Ресторанные лабухи уходят в историю

Жизнь представителей этой касты музыкантов была окутана тайной. О них ходили легенды: что их выручка за один вечер в столичном ресторане равнялась месячной зарплате большого начальника. Что этот куш они могли так же легко промотать где-нибудь в Сочи или Ялте. Врывались кометами из полутемных кабацких недр и взлетали на большую сцену, становясь богатыми и знаменитыми, как Лариса Долина, но большинство сгинуло в безвестности или живет тихо. Их время закончилось. Но оно было.

В кино светлый образ ресторанного лабуха мастерски воплотил Eвгений Eвстигнеев в фильме «Ночные забавы» — интеллигентный саксофонист развлекался в перерывах между блюзами полночными звонками незнакомцам, а номера брал на купюрах чаевых. Аристократичный Басилашвили в «Вокзале для двоих» с «дырой в кармане» временно влез в шкуру лабуха, оплатив ужин в ресторане фортепианной игрой. Или вот дядя Коля.

Дядя Коля приходит к нам настраивать пианино, а в прошлом играл и в ресторанах, и в цирковых оркестрах.

— В восьмидесятые можно было каждому за вечер заработать по 50 рублей парнаса, то есть чаевых. У музыкантов еще и оклад шел официальный, и ставка по штатному расписанию: артист оркестра, народу полно в ресторанах было, все ходили на живую музыку. По десятке бросали за песню «Поспели вишни в саду у дяди Вани», ее двадцать раз заказывали и еще цену перебивали, как на торгах, кто больше даст, один пятнадцать, другой двадцать, особенно северяне старались, они через Тюмень транзитом ехали и оставляли здесь большие деньги — в «Руси», в «Востоке» и «Сиянии Севера». Особенно любили одесские песни: самая ходовая — «Семь сорок».

Количество музыкантов и состав инструментов варьировались — от четырех до восьми человек: и саксофон, и труба, и флейта, и барабаны, а где-то и рояль. А потом, уже в девяностые, директора начали запускать электронную музыку для экономии бюджета, тогда музыкантов уже в штат не брали, одного возьмут, он «патефон» включит и поет под минус, а были и такие деятели, которые под плюс пели. А народ уши развесил и хлопает, а потом, когда поняли, что к чему, и ходить перестали, а хорошие музыканты остались без работы.

Эх, времена, вздыхает дядя Коля. Какие музыканты тогда играли, и почти все с музыкальным образованием.

Сергей Коцлов принадлежит к следующей, уже закатной плеяде ресторанных лабухов. Сейчас гитарист и вокалист электронного дуэта ASTRO, а еще он хороший аранжировщик, а когда-то начинал играть в группе «Чижи» от ПТУ N 37 Нефтеюганска.

«Живыми» были только гитара и вокал, и уже пошли синтезированные барабаны. Рассказывает, что в конце девяностых и в начале нулевых допелся до несмыкания голосовых связок, когда двадцать раз за вечер пришлось исполнить «Владимирский централ». Одна песня стоила тогда триста рублей — это были неплохие деньги.

Музыканты состояли в штате и получали восемь тысяч в месяц плюс чаевые. «Как-то перед Новым годом мы заработали на четверых каждый по десять тысяч рублей. Но эти деньги как приходили, так и уходили, сегодня есть, а завтра их нет. В кабаке как в кабаке. Но такое было не всегда. Были вечера, когда никто ничего не заказывал, и ты просто отрабатывал программу сорок минут с десятиминутным перерывом. Это на износ. Недосып и нервозность. Но живые инструменты были, и действительно играли большие команды», -говорит Сергей.

Да, золотая пора ресторанных лабухов прошла, скоро и слово, наверное, забудется. Напомню, оно образовалось от жаргонного «ла-бать» — играть на музыкальном инструменте. Но, может, и наоборот. Ведь достоверно не известно, откуда взялось и первое слово. Я встречала версию, что глагол восходит корнями к времени расцвета марширующих духовых оркестров, состоявших преимущественно из губных (лабиальных) инструментов — флейт, свирелей, некоторых разновидностей трубы. Возможно, отсюда и пошло лабание.

Откуда бы оно ни пошло, время его закончилось.

Поделиться ссылкой: