Человек, которому хотелось странного
Лил дождь, когда уважаемые люди нашего города на Текутьевском бульваре возлагали цветы к монументу бывшего тюменского градоначальника. О чем хотелось спросить его, глядя в строгое бронзовое лицо?
К сожалению, так много сделавший для Тюмени Андрей Иванович Текутьев не оставил воспоминаний. А с местной газетой и ее редактором он больше судился, чем разговаривал. Тогда было не очень принято давать интервью, пытаясь разъяснить свои взгляды и идеи и тем добиться понимания. Хотя еще в древности Конфуций сказал: счастье, когда тебя понимают. И уже совсем близко к нам повторил эту фразу герой фильма «Доживем до понедельника».
Спрашивается вопрос, как любила, а может быть, и сейчас любит говорить журналист Наташа Самойлик. Отчего из большой колонны или шеренги тюменских градоначальников (от воеводы Сукина до недавних дней) в городском общественном сознании закрепился только Андрей Иванович Текутьев? Спросите навскидку — его назовут первым. А, например, Загриняева, который в условиях военного времени руководил «городом трудовой доблести» — и в Великую Отечественную войну при нехватке всего город сумел принять массы эвакуированных, в том числе 22 завода, при отсутствии тепла и электроэнергии развернуть их работу для фронта. Но зайдите на Текутьевское кладбище и посмотрите на более чем скромный памятник этому человеку…
… В начале шестидесятых Тюмень снова стала тылом, базой, опорой для нового наступления, успех которого сделал ее имя известным во всем мире. Только историк, архивист или очень продвинутый человек назовет имена. Партийных лидеров еще вспомнят (Щербину, например), а руководителей городского исполкома (Зайченко и других) — вряд ли.
Надо бы вслушаться в смысл этих слов — исполнительный комитет!
Что значило тогда это слово? Сделать все, чтобы способствовать развитию той заштатной Тюмени, не только ставшей штабом великого похода, но и отдавшей ему свои рабочие руки, которые совершили все, что мы видим и имеем.
Текутьев сохранился и остался в памяти города. Кто-нибудь, глядя на Спасскую церковь, которую он достроил и в которой похоронен, скажет, что именно она стала причиной его известности и через годы. Но отчего так же не вспоминаются имена строителей Троицкого собора, Знаменской, Михаило-Архангельской, Всехсвятской и других подобных сооружений? А Текутьева помнят и даже, можно сказать, знают.
Может быть, потому, что он был «не похож на других»? Или, воспользуемся одной книжной фразой, «хотел странного»…
Да, с одной стороны он был как все. Родился в деревне. Стал купцом, потом промышленником, городским головой и меценатом. А с другой — в том, что он делал и сделал, было много необычного.
Да, построил и сохранявшуюся до последнего времени (и только сейчас превращаемую в нечто противоположное) городскую больницу. Вряд ли он знал что-либо о рентгеновском излучении, но приобрел для своей больницы самый совершенный для своего времени аппарат. Странно?
Текутьев, потомок многих крестьянских поколений, которые нечасто держали книгу в руках, построил в Тюмени первую, открытую для всех библиотеку. Странно?
Он, по определению верующий, православный, богобоязненный, не только одобрял, но и своей личной финансовой мощью поддерживал строительство храмов иных конфессий. Странно?
Про текутьевский театр вспоминать даже банально. Некоторые утверждают, что он даже за репертуаром сам следил — куда уж страннее?
Впрочем, странным все это казалось лишь с обывательской, провинциальной точки зрения. Собственно, все это и сохраняет его мысль, его дерзость и его любовь к городу.
Вот об этом я думал, стоя под дождем в ожидании начала церемонии возложения цветов к памятнику на Текутьевском бульваре.