Одна любовь и два перста
Бабушка Прасковья была как железо, суровая. Не помню, чтобы она смеялась.
— У бабушки руки всегда при деле были, — вглядываясь в черно-белые фотокарточки, Татьяна углубляется в воспоминания. — Eсли не на работе, то в огороде. Она была очень стремительная, мне, подростку, было за ней не угнаться ни на грядках, ни в мытье полов. Дома у нее даже телевизора не было, вся в заботах, в труде.
Родилась Прасковья Александровна, в девичестве Кузнецова, в селе Завьяловском в 1913 году. Родители ушли рано — отец погиб на Первой мировой войне, мать в болезни. С трех лет воспитывалась у бабушки с дедушкой. Кузнецовы были крестьянами, но дед Прасковьи еще делал кирпичи на продажу. Одно из первых детских воспоминаний — как пришли их раскулачивать. У дома стояла лошадь с телегой, и чужие мужчины вытаскивали кирпичи и кидали в телегу. Такой звон стоял.
В родном селе Прасковья повстречала Андрея Малышкина, и любовь к нему пронесла через всю жизнь. Поженившись, решили молодые в город переехать, но тогда люди в колхозах без паспортов жили и не могли просто так уехать. Но потом кто-то помог добыть паспорта, и они смогли переехать в Талицу. Один за другим в молодой семье появились два сына, а потом муж ушел воевать и на Финской войне погиб.
Тяжело пережила тот год молодая вдова с маленькими детьми в чужом городе, но жизнь продолжалась.
— Бабушка снова вышла замуж, -продолжает Татьяна. — Потом родились тетя и мой папа. Но в биографии нашей семьи есть такой факт: мой дед — Петр Заверткин, а папа — Юрий Петрович Малышкин, то есть бабушка ему дала отчество отца, а фамилию своего первого мужа. Вот как любила. Я помню, что у нее портрет был в спальне, большой, прямо лист А4, и я всегда у нее спрашивала — бабушка, это кто? А это был он, Андрей Малышкин.
В 1941 году муж Прасковьи Александровны ушел на фронт и был тяжело ранен. От ранения он не оправился и в 1946-м году умер. Младшему сыну был всего год, а вновь овдовевшей Прасковье -тридцать три.
— Бабушка была чудесным пекарем. На работу еще затемно убегала, весь день на ногах в горячем цехе. Но и домашних не обделяла. Помню, утро, каникулы, нежишься в перине и просыпаешься от того, что пахнет ароматными теплыми шаньгами.
Любовь к труду и строгость к себе напрямую была связана с верой — бабушка Прасковья была из семьи староверов. Она всегда соблюдала пост, читала Библию на старославянском. В Талице таких семей было несколько.
— Они собирались только женщинами по церковным праздникам на дому, обряды проводили. Но она никогда меня не брала с собой, потому что мои родители-то уже были атеистами, а я советской школьницей, — вспоминает Татьяна. — Но когда я замуж выходила, захотела венчаться. Прихожу к бабушке и говорю: научите меня креститься. А она по привычке мне двумя перстами показала. Я говорю: мне так же креститься? Она — ой, нет, ты что, в своей церкви тремя крестись, тремя! У папы до сих пор хранится семейная икона. Образ с двумя перстами — символ Отца и Сына.
Бог отмерил Прасковье Малышкиной долгих 90 лет. Не в ее характере было жаловаться, но все-таки в старости жалела она о том, как мало позволяла себе веселиться, отдыхать и радоваться жизни.
Записала Eвгения Куприенко со слов Татьяны Карась.
***
фото: