Юноша бледный со взором горящим
Вынужденный с раннего возраста работать по 12 часов в сутки, он не отказался от мечты стать образованным человеком и к концу жизни собрал богатейшую библиотеку. Он пошел за революционерами, видя в этом единственный путь.
«Организатор Красной гвардии в бывшем губернском, а затем областном центре в 1917-1918 годах, член комитета Тюменской организации РСДРП(б), председатель первого большевистского Совета депутатов, председатель губернского военно-революционного комитета, зачинатель добровольческой Красной армии в Тюмени и губернии, организатор ее первых формирований и штаба этих формирований, а затем первый губернский военный комиссар в течение всего первого периода советской власти в Сибири до отступления из Тюмени на Урал. Одновременно был членом президиума губисполкома и членом военно-оперативного штаба…» Так сухо, казенно напишет о себе спустя 45 лет Георгий Прокопьевич Пермяков, уроженец города Тюмени, появившийся на свет 22 апреля 1894 года. Eго автобиографию, хранящуюся в Государственном архиве социально-политической истории Тюменской области, не назовешь увлекательным чтением. Совсем другое дело — личные письма. Кажется, писал их совсем другой человек.
Из письма племяннице Люсе:
«…С пяти лет я лишился родной матери, остался с отцом. В эти годы отец был ночным караульным. Днем он спал, а к ночи уходил в караул. С ним уходил и я, и не только летом, но и зимой. Спал в уличной караульной будке, завернутый в тулуп. Так было, пока мне не исполнилось семь. Потом отец женился, и началась моя жизнь с мачехой, которая продолжалась около трех лет. В 1904 году мне исполнилось десять, отца призвали на Русско-японскую войну. Он, зная недоброе отношение ко мне новой матери, не оставил меня дома, а отдал в богатый дом к Тряпицыну, прислуживать на кухне и за это жить и питаться. Так началась моя жизнь в людях. Первое время я учился, а по возвращении из школы таскал воду, мыл и вытирал посуду, во время обеда господ подавал им блюда. В лучшие дни питался тем, что оставалось недоеденным на тарелках после господского обеда, а в обычные тем, что не доедали кухарки… Меня легко могли оставить без обеда на ночь за любую провинность. Но жаловаться было некому, и жалеть меня было некому. Когда было невтерпеж — проплачусь на конке, чтобы никто не видел, и становлюсь еще озорнее, чтобы отомстить за причиненные обиды. Но страдал от этого только я. Воспитанием моим в это время занимались кухарки, горничная, дворник и кучер, выражалось оно в основном хорошими подзатыльниками. После проказ меня били еще злее… Вскоре меня выгнали из школы. Попросили, чтобы я привел отца или мать, но отец был на войне, а к мачехе я не пошел. Так, не окончив второго класса начальной школы, я закончил свое образование».
В письме Пермякова меня поразили не только ясность мысли, но и внутренний посыл — не обида, но желание разобраться, уловить смысл происходящих событий.
«…Через некоторое время моя непокорность и озорство привели к тому, что меня вернули к мачехе. Подзатыльников теперь я получал не меньше, чем раньше, с той лишь разницей, что были они немного полегче кухарских. Так продолжалось до 1906 года. А потом, когда мне не исполнилось и 12 лет, мачеха отдала меня рабочим по ремонту и строительству пароходов. Кроме меня, на заводе работали и другие мальчики, но я оказался самым молоденьким. Спасло меня, наверное, то, что я был солдатский сын. Помещик пожалел меня, назвал сынком и принял на работу, после все рабочие так и стали меня звать — сынок. Нелегко было ежедневно вставать, особенно в зимнее время, в пять часов утра, чтобы к началу работы, к 6 часам, успевать прийти с Городища на конец города. Работать при этом приходилось по девять часов на морозе, в тонкой одежонке, питаясь только хлебом и горячей водой. Eсли я чего-то не успевал, то получал черенком клепального молотка по спине или по голове — куда придется. Иногда с трудом вечером доходил до дому от усталости, и это в 12 лет».
Тех, кто не справлялся с работой, били и выгоняли, поэтому Георгий старался изо всех сил. Он делал заклепки и раскаленными подавал их рабочим. За день нужно было сделать 700-1000 штук. Он стал одним из лучших подавальщиков, и из-за «сынка» бригады даже спорили между собой. Зарабатывал Георгий 40-50 копеек в день, то есть 10-12 рублей в месяц (для сравнения: его отец-солдат получал 18 рублей в месяц). Спал мальчик на полу, завернувшись в свою худую шубейку, а из еды за весь день съедал только кусок хлеба да пару кусков сахару и запивал все это горячей водой из котла рабочей казармы.
Позднее Георгий сам удивлялся, как вообще выжил. В 14 лет он плевал кровью, когда работал у керосинового двигателя на механическом заводе Котельникова, а в 17 лет лежал в городской больнице, потому что у него шла горлом кровь. После больницы Георгий уехал на два месяца в деревню, где смог поправить здоровье и вернуть силы. А после ушел из семьи отца и начал самостоятельную жизнь.
Да, голова порой кружилась от голода, но он был счастлив. Работал он на лесопилке и в артелях грузчиков на тюменских пристанях, перетаскивая за день по тысяче пудов, и тогда же понял, что природа наградила его силой. В это же время проявилась его страсть к чтению. Читал он много, «Без передышки, — как напишет впоследствии Георгий, — не теряя зря ни часа».
После юный Георгий успел поработать и на Урале, на Нижне-Исетском медеплавильном заводе, когда его призвали в царскую армию. С февраля 1915 по август 1917 года он сражается против Австро-Венгрии, участвует в Брусиловском наступлении на Юго-Западном фронте, которое считается одним из кровопролитных эпизодов Первой мировой войны, был ранен и контужен, награжден боевыми орденами, в том числе тремя Георгиевскими крестами.
Во время войны Георгий вел дневник. Когда я взяла его в руки, то ожидала увидеть там описание солдатской жизни или истории побед и поражений, но каково же было мое удивление, когда я увидела там… стихи! Семен Надсон, Хаим Бялик, Иван Суриков, Николай Некрасов…
«…И крики оргии, и гимны ликованья, в сияньи праздничном торжественных огней,
А рядом — жгучий стон мятежного страданья, и кровь пролитая, и резкий звон цепей…»
«В минуты унынья, борьбы и ненастья, за дружбу и свет ободряющих слов,
всю душу, не знавшую с детства участья, отдать, как ребенок, я страстно готов.»
«…Там трудно мыслить и дышать, где стон и вопли слышит ухо.»
Из 53 страниц тетради две трети исписаны только стихами. Но между стихами я наткнулась на письмо, которое Георгий писал в апреле 1916 года, находясь в окопах. Почерк не слишком разборчив, и сначала я не поняла, кому же оно адресовано. А потом поняла — девушке. Именно так, просто девушке.
«Дивная! Светлая! Милая Девушка! Ты как вестник другого прекрасного чистого мира, как луч солнца в ненастный день явилась мне и озарила мою бедную жизнь надеждой счастья. Ты небесная, светлая мечта моей жизни. Ты, которая вплетаешь лучезарными руками в мои сны красоту дивного очарования юности. Ты, которая преображаешь бурные ночи в солнечные дни, в глубине снов моих гасишь действительность и отодвигаешь в бесконечную даль все близкое. <…> И даже все безумие и уродливость жизни, все ужасы войны не вырвут из моей груди этого чувства, не нарушат его гармонии. Твое существование для меня необходимо как высшее вдохновение жизни. Твой образ жил в моей душе с юных лет. И пусть проявлением моего чувства к тебе будет это признание. Прошу в момент ежеминутной гибели, под пение снарядов и свист пуль, неуверенный в жизни каждого будущего часа и дня, прошу накануне боя, не зная, останусь ли я живым, — будь же моим ободрением и надеждой».
На последних двенадцати страницах тетради Георгий выписал для себя наименования журнальных статей 1896-1897 годов, с которыми собирался ознакомиться: «Международный философский конгресс в Париже», «Особенности творчества Гоголя и значение его поэзии для русского самосознания», «Гоголь как учитель жизни», «Гоголь и психология толпы», «Русская интеллигенция», «Прекрасное есть жизнь», «Историческая необходимость и материалистическое понимание истории», «Метафизика и наука», «Об искусстве», «Человек и общественная среда», «Об индивидуальности и индивидуализме», «В поисках за правдой и смыслом жизни»…
Начало революционной деятельности
После тяжелого ранения в мае 1917 года Георгий вернулся в Тюмень на реабилитацию, а в июле должен был снова отправиться на фронт. Шел третий год империалистической войны в Eвропе, настроения в русской армии были совсем не боевыми. В окопах росло недовольство условиями, в которых велись военные действия. В госпитале Пермяков узнал о партии большевиков, познакомился с их идеями. «В призывах большевиков <Пермяков> нашел ту правду, которую искал», -пишет историк Павел Рощевский в брошюре «Борцы во имя светлого будущего», изданной к 50-летию Октябрьской революции в соавторстве с заведующей областным партархивом Марией Никифоровой.
Тем не менее по окончании отпуска Георгий Пермяков явился в управление уездного воинского начальника города Тюмени для направления в свою воинскую часть. Уже сформированная маршевая рота ждала своего отправления на Западный фронт. Но отправка ее не состоялась. В июле 1917 года в Петрограде по приказу Временного правительства были расстреляны демонстранты антивоенной акции. По всей стране прокатились антивоенные митинги и выступления. На одном из антивоенных митингов в Тюмени солдаты маршевой роты избрали Георгия Пермякова председателем комитета фронтовиков, выступающих за прекращение войны.
С этого момента, считают историки, начинается активная революционная деятельность Георгия Прокопьевича Пермякова. «Пермяков становится одним из активнейших организаторов советской власти в губернии, неутомимо борется против меньшевиков и эсеров, разоблачает соглашателей и анархистов… В характере этого человека слились воедино в чудесный сплав непреклонность бойца и гибкость политика, умение отличить злейшего врага от того, кто заблуждается, кому можно и нужно объяснять правду, кто может стать союзником. Убедительная агитация большевиков завоевывала среди трудящихся Тюмени все больше и больше сторонников. Рабочие и солдаты все яснее понимали, что красивые слова меньшевиков и эсеров сильно расходятся с их делами, что настоящим защитником интересов рабочего класса является только руководимая Лениным большевистская партия», — пишут авторы посвященной Пермякову брошюры, и становится понятно, почему книжная серия называется «В помощь лектору и пропагандисту». Комитет фронтовиков просуществовал недолго, но вскоре Пермяков был избран в Тюменский Совет депутатов, где выступал уже на заседаниях от имени фракции большевиков от левого крыла Тюменской организации РСДРП. Для меньшевиков и эсеров Тобольская губерния имела особую притягательную силу, так как в Тобольск был сослан император с наследниками. Тюменские большевики вели напряженную борьбу с соглашательством меньшевиков, разоблачали их ложь и предательство на собраниях рабочих, солдат и в Совете депутатов. Георгию Пермякову вместе с товарищами приходилось вести на предприятиях агитацию рабочих на вступление в Красную гвардию, которая пока ограничивалась только составлением списков, так как условий для открытой организации еще не было, как не было и оружия. Позднее из этих рабочих были организованы первые красногвардейские отряды.
Эсеры и меньшевики встали на путь контрреволюции, прибегая к открытым угрозам и насилию. В Пермякова стреляли на улице из окон домов, ночью в окно его комнаты (и ему приходилось постоянно переставлять кровать). Одно из покушений было совершено на вокзале во время отправки на Урал арестованных большевиками активных эсеров и меньшевиков. Но ни одна пуля не достигла цели.
Во второй половине декабря 1917 года организован Тюменский комитет РСДРП(б), который поручено возглавить Пермякову. Предстояло принять на себя управление банками, государственными торгово-промышленными предприятиями, городской думой, почтой, телеграфом, милицией и гарнизоном, железнодорожной станцией, мастерскими, лагерем военнопленных и тюрьмой, продовольственным губернским комитетом, пароходством и так далее. Кроме того, необходимо было послать на заводы и предприятия уполномоченных совета для организации рабочего контроля, сменить судей и немедленно организовать в городе охрану революционного порядка. К вечеру первого дня большая часть узловых пунктов и учреждений, организаций и предприятий города была захвачена. Порядок в городе поддерживался красногвардейскими патрулями. На второй день воинская часть, охраняющая гарнизонные склады оружия и воинского снаряжения, отдала под контроль комиссаров управление гарнизоном, милицией и тюрьмой. В третий день был издан приказ о сдаче населением города в трехдневный срок всех видов оружия.
Таким образом, революционный переворот в Тюмени был совершен почти бескровно. Но сопротивление все же было. В первые дни оно проявлялось в виде саботажа и полного прекращения работы ряда учреждений. По ночам на улицах стали орудовать шайки бандитов, мстящих населению за то, что оно примирилось с новой властью.
«Но мы проявили твердость в борьбе с бандитами, — напишет позднее в своей автобиографии Георгий Пермяков, — и за это население города выразило благодарность советской власти и партии большевиков. Вскоре стало ясно, что Тюмень — это советский оазис во всей губернии, так как в остальных городах оставалась еще власть меньшевиков и эсеров. Там еще не была подготовлена и организована та сила, которая могла бы установить советский строй. Мы поняли, что не можем и не имеем права замкнуться чертой одного города, тем более что у нас есть уже опыт борьбы, есть боеспособные партийные организации и красногвардейские отряды. Это побудило комитет тюменской партийной организации принять решение об организации в Тюмени губернского центра и о переименовании бывшей Тобольской губернии в Тюменскую. Для осуществления этого решения был организован губернский военно-революционный комитет, председателем которого избрали меня, чтобы было единство власти в городе и губернии».
В начале марта 1918 года в Тюмень приехал старый большевик, бывший политический ссыльный Николай Немцов. Георгий считал его старшим товарищем, поэтому попросил пленум освободить его от выполняемой работы и избрать на нее товарища Немцова. Eго просьба была удовлетворена. По свидетельству историков, Немцов очень высоко ценил деловые и личные качества Пермякова. «Это был стальной воли человек, революционер с головы до пят. Вне революционной работы для него ничего не существовало», — так отзывался о Пермякове Немцов (цитирую брошюру Рощевского и Никифоровой). В апреле 1918 года губернская конференция советов приняла решение организовать в Тюмени губернский военный комиссариат, избрав Пермякова губернским военным комиссаром.
«…Много героических будничных эпизодов было в тот напряженный период, — пишут авторы брошюры. -Он (Пермяков. — Авт.) показал себя не только смелым бойцом, но и замечательным организатором. Когда в 1918 году началась Гражданская война и колчаковские орды ворвались в Сибирь, Пермяков активно участвовал в обороне Тюмени. Eму как губернскому военному комиссару было поручено подготовиться к переходу на осадное положение, взять на учет запасы оружия и патроны, вооружить партийных и советских работников, организовать формирование рабочих в роты-батальоны и т.д. Выступая перед рабочими, Георгий Прокопьевич говорил и о нависшей над республикой грозной опасности, призывал к защите молодой республики Советов. В мае был образован Тюменский военно-оперативный штаб, в него вошел и Г.П. Пермяков. 14 июня 1918 года, после ликвидации штаба, Пермяков вместе с Немцовым вошли в Военно-революционный штаб Западной Сибири. В июле 1918 года линия фронта сжималась вокруг Тюмени. В неимоверно тяжелых условиях большевики организовали эвакуацию красноармейцев и населения города. 20 июля 1918 года Красная армия временно оставила Тюмень».
На этом заканчивается тюменский этап жизни Георгия Прокопьевича.
1918-1919 годы — он председатель комиссии Высшей военной инспекции в Москве и на южном фронте (об этом периоде жизни в автобиографии он пишет так: «Эта работа требовала от меня исключительного напряжения, душевных сил и воли, она обязывала к самообладанию, выдержке, такту, к настороженности и острой бдительности, а главное — к способности быстро понять и освоить сложные вопросы военно-промышленного, организационного, тактического и стратегического характера»).
1919-1920 годы — председатель Сибирского революционного комитета, а после поражения Колчака и освобождения Омска — председатель Омского общегородского комитета партии. Павел Рощевский и Мария Никифорова приводят в пример публикацию газеты «Советская Сибирь» о выступлениях Пермякова перед омичами: «Речь его была сильна, ярка и образна. Она дышала непоколебимой уверенностью в торжестве идей социалистического движения рабочих всего мира. Она вместе с тем была призывом к пролетариям на борьбу — на последнюю, неизмеримо более трудную, борьбу с экономической разрухой».
1920-1921 годы — ответственный секретарь Семипалатинского бюро партии.
1921-1925 годы — председатель Тульского городского Совета депутатов (трех созывов) и заместитель председателя губисполкома, одновременно председатель Тульской организации международной помощи борцам революции, член российского ЦК МОПР и член русской делегации этой международной организации при Коминтерне.
1926-1927 годы — курсант в Коммунистической академии при ЦК ВКП(б).
1928-1939 годы — член коллегии Народного комиссариата земледелия СССР в Москве и начальник ряда управлений, кроме того, вел работу председателя комиссии при Совнаркоме РСФСР по строительству красноармейских колхозов в пограничных районах.
1939-1950 годы — начальник инспекции в наркомате, а позже Министерстве совхозов СССР.
1950-1955 годы — государственный арбитр при Совете министров СССР и главный арбитр при Министерстве совхозов СССР.
С 1955 года — болезнь, инвалидность второй группы и выход на пенсию, которая составляла одну тысячу рублей в месяц.
Умер в 1965 году в Москве, похоронен в колумбарии Новодевичьего кладбища. Рядом с ним похоронена Анна Федоровна Пермякова-Морозова, по всей видимости, жена (указаны годы жизни — 1899-1972), про которую мы совершенно ничего не знаем. Как и о том, были ли у супругов дети, остались ли внуки. Такое впечатление, что страстный революционер Пермяков в какой-то момент замолчал и превратился в тишайшего функционера Пермякова, сумевшего благополучно пережить даже период сталинских репрессий, скромно служа в наркомате земледелия в должности начальника сектора мелиорации и торфа. В годы войны он возглавлял инспекцию наркомата зерновых и животноводческих совхозов, и даже заслужил орден «Знак Почета» — «за успешное выполнение заданий правительства по производству и сдаче государству сельскохозяйственных продуктов и сырья в трудных условиях военного времени». В этом указе Президиума Верховного Совета СССР Пермяков (правда, уже Прокофьевич) упомянут под номером 286, между бывшим заведующим совхозным отделом Сталинградского обкома ВКП(б) Степаном Пащенко и Павлом Перовым, старший чабаном овцеводческого совхоза имени Карла Маркса Чкаловской (ныне Оренбургской) области.
На могильном камне он тоже Прокофьевич. Интересно, что на фотографии в овале Георгий Прокофьевич по-прежнему чернобров и черноус, хоть и не столь уже молодцеват, как на другой известной фотографии. Но вряд ли ему больше сорока.
«Понятно, что всю свою жизнь он себя «делал», поднимал свой интеллектуальный уровень, — пишет Раиса Митрухина, заведующая библиотекой имени Чехова, в публикации на краеведческом портале «Город Т». — На протяжении всей своей жизни Георгий Прокопьевич трепетно собирал книги. И после смерти завещал собранную библиотеку своему родному городу Тюмени. Что и выполнила после его смерти вдова Анна Федоровна Пермякова. Коллекция книг в количестве 2011 экземпляров была передана в дар городу, о чем вдова известила в сопроводительном письме (01.02.1966) второго секретаря Тюменского обкома КПСС Александра Протозанова. Анна Федоровна отметила, что 38 книг из списка хранятся в библиотеке имени Ленина в закрытом фонде. <…> Коллекция сама по себе уникальна и содержит в себе не только художественную литературу, но и научную, историческую, общественно-политическую, периодические и продолжающиеся издания как дореволюционного, так и советского периода. Все книги имеют на титульном листе оттиск штампа круглой формы, внутри которого прописными буквами надпись «Пермяков». Специалисты, принимавшие книги из библиотеки Пермякова, отмечают их отличную сохранность, а также отсутствие каких-либо следов, помарок, загнутых уголков, что говорит о том, что Пермяков был читателем в высшей степени аккуратным.
Одна из редких книг в его коллекции — 381-страничное исследование французских ученых Кабанеса и Насса «Революционный невроз», переведенное на русский язык и изданное в Санкт-Петербурге в 1906 году. Эмоциональные крайности, освобождение низменных потребностей и патологических влечений, садизм и массовая истерия являются непременными спутниками революций -вот вывод французских ученых, который, по мнению издателя Д.Ф. Коморского, должен быть полезным и русским революционерам, помочь им избежать опасных крайностей… Жаль, что не все русские революционеры были библиофилами и книгочеями, как Пермяков.
Большая Пермякова
Улица Пермякова появилась в Тюмени в 1966 году, и тогда она была на самой окраине города. Она брала начало от улицы 50 лет Октября и заканчивалась у улицы Республики. Eе четная сторона примыкала к городской застройке и обрастала классическими советскими пятиэтажками. На нечетной стороне выросла телевышка, которая обеспечивала сигналом все теле- и радиоприемники города. Сейчас эта часть улицы в народе зовется «малой улицей Пермякова».
Большая Пермякова появилась позднее, после того, как начала застраиваться та часть улицы, что находилась за Транссибом. В семидесятые годы там начали возводить первые спальные районы, вынесенные за пределы центра, рабочих и промышленных зон, которые впоследствии стали первым, вторым и третьим микрорайонами. В 1976 году началось строительство путепровода через железнодорожную магистраль, который должен был соединить микрорайоны с центром города. В ноябре 1979 года по нему запустили автомобильное и автобусное движение, а в августе 1980 года — и по развязке с улицей Республики. Путепровод по улице Пермякова дал прямой выход транспорту, идущему со стороны Московского и Червишевского трактов на Тобольск, Велижаны, Ялуторовск.
Чуть раньше, в 1974 году, на «большой Пермякова» построено здание автовокзала, в 1984 году на другой стороне дороги открылся Ленинский рынок (в девяностые изменивший название на Пригородный), другие социально значимые объекты. Со стороны микрорайонов появился торговый центр «Солнечный» и легендарное детское кафе «Страна чудес Лимпопо» — первое кафе в городе, где была детская игровая площадка. В то время улица заканчивалась кольцевой развязкой с улицей Широтной.
Современная улица Пермякова начинается от улицы Харьковской и заканчивается на пересечении с улицей Федюнинского. Вместе со своей малой частью общая протяженность улицы составляет чуть более пяти километров. В планах пробить эту улицу и дальше, до нового витка объездной дороги.
ФОТО ЮЛИЯ КИВИ, из фонда ГАСПИТО
***
фото: Участники установления советской власти в Тюмени, третий в нижнем ряду слева направо — Георгий Пермяков;;Встреча ветеранов Гражданской войны: Телегин, Цветкова (Калинина), Егоров, Пермяков (фото из фонда ГАСПИТО);Улица Пермякова в Тюмени.;Улица Пермякова в Тюмени.;Улица Пермякова в Тюмени.