Неизвестные (не)разумные силы
Недлинная (чуть больше четырехсот метров) улица Циолковского расположена в Центральном округе, она параллельна улице Осипенко и часто используется автомобилистами, не желающими стоять на долгом светофоре около Дома печати. От улицы Профсоюзной через два перекрестка (с улицей Немцова и малозаметным Березовским переулком) она доходит до улицы Сургутской. Вернее, наоборот. С нумерацией на улице все плохо: она начинается зданием под номером 7, следом находится дом номер 1, а дальше дом номер 13. Улица получила свое нынешнее имя 7 декабря 1957 года по решению исполнительного комитета Тюменского городского совета депутатов трудящихся. А до того она улицей Ворошилова. А еще раньше, до 1922 года, — Громовской. Самое значимое сооружение на ней — завод автотракторного электрооборудования, от которого, впрочем, осталось одно здание бывшего заводоуправления, давно разобранное на офисы
Представьте: молодой мужчина мчится по провинциальному городку на санях с парусом. Снег задувает ему в лицо, а он широко улыбается и не слышит, как костерят его прохожие, вынужденные отскакивать с траектории полета саней.
Пусть этот кадр замрет
Мы видим момент из реальной жизни. Под парусом — изобретатель, ученый-самоучка и визионер Константин Циолковский. И если бы меня попросили написать его портрет, я бы выбрала именно этот кадр.
Впрочем, сам Циолковский портретов не любил и смущался. А его идеи и личность вдохновляли творцов на нечто большее. Об этом нам расскажет Олеся Туркина, кандидат искусствоведения, действительный член Российской федерации космонавтики, ведущий научный сотрудник отдела новейших течений Русского музея.
Благодаря ей сегодня мы не только заглянет в биографию гениального человека, но и познакомимся с искусством, на которое он повлиял.
Калека и птица
Родился Костя в селе Ижевское в Рязанской губернии. Говорят, что родители называли его «блаженным» и «птицей», впрочем, ласково. Дело в том, что ребенка всегда тянуло в небо. Бывало, он увязывался с другими детьми лазить на церковную колокольню и забирался выше всех, чтобы в одиночестве сидеть наверху и смотреть в небо, наблюдать за птицами. А голова его всегда была полна неожиданных вопросов, странных идей и фантазий. Константин любил грезить вслух и, по его же воспоминаниям, платил младшему брату, чтобы тот слушал «его бредни».
Но в десять лет мальчика постигла трагедия: он тяжело заболел скарлатиной и впоследствии почти полностью оглох. «Глухота в дальнейшем делает биографию малоинтересной, так как лишает меня общения с людьми, наблюдения и заимствования. Это биография калеки», — так жестко писал о себе Циолковский.
Он называет это свое время самым темным, тяжелым. Ребенку приходится осознать, чего он лишился. Ведь почти глухому мальчику было невозможно учиться на равных с другими. Потому он полностью перешел на домашнее обучение. Жадно глотал книги, проводил домашние опыты. Отец Кости видел и интерес, и незаурядные способности мальчика. А потому выделил ему небольшое месячное жалованье и благословил на учебу в Москве.
Но Константин не поступает в Высшее техническое училище (ныне МВТУ имени Баумана). Считает, что калеке там делать нечего. Однако остается в Москве и продолжает самостоятельное обучение. Родительское жалованье тратит на книги, питается исключительно водой и хлебом. Все свое время проводит в библиотеке.
И судьба, кажется, оценивает его старания. Он встречает своего главного учителя — философа Николая Федорова.
«В Чертковской библиотеке я заметил одного служащего с необыкновенно добрым лицом. Никогда я потом не встречал ничего подобного. Видно, правда, что лицо есть зеркало души… Он же давал мне запрещенные книги… Потом оказалось, что это известный аскет Федоров — друг Толстого и изумительный философ и скромник. Он раздавал все свое крохотное жалованье беднякам. Теперь я вижу, что он и меня хотел сделать своим пенсионером, но это ему не удалось: я чересчур дичился…», — так вспоминал Циолковский об этой встрече.
Николай Федоров, которого современники называли «московским Сократом», с удовольствием общался с молодым и фанатично увлеченным не-студентом Циолковским, с удивлением обнаруживая, что молодой человек обладает большими знаниями и прогрессивными идеями в одном и имеет большие пробелы в других сферах. Тогда он взялся за его академическое обучение и немало помог будущему ученому.
Несмотря на то, что московское время Циолковского нельзя назвать простым, оно было важнейшим в его биографии.
По воспоминаниям, последние теплые носки Константину пришлось продать, чтобы как-то прокормиться, а домой он вернулся таким осунувшимся и истощенным, что родные его едва признали. Но домой вернулся не просто талантливый мальчик Костя, а человек с мышлением изобретателя. И с мечтой — о космосе.
— Циолковскому удалось невозможное — оторваться от земли, -говорит Олеся Туркина. — Заглянуть за рамки, в которых человечество существовало раньше.
Туркина проводит параллели и демонстрирует картину Казимира Малевича «Супрематизм». Она рассказывает, что Малевич видел белое пространство холста бесконечностью. А его фигуры парят в невесомости, живут, не подчиняясь земным законам. Сама конструкция «Супрематизма» в самом деле напоминает космическую ракету (а ведь первым, кто предположил, что мы отправимся в космос именно на ракетах, был Циолковский). Следующая картина, на которую просит обратить внимание Туркина, еще ближе к космосу. Авангардист Илья Чашник, в отличии от Малевича, закрашивал холст черным и видел бесконечность именно в черном пространстве. Eго картина «Красный круг на черной поверхности» неоднократно становилась обложкой для научно-фантастической литературы о Марсе.
Авангардисты в искусстве действительно имеют общий с Циолковским дух. Их идеи — смелые и прогрессивные, на несколько шагов вперед обгоняющие время. Что вызывает недоумение тех, кто от времени слегка отстает…
Отведайте невидимого варенья!
Вернувшись домой, Циолковский начинает работать частным преподавателем алгебры, физики и геометрии. Репетиторство далось ему неожиданно легко. «Гимназисты распространяли про меня славу, будто я понятно объясняю алгебру», — вспоминал он.
Манера преподавания у Циолковского необычна. Все он стремился показать экспериментально, буквально на пальцах. Мастерил из бумаги геометрические фигуры, запускал модели воздушных шаров, создавал солнечную систему из фруктов и овощей. Eго ученики не только с удовольствием бежали к репетитору, ожидая очередной интересный опыт, но и хорошо усваивали предмет.
Потому в конце 1870-х отец перевез Константина в Рязань, где он экстерном сдал единственные в своей жизни государственные экзамены, получив звание учителя народных училищ. Вскоре последовала и первая официальная работа: его назначили преподавателем арифметики и геометрии в Боровске Калужской губернии.
Впрочем, в Боровске, где жили в основном староверы, его принимали далеко не все. Странный тип, перемещающийся по городу на санях с парусом, вызывал недоумение консервативного населения. Помимо ночных фейерверков и запуска воздушного змея с фонарем, он мог пригласить посетителей «отведать невидимого варенья» -запускал электрическую машину и бил гостей током. Смастерил себе огромную трубку — слуховой аппарат, чтобы слушать ответы студентов у доски. Иногда выходил кататься на коньках, как Мэри Поппинс, ловя ветер зонтиком.
Благо, он не слышал, о чем шептались окружающие — не только потому, что был тугой на ухо, но и потому, что мало интересовался делами земными.
В это время Циолковский пишет свою первую настоящую научную работу «Теорию газов».
Русское физико-химическое общество искренне удивляется способностям ученого-самоучки из далекой глубинки. Впрочем, к работе его относится снисходительно. Причину в личном письме объясняет Менделеев: кинетическую теорию газов, к который Циолковский дошел своим умом, разработали уже 25 лет назад… Обидно! Впрочем, молодой ученый (а тогда ему исполнилось 24 года) не унывает.
Он пишет о биологической механике, лучеиспускании Солнца, физических эффектах и механике в «свободном пространстве» — по сути в космосе, лишенном сил тяготения и прочих внешних воздействий. Ряд ученых видит гениальность идей Циолковского. Вторая его работа, «Механика животного организма», получила благоприятный отзыв Ильи Сеченова, и Циолковского даже приняли в Русское физико-химическое общество. Впрочем, на приглашение он не ответил — нечем было платить взносы, а признаться в этом стеснялся. Позже Циолковский ругал себя за «дикость», за то, что даже не поблагодарил своих благодетелей и совсем уж не умел налаживать связи.
Впрочем, находились люди, готовые помогать великому уму несмотря ни на что. В 1897-1898 годах Циолковский написал важнейшую работу в космической теории — «Исследование мировых пространств реактивными приборами». По сути именно в ней впервые прозвучит теория о том, что космические пространства человечество начнет покорять ракетами. Согласился опубликовать эту работу издатель петербургского журнала «Научное обозрение» Михаил Филиппов. Но журнал был научно-популярным, не техническим, и цензор совершенно не понял идеи статьи Циолковского. Не смог объясниться с цензором и Филиппов. Тогда он обратился за помощью к Менделееву.
Дмитрий Иванович посоветовал: «Речь же идет о ракетах. Они нужны для фейерверков, праздников. Например, в честь тезоименитства императора. Скажите цензору об этом и пусть он попробует не публиковать». Этот способ помог -труд Циолковского был опубликован. И хотя работа не стала известной, сам факт публикации окажется очень важным.
«Учение о реактивном звездолете только тогда было замечено, когда начало печататься вторично, в 1911-1912 годах, в известном распространенном и богато издающемся столичном журнале «Вестник воздухоплавания». Тогда многие ученые и инженеры (за границей) заявили о своем приоритете. Но они не знали о моей первой работе 1903 года, и потому их претензии были потом изобличены», -вспоминает Циолковский.
Да, уже скоро идеи Циолковского перестанут казаться фантастикой.
— То, что в начале XX века казалось не более чем иллюзией и фантазией, в 20-е годы вдруг становится реальностью. Позднее появляется даже такое выражение: «Сказку сделать былью», — говорит Олеся Туркина. — Космическая тема продолжала и развивала идею Троцкого о том, что революция распространится на всю планету Земля и даже дальше.
Популяризация космоса станет одной из важных миссий Циолковского в СССР. Он даже выступит консультантом для первого научно-фантастического советского фильма о покорении космоса «Космический рейс».
— Циолковский говорил, что на самом деле ему хотелось бы, чтобы фильм был документальный, но он понимает, что художественное кино куда более популярно, — рассказывает Туркина. — И потому, ради популяризации космических путешествий, он готов быть консультантом.
Циолковский к вопросу подошел очень серьезно. И ради фильма он создал практически полноценную книгу с иллюстрациями, описывающими космос, быт «ракетчиков» (так называл он космонавтов), особенности жизни в невесомости. Режиссер «Космического рейса» потратит много сил для того, чтобы достоверно показать невесомость. И многое ему удастся.
Сама же работа Циолковского о космических путешествиях, написанная к фильму, долгое время будет достоянием только научного сообщества. И в наши, обывательские руки попадет только в 2021 году. Когда, наконец, ее издадут большим тиражом.
По этой книге становится понятно, что Циолковский давно догадался о том, что на практике откроется значительно позже. А некоторые вещи, кажется, нам еще только предстоит открыть. Например: оранжереи на космических кораблях для обеспечения свежей едой в длительном межпланетном путешествии. Сейчас на МКС как раз проходят эксперименты по выращиванию растений в невесомости.
ЧАУ, земляне…
Впрочем, трудно сказать, что при советской власти жизнь ученого стала значительно проще. В 1919 он едва не стал жертвой репрессий. Да и после официального признания продолжал жить в ужасной нищете. А его идеи то получали поддержку, то были отодвинуты на задний план. Eго самый крупный проект, грузовой дирижабль, так и не был реализован. А многие свои публикации он делал за счет поклонников своего творчества.
Официального признания властей он добился лишь под конец жизни: в 1932 году его наградили орденом Трудового Красного Знамени. Через три года, 19 сентября 1935-го, он умер от рака желудка.
Прародителем советской космонавтики Циолковского назовут лишь десятилетия спустя, уже после первого полета человека в космическое пространство. Во многом благодаря тому, что сам Юрий Гагарин часто говорил об ученом.
— Циолковский писал, что за эрой самолетов винтовых придет эра самолетов реактивных. И они уже летали в нашем небе. Циолковский писал о ракетах, и они уже бороздили стратосферу. Словом, все предвиденное гением Циолковского сбывалось. Должна была свершиться и его мечта о полете человека в космические просторы, — скажет Гагарин.
И, возможно, в отсутствии большого признания при жизни нет ничего удивительного. Вель Циолковский до самой своей смерти оставался собой — человеком, для которого собственные идеи всегда были важнее любой номенклатуры. Даже коммунизм он видел очень своеобразно. Вплетал в него эзотерику и теологию. Публично признавался, что видел небесные знаки — дважды. Однажды крест из облаков. А в другой раз странную надпись: ЧАУ. Позже, он предположил, что «ЧАУ» — что-то странное и, должно быть, это был РАЙ -латинскими буквами. «Я понял все это так: после смерти конец всем мукам», — писал Циолковский в своей работе «Воля Вселенной. Неизвестные разумные силы».
— Эта работа вдохновит художников Eлену Eлагину и Игоря Макаревича на создание одноименной инсталляции, впервые представленной в 2010-2011 годах в Лувре в Париже, — рассказывает Олеся Туркина. — Она представляет собой несколько деревянных лестниц, приставленных к стене и ведущих куда-то в бесконечное небесное пространство. Под лестницей стоят множество пар обуви -непонятно, что случилось с этими людьми. Умерли ли они или просто разулись, чтобы подняться куда-то высоко в небо, в космос? Между лестницами художники разместили светящиеся буквы: Ч А У.
Послесловие
Сегодня в честь Циолковского названа улица не только нашего города. Таких улиц в России 136. В Москве, Санкт-Петербурге, Рязани, Калуге и даже австралийском городе Брисбен есть памятники и монументы в честь основоположника теоретической космонавтики. Eго именем названы учебные заведения. А его работы побывали в космосе.
Однако Олеся Туркина сомневается, что Константину Эдуардовичу понравилось бы наше время.
— Циолковский был уверен, что человечество, прорвавшись в космос, все силы бросит на космические путешествия. А что сделали мы? — разводит руками Олеся Туркина. — Используем космические спутники, чтобы добраться до соседнего двора по указанию стрелочки на карте.
Фото автора и из открытых источников
***
фото: Улица Циолковского.;Константин Эдуардович Циолковский;Модель космической ракеты, как ее видел Циолковский;Страницы из книги Циолковского о космических путешествиях (представлены на выставке в Манеже);;;