Морская линия Нахаловки
Улица Айвазовского находится в Центральном округе, но совершенно не в центре, а в поселке Нефтяников. Она начинается от улицы Комарова и через четыреста метров (418, если быть точным) заканчивается улицей Пирогова, один раз пересекаясь с улицей Марии Цукановой. На ней 33 дома, это все частное жилье. Общественный транспорт по этой маленькой улице не ходит, но добраться сюда можно пешком от автобусной остановки «Биофак», метров двести придется пройтись.
На-ви-зу-а-ли-зи-ро-ва-ли
Имя художника Айвазовского вписано в карту Тюмени за полвека до новых ЖК. Хотя обычному гражданину к улице, названной в честь художника, очень долго добираться.
Поездка на биофак ТюмГУ сродни экспедиции. Все знают, что ехать надо «куда-то за реку», на правильной маршрутке, важно не пропустить правильный поворот. Ну, а уж на месте — вкусить сполна ощущение края земли. Ветры дуют влажные, линия горизонта не по-городскому низкая. Что там за полем? Кажется, еще пара-тройка резких поворотов, едем по заливным лугам, солнце в спину, и дорога выведет нас на нездешний лазоревый простор. «Море?», — робко шепчет одурманенный разнотравьем разум вечного студента. «Болота», — отвечает заскорузлое тюменское сердце.
Да, очень наивно полагать, что тюменские чиновники году в 1970-м, а может и раньше, углядели в местном ландшафте намек на стихию мариниста (хотя топило тут знатно). Параллельно коротюсенькой и непримечательной улице Айвазовского здесь лежит неотличимая от нее улица Перова. Можно предположить, как сошлись в головах градоначальников два этих имени — оба художники, в антисоветчине не замечены, школьной программой одобрены. А давайте назовем! Первый уроженец Феодосии, второй -Тобольска, и нигде еще они не были так близки, как на карте Тюмени.
Краевед Александр Иваненко посвящает улице Айвазовского пол-абзаца пропитанной иронией главки под названием «Тюмень и море». Историк Александр Петрушин чуть многословнее, но говорит, в основном, о переселенцах. В общем, для уважаемых тюменцев, за вычетом обитателей трех десятков домов на этой северной оконечности города, присутствие Айвазовского в жизни исчезающе мало. Тем сильнее контраст с его изобилием на другом краю земли.
Стыдно не знать
Мы приехали в Крым в 2015-м, все было впервые и вновь: загорелые южнобережные хозяйки, хвалящие свои сараи и называющие Алупку «жемчужиной»; налитая соком зелень; неопознаваемый дымно-хвойный запах у моря по утрам… И первое разочарование на том пути было Феодосией.
Нестриженные деревья вдоль бугристых дорог лично мне напомнили окраины Смоленска в 1995-м, Анечка сказала: «Тобольск» (ведь в Таганроге мы тогда еще не были, вот где дыра). Феодосия оказалась иллюстрацией не просто бедной провинции, а именно русской, глухой, забытой деньгами провинции без намека на спасительную в таких случаях экзотику. Даже автобусы там ходили — вместо повсеместных на ЮБК бодреньких желтых «богданов» — посеревшие от времени «пазики».
Побродив вокруг замусоренной крепости XIV века и не ощутив духа древности, мы вышли-таки на набережную, и вот там Феодосия повернулась к нам своей лучшей стороной. Для феодосийцев Айвазовский — все равно что Нахимов для севастопольцев («Как, тетя, ты не знаешь, что его звали Павел Степаныч?!»). Спросите любого школьника в Феодосии, какое имя-отчество легендарного благодетеля, и он тут же даст вам полный ответ — Ованнес Константинович Айвазян.
Eсли для всего мира Иван Айвазовский — прославленный маринист, то для жителей Феодосии он отец города. Eго усилиями появился феодосийский порт, он дал жителям водопровод, основал и построил музей древностей, собранных им же на едва ли не первых здешних раскопках. Обо всем этом вам расскажут в Феодосийской картинной галерее имени И. К. Айвазовского — в его же роскошном доме у моря. Этот дом выстроен так удачно, что даже солнце, кажется, светит прицельно на него. А до Айвазовского здесь был вовсе необжитой берег, огурцы на огородах росли.
Мой адрес -всегда в Феодосии
Чехов, который побывал-таки в гостях у нашего героя, однажды сказал про свой Таганрог: что он снес бы его, имея хоть малейший талант архитектора. Он вообще много чего говорил и писал про малую родину в широком диапазоне от любви до ненависти. Как будто всю жизнь подпитывал себя этими противоречиями. Но конкретно эта фраза нам нужна, чтобы показать принципиальное отличие Айвазовского: он ничего не разрушал, он строил.
В литературе ходит байка о нраве и об авторитете, который имел Айвазовский в городе. Якобы какой-то обыватель вознамерился поставить одноэтажный дом на улице Итальянской, что вызвало острую реакцию «отца».
«И. К. заволновался ужасно: одноэтажный дом на главной улице! Тотчас по приезде, не успевши отдохнуть с дороги, он зовет к себе обывателя Н. Тот, разумеется, немедленно является. «Вы строите одноэтажный дом? Как вам не стыдно? Вы богатый человек, что вы делаете? Вы мне улицу портите!». И обыватель Н. покорно изменяет план и строит двухэтажный дом», — вспоминает современник художника, публицист Юрий Галабутский.
И свой дом он построил с размахом. Что-то вроде итальянской виллы с фигурами античных богов на фасаде. Отдельное здание галереи, которое стало частью ансамбля, домик для сестры… И все-все, что было внутри, подарил Феодосии.
«Мое искреннее желание, чтобы здание моей картинной галереи в городе Феодосии со всеми в ней картинами, статуями и другими произведениями искусства, находящимися в этой галерее, составляли полную собственность города Феодосии, и в память обо мне, Айвазовском, завещаю галерею городу Феодосии, моему родному городу», — сказано в прощальном документе.
Чехов, который в 1888 познакомился с И. К., назвал его «помесью добродушного армяшки с заевшимся архиереем»:
«…Полон собственного достоинства, руки имеет мягкие и подает их по-генеральски. Недалек, но натура сложная и достойная внимания. В себе одном он совмещает и генерала, и архиерея, и художника, и армянина, и наивного деда, и Отелло… Был приятелем Пушкина, но Пушкина не читал. В своей жизни он не прочел ни одной книги. Когда ему предлагают читать, он говорит: «Зачем мне читать, если у меня есть свои мнения?».
Вообще в отношении их к родному краю не великая пропасть. Eсли Айвазовский подарил Феодосии картины, то Чехов отовсюду слал в Таганрог книги. А имя свое завещал с той же щедростью. «Делайте из меня и со мной все, что только для Таганрога из меня можно сделать».
Eще писал: «Eсли бы в Таганроге была вода или если бы я не привык к водопроводу, то переехал бы на житье в Таганрог… Когда в Таганроге устроится водопровод, тогда я продам ялтинский дом и куплю себе какое-нибудь логовище на Большой или Греческой улице».
Правда, «армяшка» Айвазовский сам позаботился, чтобы провести в Феодосию воду. В период с 1847 года, когда построил дом, и до смерти в 1900 он успел в Феодосии столько дел, что Чехову оставалось только мечтать.
С 1853 года на министерские деньги Айвазовский организует раскопки 22 курганов, где находят многие свидетельства древнегреческой истории города: золотые украшения, монеты, серебряные медальоны, статуэтки. В ряду других находок это стало катализатором интереса к эллинскому периоду, а сами артефакты отправляются на хранение в Эрмитаж. В 1871 году Айвазовский строит музей древностей на холме, который называет «горой Митридат». Здание на 55-метровой высоте, напоминающее античный храм, заметно из разных уголков города и становится достопримечательностью и символом. Взорвано советскими войсками в 1941 году.
В 1892 году среди прочих лоббирует расширение феодосийского торгового порта. Писал письма в газеты, выступал перед министрами и всячески продавливал идею превращения Феодосии в транспортный узел. Следом смог добиться строительства железной дороги — ветка на Джанкой стала связующей артерией между отдаленной по меркам Крыма окраиной полуострова и «большой землей».
Основал в Феодосии школу искусств и заложил основы уникального направления живописцев, исследующих крымскую природу, так называемую Киммерийскую школу живописи. Современный молодой художник Андрей Тарусов рассказывал мне, как студентов-художников ВГИКа еще в украинские времена отправляли на практику в Феодосию и Коктебель напитываться здешней натурой. А известный в Ялте коллекционер шутил, что работы учеников Айвазовского даже в музее путают с полотнами учителя.
«Ну, Айвазян сочинял конечно, я теперь-то вижу. Подписано, что это Ялта. Разве из Ялты так видно «Медведя?», — говорит Аня.
Теперь-то мы грамотные, конечно. Можем мысленно или буквально приложить картинку с надписью «Ливадия» и найти пятьсот отличий с оригиналом. Дело в том, что Айвазовский и правда сочинял. Рисовал по памяти, по схематичным наброскам. Что говорить, если картину «Первый поезд в Феодосии» он написал, когда железная дорога еще не была построена. По-современному это назвали бы визуализацией. Ви-зу-а-ли-зи-ро-вал.
Переехали вместе с домом
Вообразите быт тюменского поселка Нефтяников в середине прошлого века — вам в помощь тоже образное мышление и драгоценные заметки краеведов. Александр Иваненко пишет, что в 50-60-е годы район улицы Щербакова и Парфеновской горки (как раз где нужный нам сверток) по одну сторону представлял собой луга и пастбища, поросшие ивняком и тянущимися к болотам травами, по другую — огороды овчинно-меховой фабрики. Выращивали люди картошку. А сама улица Щербакова (Мостовая до 1966 года) представляла собой не что иное как дамбу, защищающую местность от широких разливов Туры.
Широкое пресное море каждую весну покрывало территорию нынешней зоны отдыха Заречных микрорайонов, размывало глиняную насыпь, ведущую в Велижаны и Нижнюю Тавду. И только в конце 70-х годов участки за этой дамбой стали отсыпать, и полезли вверх панельные дома I, II и III Заречных микрорайонов.
Но еще раньше территорию за Парфеновской горкой взяли нахрапом переселенцы из деревень.
«Огромный жилой массив одноэтажной деревянной застройки, тянущийся до Салаирского тракта. Тюменцы окрестили его Большой Нахаловкой. Строили здесь дома тайно и быстро, чтобы поставить власти перед фактом, что дом заселен и сносить его нельзя. Считалось, что если в доме есть печь, он не подлежит сносу», — писал Иваненко в «Курьере» в 2001 году.
Александр Петрушин добавляет, что то были искатели лучшей жизни, переезжавшие поближе к городу вместе со своими домами. Eще сейчас на некоторых строениях в микрорайоне Нефтяников можно прочитать цифры — бревна помечали, чтобы по-быстрому собрать их на новом месте.
Цыганский барон Геннадий Виноградов рассказывал, что его дедушки пришли в Нахаловку в 70-е годы и основали табор. Он сам -известный в городе активист, не просто барон, а учредитель общественной организации «Штар». В 1996 году решил устроить для детей табора школу — и устроил. Сначала в своем доме на улице Усадебной. Рассказывал, что в первые классы записывались 20-летние ученики, а совсем маленькие дети позже стали учить грамоте родителей. Девять лет спустя построил для школы отдельное здание.
В номере к 1 сентября 2007 года «Курьер» писал о третьем Дне знаний в цыганской школе.
«Хлопот море — школу надо к первому сентября готовить. Не только класс в порядок привести, но и деньги надо достать, ведь практически все на свои средства покупаем. Однако мне это не в тягость. Я сейчас вкладываю все силы в образование ребятишек, и для меня самая большая награда будет увидеть, как они выбьются в люди. Хочется, чтобы среди нашего народа появились свои врачи, учителя и, дай бог, доктора наук», — визуализировал Геннадий Виноградов.
За два года, что к тому моменту работала школа, ее педагоги тоже увидели перемены в детях.
«Я работаю учителем двадцать пять лет и отмечу, что цыганские дети такие же, как все. Просто у них другой образ жизни, соответственно и подход должен быть особенный… Запрет ходить в школу несколько дней считается самым большим позором. За это каждый цыган в таборе при встрече будет его укорять», — рассказывала Тамара Смирнова.
На школе Виноградов не остановился. В 2014-м появился музыкальный ансамбль «Штар», который покорил всю администрацию ДК «Строитель»: «Украшение праздника. Сколько эмоций и жизненной силы!». В 2022 появилась футбольная команда, с капитаном команды — почему-то девочкой.
«В мою затею даже сами цыгане вначале не верили, говорили: «Зачем тебе это надо?» А когда ребята научились читать и писать, стали воспитанными, все сразу захотели детей в школу отдать!», -рассказывал сам Виноградов о результатах. Главный итог тридцатилетней работы — цыганские дети стали думать о будущем, считает он. Понимают, что учеба — это ключ к успеху.
Что же, ждем своих Айвазовских с улицы Айвазовского?
Источник всего живого
А ведь есть же еще и ЖК! И опять эти паразитные отсылки к воде, морю (какому?), маринистам. «Тема моря, ставшего источником всего живого на земле». На страницах юбилейной книги люди застройщика горячо убеждают друг друга, как важно было предугадать желания жильцов и как им нравится их ЖК. «Делали реально для себя, проект такой, в котором мы сами хотим жить». Это как же нужно извернуться, чтобы представить Туру морем?
Хотя правда, ходят же прогулочные катера от моста Мельникайте в сторону Зареки и обратно. Не грандиозная экспедиция, но можно придать ей смысл, вообразить некий новый маршрут и назвать, например, «От Айвазовского — к «Айвазовскому». Путешествие в широком диапазоне от Л. до Н.
Летом я стоял на высоком берегу Туры, мерз и смотрел вдаль. По высохшей реке тарахтел теплоходик. На борту его было написано — что? Нет, не «Айвазовский». Даже не поверил сначала и приблизил камеру, чтобы рассмотреть. Там была надпись «Тюмень Морская».
Я еще раз посмотрел вдаль, куда-то туда, в сторону улицы Айвазовского. «Море?», — осторожно спросило сердце. «Болота», — ответил строгий разум. «Ви-зу-а-ли-зи-руй!», — протрубил мне теплоход.
Темная история с «Ялтой»
Иван Айвазовский. «Ялта», 1899 год.
Музейный комплекс имени И. Я. Словцова
Айвазовский часто писал Ялту, — она покорила художника еще в молодости, оставив неизгладимый след в его сердце. Красота здешней природы, величественная сила двух стихий — воды и воздуха, не раз были запечатлены художником на самых лучших его полотнах. Картина «Ялта» создана Айвазовским в 1899 году, на закате жизни. «Я очень много в этом году написал — 82 года заставляют меня спешить», — говорил он.
Как и многие другие произведения, «Ялта» написана художником быстро, без предварительных этюдов. В этой картине можно увидеть не раз повторенный Айвазовским мотив с изображением корабля, мятущегося в неспокойном море. Однако упрекнуть живописца в отсутствии фантазии, вдохновения, сухости и эмоциональной скудости полотна невозможно. Мастерство не изменяло ему и в старости. Так же, как и прежде, он чувствовал себя творцом, создающем на холсте первозданную морскую стихию. Тяжелое грозовое небо он написал вдохновенно и столь же великолепно, как и воду, насыщая живопись тонкими цветовыми градациями. Великолепная зрительная память, академическое образование, любовь к морю и темперамент позволили Айвазовскому и в очень почтенном возрасте создать виртуозную импровизацию на морскую тему.
7 августа 1993 года грабители, разбив окно, проникли в помещение музея изобразительного искусства по улице Орджоникидзе, 47 и похитили картины Айвазовского «Ялта», Верещагина «У ворот города», Шишкина «Родник лесу» и «Eли, освещенные солнцем». Местные эксперты оценили эти полотна в 290 млн. рублей, но на международных аукционах каждое из них потянет на 80-100 тыс. долларов.
Это первый в России случай музейной кражи полотен больших размеров, да еще в фигурных рамах. Общий вес одной картины примерно 50 кг. Снять ее со стены одному человеку довольно сложно.
Тем не менее национальное достояние исчезло. Преступники не остановились перед ограблением музея, оборудованного сигнализацией. Сигнал о разгерметизации помещения поступил на пульт, но дежурный оператор почему-то не обратил на него должного внимания. Проверяются сразу несколько версий. Искусствоведы считают: похищенные в Тюмени картины всплывут за границей, пополнив частные коллекции. Однако милиция не теряет надежды и продолжает розыск.
«Тюменский курьер», 9.10.1993 г.
Четыре месяца понадобилось сотрудникам регионального управления по борьбе с организованной преступностью (РУОП), чтобы впервые в Российской Федерации раскрыть это тщательно подготовленное и осуществленное преступление (подобные ограбления музеев с хищением полотен русских художников произошли в Сочи, Приуралье, Подмосковье и Поволжье).
Грабители арестованы (их фамилии и обстоятельства оперативно-розыскной операции не разглашаются в интересах следствия) у них изъяты огнестрельное оружие и… все похищенные из помещения по улице Орджоникидзе, 47 картины.
Как сообщила директор музея изобразительного искусства Людмила Овсянкина, шедевры русской живописи уже возвращены в картинную галерею и после изготовления новых рам займут свое место в художественных экспозициях.
«Тюменский курьер», 11.12.1993 г.
Фото Юлия Кононова и из открытых источников
***
фото: Иван Константинович Айвазовский «Автопортрет»;Ялта (Айвазовский) 1899 год;Улица Айвазовского.;;;