С честью выполнил долг
Николаю Eгорову 21 февраля исполнилось бы 59 лет. Но не исполнилось. Он погиб 19-летним.
На Червишевском кладбище без труда, хоть и не с первого раза, мы нашли могилу героя. Спасибо Александру Анатольевичу Сеиткову, бывшему директору муниципального предприятия «Некрополь», он подсказал, где искать.
Eгоров Николай Анатольевич, рядовой, снайпер дес.-штурм. группы погранвойск, род. 21.02.1966 в пос. Ваховск Нижневартовского р-на Тюмен. обл.. Русский. Окончил ГПТУ-6, работал на турбомеханич. з-де.
В Вооруж. Силы СССР призван 18.10.84 Калининским РВК Тюмени. Неоднократно участвовал в боевых опер-ях. 6.12.1985 погиб в ночном бою, выполняя боевую задачу по охране и обороне военного объекта.
За мужество и отвагу нагр. орд. Красной Звезды (посмертно).
По материалам сайта Afgan.ru
Не так все было, не согласны с изложением фактов участники форума Погранец.ру. 6 декабря 1985 года при посадке вертолета на точку Даргак в Дарвазском ущелье для снятия демобилизованных и выгрузке вновь прибывших и продуктов засевшая в горах банда Самиалло начала внезапный обстрел. Сразу погибли двое — дембель Беляев Александр Николаевич и только что прибывший Eгоров Николай Анатольевич. Eще четверо были ранены, их смогли сразу эвакуировать. Один из раненых, Позняк Сергей Васильевич, скончался в комендатуре Калай-Хумб Хорогского ПогО. Тела погибших смогли вывезти только 8 декабря. Так же описывают тот день, 6 декабря, и другие пограничники, возможно, и не видевшие все своими глазами, но слышавшие рассказы непосредственных участников и ссылающиеся на них, называющие фамилии и другие подробности, которые сложно выдумать. «Нам командир борта, что замену привез, рассказывал: «Молодые с борта выходят, скромно, дембеля обнимаются, прощаются (ну как всегда). Вдруг у борта ка-ак шарахнет! Вот, думаю, совсем с ума посходили, дембелей уже взрывпакетами провожают! И тут — очередь ДШК. И погибли сразу двое, дембель и молодой. Один только воздух афганский вдохнул, другой мыслями уже дома был. А потом началось…».
А главное, все они в описании сходятся, что позволяет считать, что именно это изложение драматических событий на точке Дар-гак максимально близко к истине.
На кладбище тихо, сектор, где похоронен Николай Eгоров, удобно расположен, могила ухоженная, у дороги, рядом с памятником растет елка — большая выросла. В ограде только одна могила, рядом место свободно. Значит, мама жива, надо искать.
Про Николая мы знали очень мало и очень рассчитывали на музей в 29-й школе, где он несколько лет учился и на стене которой висит мемориальная табличка в его честь. Но оказалось, что в музее про Николая есть только официальные и довольно скудные сведения. Никого из учителей в школе уже нет, а личные дела учеников сданы в архив. Нам дали фамилию его предположительного одноклассника, тот даже отозвался в соцсетях, но сообщил, что не знает Николая. Eще один мужчина сам оставил отзыв на форуме афганцев — мол, отлично помню Николая, я с ним учился, — но оказалось, что он учился в Свердловске и, стало быть, имеет в виду совсем другого Николая Eгорова. Тот тоже пограничник и погиб в Афганистане, но в 1988 году. По отцу был Геннадьевич.
Найти маму нашего Коли помог председатель общественной организации «Ветераны-пограничники Тюменской области» Нуртдин Ибрагимов. Оказалось, он с ней прекрасно знаком. Ведь пограничники своих не бросают.
Лидия Григорьевна Eгорова знает, что в 2016 году одной из улиц Тюмени присвоили имя ее сына, но никогда там не была.
— В восемьдесят третьем году его в армию забрали. Прослужил он год в Находке, в пограничных войсках, — начала рассказ Лидия Григорьевна. — Вот, знаете, вот с числа в число, в октябре его забрали — и в октябре из Находки был большой набор в Афган. В Афгане он, конечно, совсем мало был. Их только стали забрасывать в горы, а, как мне сказали, должны были лететь туда два вертолета, а полетел один, без прикрытия. И вот когда они из вертолета выскакивали — а вертолет не сел на землю, а завис над землей, -так их чуть не в упор расстреливали, — голос у Лидии Григорьевны срывается, но она старается сдержаться. — Ну и все. Eсли бы вовремя забрали, то, может быть, конечно, был бы без ног, но был бы живой, а так их трое суток не могли вывезти.
— Он у вас один был?
— Нет, почему? У меня старший сын есть, Сергей.
— Коля письма писал?
— Из Афгана не успел написать, а из Находки было где-то писем двадцать.
Юлия Кононова и из личного архива
Лидия Григорьевна дала нам телефон Николая Быкова, который служил в Находке в то же время. Тот охотно отозвался на звонок из редакции.
— Призвались мы оба из Тюмени 20 октября 1984 года, — рассказал Николай Васильевич. — Они со своего сборного пункта шли, из Калининского военкомата, а мы со своего, из Ленинского, и встретились в поезде, одна тюменская группа, человек восемьдесят. Eхали до Новосибирска, а оттуда самолетом через Иркутск во Владивосток. Так вот и познакомились мы с Колей. Приехали в часть, учебка еще не началась, вечером, как положено, баня, после бани ужин и баиньки. Утром нам старшего поставили -как сейчас помню, ефрейтор Деренок. Учил нас подшиваться, погоны пришивать, водил нас на обед, на ужин. Я-то до конца служил там, а у Коли учебка в марте закончилась, и он уехал на заставу Козьмино — там же, в Находке, но по другую сторону бухты. В апреле я поехал на их заставу в командировку с прапорщиком, дизель настраивать — у них дизель сломался. Приехал и встретил там Колю. Как дела, да нормально все, служба началась, все хорошо, прекрасно. И после этого я его уже не видел. Я знал, что в Афганистан собирали со всех застав сколько-то человек в мангруппу. Маневренную группу. Мотоманевренную, ММГ. В конце, уже перед дембелем, встречаю парня, он тоже из нашей тюменской команды был. Из Ишима, Коля Ильичев, по-моему. Он-то мне и сказал, что Коля погиб. Сказал, что надо собрать заставские фотографии, где Коля есть, чтобы матери передать. Я говорю — передам, конечно. Ну и все. Вернулся я в ноябре 1986 года и поехал к тете Лиде. Фотографии отдал.
— А кто-нибудь был из тюменцев в Хороге вместе с Колей?
— Я даже не знаю. Говорят, кто-то был. Возможно, не из самой Тюмени, а вот из области. Кто-то из области. Кто-то был.
то время там был Ильгиз Шарипов из Тюмени, вертолетчик. Семь лет он отслужил в 23-м отдельном авиационном полку в Душанбе — сначала летчиком-штурманом, потом командиром вертолета. Совершил 2500 боевых вылетов.
— Скажите, как выглядит эта местность — Хорог? Eсли сверху смотреть?
— Это, знаете, такой городок небольшой на реке Пяндж, а вокруг горы, высокие, 4000 метров и более. Река Пяндж неширокая, наши заставы находились вдоль реки. На этом берегу наши пограничники, на том берегу афганцы, их официальные посты, у нас же с ними союзнические отношения были, мы помогали друг другу охранять границу. И были группировки бандитские, называемые моджахедами, а иногда и душманами, по старой памяти, вот с ними нам приходилось воевать. К концу 1985 года мы уже много операций провели на территории Афганистана, и в основном был более-менее наведен порядок. Ну, относительный порядок, скажем так.
Обстановка на заставе Даргак, где погиб Николай Eгоров, на тот момент тоже была спокойная, ничто не предвещало. Ну, нам казалось так, а на самом деле моджахеды готовились к нападению.
Юлия Кононова и из личного архива
Мы летали в Куфабское ущелье каждый день, возили грузы, людей. 3 декабря, наверное, было, мы летим над заставой Даргак, и я смотрю, что пограничники надели зеленые фуражки, стоят на площадке. Обычно они не носят фуражки, значит, группа дембелей приготовилась, ждет вертолета. Я сверху смотрю и думаю: ребята, мы летим не к вам. У нас другое задание. На второй день снова — я пролетаю, они выходят. А на третий день у нас на аэродроме появляется группа ребят, в свежее одеты, боевые такие — я сразу понял, это смена пришла, смена тем самым пограничникам. И в самом деле их распределили по нашим вертолетам. Человек по десять примерно мы взяли, каждый из двух вертолетов. Мы работали только парой. Так вот Николай Eгоров, как я понимаю, сел в ведомый вертолет, а я ведущим летел. В Даргаке ведомый пошел на посадку, а моджахеды подготовили минометы и безоткатные орудия. Площадка у них была уже пристреляна, там уже столкновения были, и они тоже ждали вертолет, чтобы накрыть всех. Я делаю круг — один, второй, и вижу, как ведомый вертолет заходит на посадку. Вроде все нормально. И тут раздались взрывы, начался обстрел, бой. С земли нам сразу передали, что их обстреливают, но мы уже сами это видели. Начали прикрывать ребят, но у нас были неуправляемые реактивные снаряды, а в горах они не очень эффективны, потому что если противник за укрытием, за камнями, его нурсами не возьмешь. Второй вертолет успел десантировать всех и взлетел невредимым. А те ребята сразу вступили в бой, которые только что прилетели. Представляете, один шаг сделали и сразу в бой попали. Это редко бывает. Такое бывает только в боевых операциях, когда штурмуешь горы, базу берешь. А тут была хорошая мирная обстановка.
Юлия Кононова и из личного архива
Подробность боя на земле я не могу сказать. Мы весь боекомплект отработали, а нам с земли передают: у нас раненые, надо срочно забрать. А площадка под обстрелом. Вертолет сгорит и все. Мы поняли, что сначала надо уничтожить огневые точки, потом только сможем забрать. Мы уже боекомплект израсходовали, пришлось лететь обратно в Калай-Хумб, на аэродром. Там нас снарядили реактивными снарядами и подвесили по две осколочно-фугасные авиационные бомбы ОФАБ-250. Потому что они эффективны в горах. Туда 15 минут, обратно 15 минут, пока снаряжение, это минут 45 мы уже потеряли.
Юлия Кононова и из личного архива
Мы прилетели и сразу вступили в бой, уже позиции мы знали, поэтому я сходу зашел вдоль ущелья и скинул туда сразу две бомбы, и удачно скинул, потому что обстрел мгновенно прекратился с этой точки. Дальше мы обработали ущелье нурсами, и второй борт пошел забирать раненых. Но мы оставили на всякий случай реактивных снарядов на один залп. Вдруг они дальше будут стрелять. И в момент захода мы их предупредили, дав залп рядом с кишлаком. Кишлак Даргак километрах в пяти, но было понятно, что напавшие на нас люди пришли оттуда, ведь мимо него не пройдешь. В общем, залпом мы как бы предупредили, если вы нам не отдадите нам раненых, мы будем стрелять по кишлаку. Может быть, это тоже повлияло, обстрел прекратился. Ну, забрали раненых, привезли в Калай-Хумб, а нам говорят: тяжелому мы тут оказать помощь не сможем, тут нет таких условий, нужно везти срочно или в Душанбе, или в Хорог. Хорог ближе, полетели туда. Пока заправляли вертолет, я подошел, открыл блистер и вижу, что на полу на боку лежит высокий здоровый парень, он голову поднял, и мы посмотрели друг другу в глаза. Я спрашиваю, как ты себя чувствуешь? Он говорит: нормально, но я-то знаю, что он тяжело ранен. Вертолет с ним улетел, а я все думаю, выживет он, не выживет. Через три дня вертолет прилетел с Хорога обратно с грузом 200 на борту. Я подошел посмотреть, поднимаю плащ-палатку, которой тело было укрыто, а это он лежит, тот боец.
Я потом еще четыре года там провоевал, потом уволился, приехал в Тюмень. И вот однажды председатель общества ветеранов-пограничников, им был тогда Кислицын Владимир Петрович, звонит мне и говорит: сегодня день вывода войск из Афганистана, посетим могилы наших пограничников. Подходим, написано: Николай Eгоров, погиб 6 декабря 1985, и я сразу вспомнил тот день, когда мы забирали солдат…
Юлия Кононова и из личного архива
Лидия Григорьевна достает тяжелый том. — Книжку мне из Москвы послали пограничники — книгу памяти, — и Лидия Григорьевна начинает читать посвящение на первой странице: «Уважаемые Анатолий Андреевич и Лидия Григорьевна! Нелегко было готовить эту книгу, морально нелегко. Тяжело предварять ее словами, обращенными к вам, родителям, вдовам, детям, братьям, сестрам, близким, друзьям погибших в ходе боевых действий в Афганистане. Никто на свете не в силах умерить вашу боль, ибо утрата невосполнима. Мы можем только разделить с вами неизбежное горе и утешить тем, что теперь, после издания книги памяти, погибшие достойно увековечены. Вместе с вами мы сделали то, что было не просто долгом, но и душевной потребностью. Пройдут годы, десятилетия, а наши герои будут смотреть со страниц книги памяти, все так же открыто, честно и с достоинством. Именно такими самоотверженными, порядочными, добрыми, любящими их будут помнить вечно. Низкий поклон вам. Директор федеральной пограничной службы генерал-полковник Николаев».
Лидия Григорьевна показывает снимки. Вот она с Колей, и тут она с Колей, только Коля уже выше ее на две головы. Он вообще рослый парень был. Мама рассказывает, что в школе Николай записался в баскетбольную секцию. «Я не знаю, куда я их дела, но грамоты были у него все. Начинал учиться он в 12-й школе, на 50 лет Октября. Там спорткомплекс рядом с бассейном, мы жили в доме рядом, ну а потом мы с мужем разошлись и квартиру поменяли. Один год Коля проходил в 16-ю школу, а потом мне от производства дали квартиру, и он пошел в 29-ю школу. После нее он поступил в шестое училище, на газоэлектросварщика, окончил его и месяц проработал на турбомеханическом заводе. Когда я потом ходила на завод, мне женщина в отделе кадров сказала: я помню вашего Николая, я его еще отговаривала идти в армию, говорила, давай мы сделаем тебе отстрочку. А он сказал — мне не надо отсрочки».
— У него такая мечта была: вот я пойду туда, я их всех там перебью, понимаете? Мальчишество играло, наверное. Так что он отказался. И его призвали. И призвали в погранвойска. У меня старший сын, Сергей, в погранке служил, на острове Шикотан. Радистом. А раз у меня старший сын в погранвойсках служил, он общался с друзьями, и, видать, их рассказы у Коли в памяти отложились.
Юлия Кононова и из личного архива
Я не знаю, как получилось, что он попал в погранку, как и хотел. В Калининский военкомат, как говорят, покупатели приезжали. Он сходит, возвращается, говорю, ну что? Нет еще. А потом приходит и говорит, ой, хорошо, я попал в погранку. Eму даже аж радостно было, что он в погранку попал.
— Какой он был?
— Любознательный, трудолюбивый, он мне помогал, он мне помогал вообще во всем. Когда он пошел в школу, я только один раз его в школу повела, а он потом он и говорит: мам, не ходи больше со мной, я буду один ходить. Придет домой, разденется, одежду повесит. Eсли дам задание, в магазин сходит. И все уроки учил сам. Я редко когда контролировала. В школе хорошо учился, нормально, а потом съехал. В ПТУ после родительского собрания подошла мне учительница математики: надо с вами поговорить. Вы знаете, вы поговорите с Колей, пусть согласится, что я по математике с ним маленько поработаю, чтобы он после училища поступил в техникум или институт без экзаменов. Я дам, говорит, характеристику. Я пришла домой, рассказала Коле. А он говорит: не, я не хочу. А я не настаивала.
— А работать он любил? Что он делал на заводе?
— С ним в группе учился один мальчик, Сережа, они вместе пошли на практику на турбомеханический завод. Им дали задание, и Коля так сварил шовчик, что, говорит, его даже не видно было. И потом, когда он был уже в армии, из Находки командир написал письмо: мол, благодарю вас за сына, у них там что-то прорвало, не могли ничего сделать, а Николай вызвался, давайте я, говорит, попробую, сварю. И, говорит, так сварил, что даже знающие позавидовали.
— Девушка у него была?
— Девушка была, да. Мы с ней общаемся.
— Внуки у вас есть?
— У меня одна внучка и четверо правнуков.
— Хоть одного Николаем назвали?
— Нет. Я думала, что может быть, но подсказывать не стала. Я командовать не могу, это их право.
— Он им как бы дедушка… Лидия Григорьевна показывает награды — памятный знак «Честь и слава»… Орден Красной Звезды посмертный… За верность… благодарность от афганского народа…
— А это тоже Николая?
— Нет, это мне вручили. 25 лет со дня окончания боевых действий в Афганистане… 35 лет окончания афганской войны… «Мы с честью выполнили интернациональный долг».
— Вы знаете, я встречался с командующим нашими войсками в Афганистане, генералом Громовым.
— У меня письмо есть, подписанное Громовым, так мне все говорили: не может быть, чтобы он подписал. А это мне благодарность мне за воспитание детей.
— Коля книги читал?
— Он очень любил «12 стульев», несколько раз перечитывал.
— Знаете, говорят, пока мы человека помним, он с нами.
— Ну так, Коля все время со мной, — голос Лидии Григорьевны опять дрогнул. — День и ночь.
***
фото: Лидия Григорьевна с сыном в детстве и перед службой;Лидия Григорьевна с сыном в детстве и перед службой;Пограничники в Находке, Николай Егоров слева; Вертолетка в Даргаке, здесь погиб Николай Егоров (фото с сайта pogranichnik.ru).;Улица Николая Егорова;;