Производственный дух с долей неожиданности
Малыши в оранжевых касках залезли в огромный экскаватор и с восторгом следят, как махина поворачивает ковш вокруг своей оси.
— Это одна из самых популярных моделей, универсал, любима дорожниками и строителями, — рассказывает Денис Федоров, заместитель директора завода по ремонту спецтехники «СНГК», пока мы стоим на площадке с уже готовой к работе огромной и красивой машиной. — Мы обычно ремонтируем Komatsu и Caterpillar. А вот это уже китайская машина -LonKing. Одна из топовых китайских марок, но до введения санкций на японскую и корейскую технику она была не очень известна в России. Мы второй год занимаемся этой маркой. Она уже зарекомендовала себя в работе. С ремонтом также не будет сложностей: простой понятный двигатель, вполне надежный, запчасти в наличии. Новый Caterpillar заходит на рынок, но уже китайской сборки и с другим названием, по Komatsu аналогичная ситуация.
— А отечественные?
— Самая удачная российская модель — «Четра». Завод производил бульдозеры и трубоукладчики. Сейчас в их линейке есть и экскаваторы. Eсли взять экскаваторы, то на сегодня все отечественные представляют из себя такую сборную солянку из узлов и агрегатов разных производителей, что в ремонте очень неудобно, даже на этапе подбора запчастей. Но мы с отечественной техникой редко связываемся. Не наш профиль. Я оптимист, думаю, отечественные производители скоро подтянутся. До недавних пор гусеничных экскаваторов вообще не было. А сейчас появились. Многое сдвинулось, многое пересмотрели. Нельзя во всем полагаться на импорт. Как бы ни было плохо, а для промышленности санкции сыграли ключевую роль. Когда-то мы пошли по простому пути. Надо было срочно осваивать Север, прокладывать трубопроводы, покупать технику было проще, чем производить.
— Какие есть узкие места которые чаще ломаются у машин?
— Eсли говорим о японской технике — только расходники. Японскую технику очень ценят, ей доверяют самые сложные задачи. Делать вовремя техобслуживание, не перегружать машину, соблюдать правила, предусмотренные инструкцией, и техника служит очень долго. В две смены можно отработать на ней десять лет. А вот в китайцах есть доля неожиданности, если бульдозеры уже давно на российском рынке, то с экскаваторами мало кто экспериментировал. Массово китайские экскаваторы проходят проверку нашим Севером в настоящий момент.
— Откуда к вам поступает техника?
— Наши заказчики крупные нефтегазовые компании: «Новатэк» и «Газпром», их дочерние предприятия, «Сургутнефтегаз» и «Роснефть-Уватнефтегаз». Договоры сразу предусматривают ремонт пяти-десяти единиц техники. Ремонт одной занимает порядка двух месяцев. Уже пять лет мы выигрываем торги на техническое обслуживание и сервис гусеничной и болотоходной техники крупнейшего подразделения группы Транснефть -«Транснефть-Сибирь», которая занимается аварийными и текущими обслуживаниями сетей, нефтепроводов в Тюменской области. Это самая большая по протяженности сеть трубопроводов, самое большое количество сотрудников среди всей группы компаний.
Сегодня желающих в очереди на ремонт больше, чем наши возможности. Поэтому мы расширяемся, открываем новые вакансии, принимаем людей.
— Вас увлекает ваша работа, в чем вы находите радость, интерес?
— Самое главное в производстве — результат можно потрогать руками, увидеть, ощутить. Это здорово. Вот перед вами машина из ремонта, она 2000 года выпуска, я помню, какой она приходила до, какой стала сейчас, как новенькая! Мы работаем на те компании, которые зарабатывают для всей страны. И страна за их счет процветает. Получается, на нашем заводе мы трудимся на благо нашей Родины.
— «Наш девиз — работать профессионально, результативно, ответственно», — такой немножко советский плакат висит над вашим офисом.
— А это и есть копия. Нам нравится тот производственный дух. И экскурсию детскую устроили с «Советом надежных отцов» области. Десять лет назад никто бы из родителей не заинтересовался, они бы не повезли детей на завод. Они бы сказали — юрист, банкир — вот хорошие профессии, какой завод? Мы возвращаемся к реальному производству, начинаем понимать его важность, не все должно быть биржа, торги, спекуляции, во главе реальный продукт, вокруг которого торгово-денежные отношения создаются.
Наконец-то перекосы исправляются. Важность трудовых профессий понимается всеми.
Мы проходим в цех, где идет полная разборка машины до рамы, до каждого шурупчика и винтика. Передо мной огромный двигатель, в сборе он весит больше 700 кг.
— Написано — Япония, — уважительно произношу я
— Один из самых распространенных двигателей. Очень надежный. Это как раз с того карьерного экскаватора, что вы видели на въезде. При правильной эксплуатации двигатель вырабатывает 20 тысяч моточасов и больше, что равно одному миллиону километров пробега для автомобиля.
— «Порядок на участке, работать приятно», — читаю надпись на табличке.
— Eсли вы посещали другие производства, то можете сравнить, что у нас очень чисто. Очень важно, что нет пыли. Честно скажу, есть предприятия, где детали собирают на грунтовом полу. Чуть ветер дунет при сборке двигателя, в поршень попадает песок. В лучшем случае образуются задиры, которые уменьшат ресурс двигателя, в худшем — он просто заклинит. Чистое рабочее место, хорошее освещение, вентиляция дают ощущение важности труда, ты работаешь не в пещерных условиях.
Подхожу к симпатичному молодому слесарю Михаилу Мальцеву. Он разобрал до болтика тракторный двигатель, и теперь его нужно собрать обратно, чтобы он дальше работал бесперебойно.
— Как вы вдруг стали механиком, все же хотят в пижамах сидеть за компьютером? А может, вы масла машинного в тракторе у дяди нанюхались?
— Я еще с малолетства сам свой мотоцикл чинил, — признается Михаил. — А в город приехал из деревни, объявление увидел и так на предприятие попал. Работа нравится, коллектив отличный, условия труда устраивают.
— Двигатель разбирается до своих составляющих и отправляется на дальнейший ремонт и восстановление, — объясняет мой сопровождающий Денис. — Мы все делаем своими руками на своем оборудовании и гордимся тем, что до 95-99 процентов ремонта проводим сами, заказываем мелочи вроде шлангов высокого давления. Ремонтируют двигатели специалисты узкого профиля, их просто нет.
Поэтому дорожим каждым. Два года назад создали учебный класс, сотрудничаем с вузами. Прирост сотрудников за три года — с девяноста до ста пятидесяти человек. По плану расшириться до двухсот.
Проходим мимо мойки, где при температуре от 70 градусов каждая деталь отмывается от смазки и технических жиров, чтобы было видно, где какие дефекты.
Видим головки блока цилиндров от двигателя с электростанции, который уже искупался. Как только его приведут в норму, он будет участвовать в отоплении бурового поселка.
Рассматриваем под микроскопом клапан форсунки. С виду абсолютно нормальный, а при увеличении видно, что он уже изношен.
Детям показывают фокус с жидким азотом. За мгновение цветок застывает в красивую ледяную скульптуру, а под молотком разбивается на тысячи сверкающих льдинок.
— Жидкий азот имеет температуру минус 170-180 градусов. Мы используем его, когда необходимо смонтировать узел в натяг, когда отверстие входное по диаметру меньше, чем та деталь, которая в него должна быть вставлена, — объясняет Денис.
— У нас есть пример, когда машина через десять лет после нашего ремонта снова вернулась к нам. Это еще одна причина любить свое дело — наши заказчики с нами многие годы, доверяют нам. Топовые вузы приводили статистику по центральному региону, что сразу после выпуска программист может претендовать на зарплату в среднем 150 тысяч рублей, а инженер-механик нашего профиля тысяч на 80. Но через пять лет их зарплаты уравниваются. И инженер-механик становится более дефицитным специалистом, потому что их меньше, а главное, его опыт нарабатывается многократно сложнее, чем опыт программиста.
ФОТО EЛEНА МИХАЛЬКОВА
***
фото: Детям очень интересно на заводе;;Слесарь Михаил Мальцев на рабочем месте;Маленький Игорь Лисовский разглядывает деталь от форсунки.