Жила-была девочка по имени Мария…
…только все звали ее Маней.
Маня любила ходить в школу и складывать буквы в слова. Каждый вечер, ложась спать, она радостно думала: «Завтра в школу, скорей бы утро!»
Однажды мама сказала Мане, что началась война. Маня все еще была маленькой девочкой с двумя длинными толстыми косичками, только в то утро она вышла в поле наравне со взрослыми женщинами пахать на быках. Мужчины и лошади ушли на фронт.
Когда стало совсем тяжело, Маня собрала в узелок бутылочку молока, краюху хлеба и пошла с матерью за сто километров в Казахстан. Шли они с норовистой козой, которая думала, как бы сбежать.
Коза чувствовала неладное. Через три дня и три ночи Маня с мамой дошли до Петропавловска и сменяли козу на наматрасник. Из грубой материи мама сшила Мане платье. Надо же в чем-то ходить.
Маня не боялась быков. И не боялась волков. Шла однажды из соседней деревни, а из лесу вышла целая стая. Маня легла на землю и притворилась мертвой. Волки подошли, понюхали и отправились восвояси. Маня встала, отряхнулась и пошла домой.
Фашистов давно победили, Маня заневестилась. Была ли она беспечной девушкой? Детство кончилось в третьем классе, больше Маня в школу не ходила. Венки не плела, на вечерках не плясала. Работала без отдыха, а поесть все равно было мало что — картошка да хлеб.
В колхозе не платили денег, только палочки в журнале ставили — трудодни. Тогда Маня решила выйти замуж — в совхоз, там рубли давали. Мужчин с войны вернулось мало, надо идти, пока зовут. Позвал Маню Николай, он вернулся с фронта с медалями. Пережил много страшного.
Появилось у Мани девять детей. Коля умер, когда младшенькой четыре исполнилось. Была ли Маня маленькой, была ли она девушкой, кто теперь знает. Может, так и родилась: с ухватом у печи, с тяпкой в огороде, с подойником в коровнике.
Неизменными оставались две длинные косы, их Маня смазывала гусиным жиром, чтобы блестели, и заплетала вокруг головы корзиночкой.
Это все про мою деревенскую бабушку — Марию Ивановну Долгушину. Место действия — Казанский район, деревня Долматово.
Щи из щавеля, крапивный суп, свекольный квас и неповторимый вкус блинов с пылу с жару из печи. Бабушка заводила тесто сразу в десятилитровом ведре, внуков-то — не сосчитать!
И все на летние каникулы едут: свежий воздух, лес сразу за избой, клубника в молоке, дом культуры с голубями на крыше, грунтовая дорога к котловану, утята в камышах, вода из колодца, старая яблоня во дворе.
А как мы любили секретничать, забравшись втроем на русскую печку! Огурцов рождалось так много, что мы выедали середину ложкой, из твердой части получались стаканчики. И даже небольшие арбузики сладкие, свои. За домом — пристройка для хранения зерна, мы называли ее балаганом и устраивали там посиделки.
Бабушка всегда при деле, при работе. Ясные глаза, большие руки, очки на груди, цветастый фартук с карманами… Она любила читать газеты и особенно радовалась, когда находила знакомую фамилию — мою. Жалею, что не написала о ней при ее жизни. В память о бабушке Марии Ивановне я заказала куклу в платье из материи, что она хранила в сундуке. Ткань шерстяная, тонкая, расцветка — розы на темном.
Выбирать бабе Мане не приходилось. Она надеялась, что дети будут жить лучше и им точно пригодится выходное платье.
ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА
***
фото: