Чудо готовилось полгода
21-летняя тюменка Марина Трусова страдала от редкого сложного порока сердца — аномалии Эбштейна. Болезнь требовала постоянного наблюдения у кардиолога и хирургических вмешательств. Девушке провели несколько операций на клапане, но биологические и механические протезы со временем приходили в негодность. Решением стала имплантация митрального клапана, взятого от умершего донора.
Операцию по новой технологии провели врачи областной клинической больницы N 1 под руководством главного внештатного детского специалиста, сердечно-сосудистого хирурга УрФО и Тюменской области Кирилла Горбатикова.
Команду консультировал автор технологии — главный внештатный детский кардиохирург Ленинградской области, профессор Владимир Болсуновский. Сейчас Марина чувствует себя хорошо и готовится к выписке. Как сообщил информационный центр правительства области, в России таких операций проведено всего 20, а в Уральском федеральном округе это первая.
— В Тюмени первая операция по пересадке сердца была проведена четыре года назад…
— Трансплантология — это пересадка живого органа, законсервированного, но живого. Сердце, почки, печень… Здесь у погибшего взяли участок сердца — клапан митральный. Обработали его особым образом. Он не имеет антигенной структуры, не вызывает отторжения. Но при правильной обработке и правильно подобранных размерах он будет служить очень долго. И не будет требовать приема препаратов, разжижающих кровь, либо иных иммуносупрессоров или чего-то еще. Человек живет и живет, ему не нужна никакая фармакологическая поддержка. Я сейчас почитал комментарии — один пишет: «И что, ей всю жизнь пить иммуносупрессоры?» В том-то и идеология этих методик, когда мы берем от погибшего донора легочную артерию, аорту, митральный клапан — это не имеет антигенной структуры, соответственно не вызывает реакции отторжения.
ФОТО GOROD-T.INFO
— Вам, наверное, часто приходится сталкиваться с низким уровнем обывательской грамотности в этой области. Некоторые даже что-то мистическое видят в имплантации чужого органа…
— На самом деле мистического никто ничего не видит, а все предрассудки исчезают, когда дело касается их ребенка. Это сто процентов.
— Важно ли, чтобы был подходящий донор?
— Нет. Любой.
— Не приходится ждать?
— Этим занимается профессор Болсуновский, главный детский кардиохирург Ленинградской области. Eдинственный, кто лицензированно занимается заготовкой донорских органов. Грубо говоря, ты сегодня позвонил, послезавтра в техконтейнере в особом растворе все необходимое привезли.
— Это касается только клапана? Сердце, наверное, ждать приходится…
— Живое сердце целиком — да. Генная совместимость и т. д. В нашем случае не требуется. Я просто говорю рост и вес пациента и какой размер нужен. Потому что бывает рост метр сорок, а бывает метр девяносто. Имею в виду у донора.
— Насколько это важно?
— Даже обывательски рассуждая: мы делаем УЗИ сердца ребенка и вдруг — ой: пишут — расширение правых отделов сердца. Подождите, мама, а вам где делали УЗИ? В поликлинике. А рост и вес спрашивали? Нет. То есть на глазок. Начинаем считать математику, площадь поверхности тела и по таблицам смотрим, какой должен быть правый желудочек. Он в норме. Конечно, есть зависимость от роста и веса, ведь площади поверхности тела, размеры сердца и его структур разные у всех.
— Родители и сама девушка, наверное, воспринимают все это как чудо…
— Они просто верили в меня. Я шел к этой операции, готовился.
— Как долго?
— Мне нужно было, наверное, полгода, если не больше — осмыслить, подумать, почитать, посоветоваться, и в итоге, мы же понимаем — дьявол в мелочах — совершенно новая методика, поэтому мы позвали профессора Владимира Болсуновского, моего личного друга. Он сказал: «Я с удовольствием проконсультирую, я рядом». Все, что знал, он рассказал, показал. Я все пришил, все получилось.
— Какие-то могли быть сомнения, не дай бог, другой исход?
— Сомнения должны быть всегда. Сомнения — это определенный творец, который заставляет тебя лишний раз почитать, подумать, посоветоваться, посидеть, порисовать… Но когда доходит до дела, сомнения вредят. Решение принято, надо идти делать.
— Пациентка интересовалась донором?
— Нет. Абсолютно. Зачем?
— Должна ли она теперь наблюдаться у вас постоянно?
— Регулярно, всю жизнь. Периодически такие операции нуждаются в контроле.
— Eсть ли что-то, что может в ней с этим клапаном поменяться в организме?
— Нет, это митральный клапан, не имеющий антигенной наполненности. Конечно, нет.
— Что такое антигенная наполненность?
— Ткани, которые могут отторгаться. Которые содержат чужеродные структуры, с которыми наш организм будет бороться и их отторгать. В этом и идеология этих операций.
— За чем предстоит наблюдать? За изнашиванием клапана?
— Нет, есть одна из опасностей, она, конечно, гораздо меньше, чем при искусственных клапанах, но есть, что на клапан может сесть инфекция. Но если бы это был искусственный клапан, опасность была бы в разы выше. Это и будет контролироваться.
— В молодом организме все лучше приживается?
— (Смеется) Как раз все наоборот, если организм уже возрастной, у него не растут кости, а значит, обмен кальция у него нормальный или даже чуть ниже. У молодых, у маленьких растут кости, идет интенсивный кальциевый обмен. Структуры не отторгаются, но на них отлагается избыточный кальций. Общемировая проблема. Но здесь 21 год, кости расти уже не будут.
— Вы будете использовать, наверное, этот опыт на конференциях?
— Eстественно, если на всю страну сделано не более двух десятков таких операций, это я еще так рассыпал, так сказать. Eстественно, всех этих больных все наблюдают. Обсуждают, как они растут, что и как.
— Они на учете?
— Конечно.
— Сколько длилась операция?
— Это ее четвертая операция за жизнь — спайки — мы никуда не спешили, она заняла порядка семи часов.
***
фото: