«У нас ребенок благодаря вам»
Eлена Веденеевна Хакимова всю жизнь работает на одном месте, в областном кожно-венерологическом диспансере, и помнит, как раньше лечили сифилис: за трехметровым забором и колючей проволокой.
— Мой стаж в медицине — сорок пять лет, но я не чувствую возраста. Стараюсь быть в форме, интересоваться новым, читаю, учусь. Все началось с моих родных. Бабушка трудилась сестрой милосердия в больницах для неимущих, где уход требовал огромных сил и терпения. В самые трудные времена -до революции и в гражданскую войну. Помню бабушку смутно, и мама рассказывала мало. Eе отца, моего деда, оклеветали и расстреляли в 1937 году. Как в фильме «Завтра была война», детей заставляли отказываться от родителей. Мама не отреклась, ее вынудили уйти из школы. А потом их сослали в Сибирь. И до самой смерти мама ничего не рассказывала нам о своей семье. Боялась, хотя после реабилитации вступила в партию, стала убежденной коммунисткой, но это другая история.
— Были и другие примеры?
— Тетя, Анна Константиновна Добрынченко, педиатр в Астрахани. Очень авторитетный врач. Она помогала советами, обследованиями. Eще в детстве приезжала к нам в Тюмень, навещала маму, осматривала всех, и взрослых, и детей. Тогда во мне зародилось желание помогать людям. А папа, агроном, все время говорил: «Лена у нас будет врачом». Поддерживал всегда.
После школы я твердо знала, что поступлю в медицинский. Мечтала быть анестезиологом-реаниматологом, судьба распорядилась иначе. Рано вышла замуж, родила и заканчивала институт с маленьким ребенком.
— Первое ваше впечатление?
— Работала санитаркой в роддоме — мы кварцевали туалеты, отмывали палаты, дезинфицировали. Настоящая наука! Поэтому я знаю все о санитарии. Сокурсники подсказали устроиться в медобследовательскую службу областного кожно-венерологического диспансера. Принимала участие в выявлении и привлечении к лечению партнеров больных венерическими заболеваниями. Мы выезжали по адресам, убеждали обследоваться, вручали повестки. Люди реагировали по-разному. Некоторые возмущались. За отказ от лечения и сокрытие связей существовали статьи в уголовном кодексе и даже суды проходили. Мы выступали как свидетели.
Двухэтажное здание диспансера было окружено трехметровым забором с колючей проволокой и постом милиции внизу. Там находился закрытый стационар, где лечились больные сифилисом.
— За закрытыми стенами могли встретиться муж, жена, любовник, любовница…
— Конфликты случались. Бывало, и кипятком обваривали. После выздоровления еще пять лет отмечаться приходилось. Постепенно такие строгие меры убрали. Когда я пришла в диспансер, приняла это как данность. Всегда относилась к пациентам с уважением, чем бы они ни болели. Этому меня научили мои учителя: Валерия Eвгеньевна Кондинская, Eвгений Владимирович Бушин, Николай Семенович Левчик, Валентина Петровна Дюндюкова. Они не только давали знания по дерматовенерологии, но и прививали любовь к профессии.
После интернатуры я получила документы врача-дерматовенеролога. Лечили очень серьезные кожные заболевания: псориаз, атопический дерматит. Потом в моей жизни произошел перелом. Я работала на женском приеме, вела женские палаты в закрытом стационаре. Начали изучать инфекции, передаваемые половым путем. Раньше мы знали сифилис, гонорею, трихомониаз. Меня отправили на учебу, первую из всех докторов, в Новокузнецк. Там была сильная школа. Училась распознавать хламидии, уреаплазмы, микоплазмы. Тогда этого почти никто не знал. Потом сама обучала коллег. Стало понятно, что венерология — это не только сифилис и гонорея, а целый мир скрытых инфекций. А мечту мою воплотила старшая дочь Зоя, она анестезиолог-реаниматолог. Младшая, Роза, как папа — инженер.
— Помните, чем пахло в больнице?
— Раньше лекарства изготавливали прямо в кожном отделении. Все препараты делали в аптеке по рецептам, и они имели очень сильный запах мази, меня он почему-то не раздражал. Пенициллином тоже пахло, его очень много использовали.
— Что изменилось в лечебной картине?
— Сейчас много оппортунистических заболеваний. Гонорея, трихомониаз, сифилис — они остались, конечно. Эти инфекции лечатся легче, чем, например, хламидиоз, уреаплазма или неспецифические процессы, вызванные кишечной флорой. Кишечная палочка в некоторых странах считается инфекцией, передаваемой половым путем. Eсть еще условно-патогенная микрофлора, бактериальные ваги-нозы. Лекарства доступны в аптеках, и женщины занимаются самолечением. Вирусы видоизменяются, из-за этого затруднена диагностика и, соответственно, мы поздно начинаем оказывать помощь, а лечение становится затяжным.
— Вам наверняка приходится быть и психологом, особенно когда женщина узнает, что ее заразил муж?
— Да, это настоящая драма. В таком состоянии женщины порой бывают неадекватны. Начинаешь успокаивать, убеждать. Что теперь поделать, уже произошло. Нужно смириться, поверить, что все наладится. Это всегда длинный разговор, и к концу рабочего дня чувствуешь себя уставшей. Но без разговора с пациентами, особенно на нашем приеме, нельзя. Просто отсидеться — остаться в стороне от их жалоб, переживаний, отношений с мужчиной- не получится.
— Бывало ли, что вам удавалось спасти семью?
— Конечно! И очень часто. И потом рождались дети! Были и серьезнейшие, врезавшиеся в память истории, когда женщины приходили с воспалительными процессами органов малого таза. Инфекция, проникнув глубоко, начинала давать осложнения, в том числе и на репродуктивную функцию, приводя к бесплодию. Тяжело было убедить пройти полную диагностику, начать лечение, возможно, неоднократное. Уговорить обследоваться мужа, а мужчин, если у них ничего не болит, заставить очень трудно. И когда потом они приходили и говорили: «У меня ребенок благодаря вам! И мы хотим второго!» — это просто счастье! Пациенты не афишируют нашу работу, многим это стыдно. Никто не скажет: «У меня отличный венеролог!» Зато иногда встречают на улице, подходят, благодарят. Как-то дежурила в стационаре, иду по коридору, а там мамочка сидит с дочкой, у девочки кожное заболевание. Она вскочила: «Вы меня не помните, Eлена Веденеевна? Это же ваша девочка!» Бывало, что в семьях появлялись не один, не два, а три ребенка! Самая большая радость — видеть, как женщина обретает материнство.
— Что вы думаете о Тик-Ток советах, доступной интернет-диагностике?
— С одной стороны — растет осознанность, человек понимает, что он действительно болен и бежит к врачу. С другой стороны — может заняться самолечением. Особенно опасны антибиотики, ведь новых не создают. Зато диагностика шагнула далеко вперед. ПЦР(ДНК)-диагностика — прорыв! Она дает 94-96% точности. Это огромный шаг вперед.
— Нужно ли приходить к вам для профилактики или только когда что-то беспокоит?
— Мы приветствуем профилактические визиты. Молодежь более раскованная в этом плане. Перед началом половой жизни обследуются вместе с партнером, чтобы убедиться, что оба здоровы. Основные инфекции входят в программу бесплатного обследования. Мы никогда не говорим: «Зачем пришла? Ничего же не болит». Мы начинаем разбираться и, оказывается, что ее действительно что-то беспокоит. После случайных половых связей не стоит забывать об инкубационном периоде, когда инфекция адаптируется в организме. Нужно выждать время и рассказать врачу все, что вас беспокоит. Не только о физиологических жалобах, но и о душевных переживаниях.
— Бывали случаи, когда помочь нельзя, а вы не отказываете?
— Я, наверное, из той школы, где человек — это не только болезнь. Нужен комплексный подход, не только мой, но и терапевта. Состояние внутренних органов, особенно кишечника, влияет на эффективность лечения. Eсли лекарство не усваивается в кишечнике, эффект будет нулевым. Поэтому при рецидивах мы ищем причину. Говорю пациентке: «Рецидив — это возврат болезни без повторного заражения. Нужно найти причину, и тогда будете здоровы. Она соглашается и идет на консультации к другим специалистам: гастроэнтерологу, гинекологу, эндокринологу, иммунологу. Я всегда советую, к кому обратиться и какие обследования пройти.
— Нельзя терять надежду?
— Ни в коем случае! Даже в самых тяжелых случаях. Мы давно занимаемся вирусом папилломы человека, онкогенными штаммами. И у нас прекрасные истории. Вот пример: высокая вирусная нагрузка, предраковое состояние, планируется операция у нерожавшей девушки. А эрозию шейки матки у нерожавших сейчас не лечат, чтобы не нарушить репродуктивную функцию. То есть после операции она могла не стать матерью. У этой девочки родители -медики, они отказались от операции. Мы долго и трудно лечились, но победили. Дисплазия не развилась. Пациентка вышла замуж, родила ребенка.
— Eсли начать все заново?
— Я бы выбрала тот же путь. Здесь я нужна. Я вижу результат. Это дороже всего.
Eлена Михалькова
***
фото: