда Мороза. Горит добрый огонь. И дети играют на заре — Он и Она — под песни нашего века, где есть душа, где есть свобода и живы папа и мама. И вот-вот они войдут сейчас и скажут про доброе утро… Вот тебе и сибирские Афины, потрясающий спектакль, постмодерн, но во имя человека, веры и любви.
Воскресенье, 14 апреля. Кукольный театр «Гулливер» из Кургана. Добрый великан из Зауралья осовременил Бажова. «Медной горы Хозяйка». Как сегодня отыскать Данилу-мастера, чтоб сделал новый каменный цветок. Благое напоминание о том, что лишь свободный труд вытащит нашу телегу жизни из грязной ямы. Это по содержанию. Дальше мнение театралов: с формой режиссер Наталья Плеханова «перемудрила». «Темно и сыро» (заслуженный артист РФ А. К-о). Не стоило деформировать классические образы Бажова модерновыми тростевыми куклами. Слабая сценическая речь. «Постановщики не разобрались — для кого ставили. Для детей, взрослых…» (художник театра). Но тяга к творчеству есть, стоит подумать над замечаниями.
Вечером драмтеатр (Стерлитамак, Башкирия) прошелся трагифарсом Моррея Шизгала «Любовь» по вечным проблемам. Показал персонажей, замученных надуманными и приобретенными комплексами, — в поисках друга-подруги сердечной. Понимания незряшности твоей жизни, но… «сникерсни!» — и надо надевать о’кей-маску, бодриться в своей тусовке. Прятать страдающую душу, от гнетущей заброшенности в этот мир заняться парафрей-дистскими упражнениями в любовном треугольнике. Режиссура легка до невесомости, представляю, как смеялись бы американцы, если сидели бы рядом. Интерьерно-бытовой и костюмный реализм не смотрелся. Зато смотрелись актеры Геннадий Муштаков (Гарри), Александр Бовен (Милт), Светлана Закирова (Эллен).
Браво, фестиваль! Хороший старт, все есть, как в Греции, особенно роскошь общения. Даже жюри от нас не запирается.
***
фото: «Венский стул». Томский драматический театр;«Любовь». Русский драматический театр (г. Стерлитамак);«Подарок». Национальный молодежный театр (г. Уфа);«Ричард III». Музыкально-драматический театр (Сургут);«Медной горы хозяйка». Театр кукол «Гулливер» (Курган);Члены жюри фестиваля