Летучие мыши расширяют горизонт
Кевин Толуву, аспирант университета Мариан Нгуаби в Браззавиле (столица Республики Конго) приехал в Тюмень в августе, чтобы научиться здесь определять внешних паразитов летучих мышей.
Образцы он собственноручно собрал в джунглях и привез в специальном растворе, не представляющими уже никакой опасности, только научный интерес.
…В лаборатории института фармации Тюменского государственного медицинского университета пахнет теплой водой и терпкой химией: в термостате растворяется смола средиземноморской акации. Так готовят жидкость Фора-Берлезе — базовый реагент для изучения эктопаразитов. «Смола акации дает клейкую водорастворимую среду», — объясняет Мария Орлова, доцент кафедры мобилизационной подготовки здравоохранения и медицины катастроф ТюмГМУ. Она три недели обучала Кевина Толуву определять паразитов летучих мышей, а заодно и готовить реагент. «Гуммиарабик нужен химически чистый. Пищевой похуже. Нам повезло: нашли старый запас», -поясняет Мария. За ее пояснением — дефицит реагентов, логистика и бытовая смекалка: «На «Озоне» хлоралгидрат — недешевое удовольствие. Гуммиарабик нормальный делают, по сути, только в Испании и Португалии; раньше доставляли три месяца со всеми юридическими процедурами переправки через границу, сейчас и этого нет», — говорит Мария Орлова. При этом расход у такой лабораторной «кулинарии» минимальный. «Каждый препарат — две капли на стекло, закрыли — и все, по каплям и живем, — улыбается Мария. Часть готового раствора отдадут Кевину. — Первые месяцы дома ему будет сложно это добыть и сделать у себя».
История визита началась с письма. Кевин работал с материалом по эктопаразитам крыланов в Конго и не мог найти, кто поможет с определением. «В моей работе было много трудностей с идентификацией, я искал в интернете специалистов и написал Марии», — говорит он. Мария объясняет: в мире узкой группой паразитов летучих мышей занимаются немногие, а в России и вовсе специалистов по пальцам пересчитать. «Я считаю, если человек хочет научиться, я должна помочь», — формулирует она. Визит Кевина стал обучающим модулем: стажер оформлен официально, живет в общежитии для иностранных студентов, проходит практику в нескольких лабораториях университета.
За месяц Кевин научился определять две наиболее «ходовые» группы: клещей семейства Spinturnicidae и кровососущих мух. «Он их освоил. Дала ему определительные ключи и статьи, которые у меня были», -подводит итог Мария. В материале не нашлось блох — «так бы и с блохами работать научила», но для главы диссертации этого уже достаточно. Для самой Марии работа тоже нова: некоторых клещей она прежде видела только на картинках в статьях, теперь — под собственным микроскопом благодаря Кевину, который их привез.
Почему это важно? Постоянные паразиты, привязанные к хозяину, участвуют в циркуляции инфекций внутри колоний летучих мышей. «Мы помним про Эболу и других крупных «игроков». У крупных колоний — по 2-3 тысячи особей и более, вероятность циркуляции опасных заболеваний выше», — говорит Мария. Важно знать, что для человека эти клещи безопасны: «Семейство узкоспецифично… на человека перейти не может при всем желании», но знать, что происходит внутри колонии, необходимо».
Фото из архива Марии Орловой и Ольга Игнатова
Как добывали материал? Кевин рассказывает про туманные сети -аналог птичьих, натянутых над реками близ Браззавиля и в более удаленных местах. Каждую мышь внимательно осматривали, паразитов снимали пинцетом и помещали в спирт. «В спирте они уже не представляют никакой опасности», — уточняет Мария. И коротко о главном страхе массового читателя: нет, «наших» летучих мышей из ковидных заголовков в этой истории нет; подотряды другие, регионы другие, но сам факт — рукокрылые второй по численности отряд млекопитающих после грызунов — делает их важными для исследования.
Впрочем, в разговоре о летучих мышах вирусы — это только половина картины. Другая половина -экология. «Летучие мыши играют огромную роль в лесу: контролируют насекомых, у крыланов еще и опыление, они часто бывают единственными опылителями растений конкретного вида», — говорит Мария. Кевин, не отвлекаясь, перечисляет ключевые виды крыланов, включая широко распространенного египетского крылана (их еще называют египетскими летучими собаками) и молотоголового гиганта. Практический вывод прост: «Роль летучих мышей в мировой экологии огромна, ее трудно переоценить».
Не могу не спросить Кевина о том, как научные круги устроены в его стране и есть ли разница. Кевин говорит прямо: «Лаборатории бедные, материалов нет, библиотека пустая, даже ключей определительных нет», поэтому часть методик и литературы он увозит отсюда. При этом есть и моменты, не доступные нашим ученым: огромная грантовая поддержка. Студентам из стран Африки, по словам Марии, нередко предлагают помощь частные фонды. В России больше принято поддерживать масштабные проекты с большими бюджетами, а вот выбить финансирование разового исследования или командировки сложно. В странах Африки наоборот: туда идут многие частные фонды и поддерживают даже самые мелкие проекты. Собственно, учеба по обмену для Кевина -тому прямое доказательство.
Фото из архива Марии Орловой и Ольга Игнатова
При всем скепсисе к бюрократии у Марии — теплая вера в горизонтальные связи. Она перечисляет, как раньше «коллеги из США» получали небольшой грант на Намибию, ловили там мышей и слали ей паразитов для совместных публикаций, как немецкая коллега приезжала по гранту земли Шлезвиг-Гольштейн «просто посидеть в архиве», как на конференциях обмениваются контактами. В этом же ряду — ближайший план: во второй половине октября к ней приедут студентки из Казани учиться определять паразитов рептилий. «Поэтому я всегда за конференции, — говорит Мария, — там обмен контактами идет естественно».
У истоков ее собственной траектории — тоже «научная пустота». «Увидела паразитов на летучих мышах и спросила мужа: кто этим занимается? Он почесал затылок… говорит, не находил статей. Ученого тянет в неведомое: видишь лакуну -тебя туда засасывает», — формула звучит почти как кредо. В аспирантуре ей назначили двух руководителей, а еще были неофициальные наставники и консультанты по многим моментам, а дальше — «самообразование и помощь других ученых». «Теперь я отдаю долг — обучаю других», — подводит она черту.
Кевин в свою очередь рассуждает о будущем без романтики, планирует работать преподавателем и исследователем, участвовать в проектах в Республике Конго и за его пределами, продолжать работать с летучими мышами. На вопрос о том, рассматривает ли он эмиграцию, он отвечает без паузы: хочет вернуться домой. Впрочем, и дома его ждет честный дефицит: «материалы, реагенты, оборудование». Тем ценнее месяц в Тюмени — возможность «научиться руками», забрать ключи и методики и, возможно, открыть в своей стране фактически «нулевое поле», ведь, как выяснилось, по паразитам летучих мышей Республике Конго «в литературе нет даже полслова».
И да, не могу отпустить Кевина, не спросив про Тюмень. Кевин улыбается, подбирая русские слова: «Очень чистый город. Безопасно, можно ходить в любое время. Много скверов». Он сравнивает с куда более крупным Новосибирском (туда его возили в зоопарк за несколько дней до нашей встречи): «Там грязно, а Тюмень очень красивый». Перед приездом город он никак себе не представлял, было не до этого, только на фото университета глянул. «И хорошо, что не смотрел, тогда было бы меньше восторга». Тюмень для него — аккуратный, ухоженный город, где «люди работают каждый день, чтобы это поддерживать».
Фото из архива Марии Орловой и Ольга Игнатова
***
фото: Кевин и Мария Орлова.;