Несколько добрых слов о писателях
Александр Генис. «Частный случай». Издательство «ACT», 2009.
Говорят, книголюбы частенько делят классиков на любимых и нелюбимых. То есть, предпочитают Пушкина Лермонтову или Достоевского Толстому. И наоборот.
Я, таким образом, долго выбирала между Петром Вайлем и Александром Генисом — парой почти неотделимых друг от друга писателей, хоть и не классиков. Отдать свое предпочтение кому-то одному еще сложнее из-за совместно выпущенных ими нескольких книг. А еще потому, что в постсоветское время они вместе начали возрождать институт литературной критики. Правда, не научной, а популярной. Впрочем, именно доступность, не научность и острота языка сделала их известными.
Некоторые знатоки литературы Вайля-Гениса даже уверены в том, что читать отдельные книги писателей нет смысла. Дескать, по отдельности у них теряется емкость мысли, но появляется самолюбование. Может, и так. В конце концов, о читательских вкусах не спорят. Однако повесть и несколько эссе под обложкой «Частного случая» Александра Гениса — действительно случай отдельный.
В «Частном случае» собрано все, что Генис когда-либо говорил о литературе. Половину этой любопытной книжки составил филологический роман «Довлатов и окрестности». Что такое филологический роман? Слова, написанные о словах? По сути — да. Но «филологическая проза» — точное определение для многочисленных эссе Гениса, где фигура рассказчика едва ли не важнее предмета рассуждения.
Вот здесь можно и упрекнуть автора в самолюбовании, но не хочется. Сам Генис выступает, будто в роли фильтра, призмы, проходя через которую даже знакомые читателю книги поворачиваются другими гранями, раскрываются и становятся роднее. Вот и знакомый наизусть Сергей Довлатов, главный герой «Довлатова и окрестностей» (именно сам писатель, потому что его проза во многом автобиографична), вырастает с генисовских страниц во весь свой двухметровый рост, черную бороду, трогательную неприкаянность. Тот же Довлатов, только глазами Гениса, который видит его таким же, как мы.
Не только филологический роман, но и обзор литературных исследований Гениса не может не вызывать живой интерес. Бродский, Пелевин, Сорокин, Лем, Беккет, Толстой и даже Гарри Поттер — от одного этого списка теплеет на душе читателя. Причем великолепным образом Генис перемешивает анализ стиля текста с анализом тем и образов. Это не литература с лихо закрученным сюжетом, погонями, стрельбой и заговорами. Это литература утонченной поэтики и аллюзий. Остроумная при этом.
И при всех филологических перегибах, вроде того, что «Стивенс не склонен к солипсизму», я назвала бы Александра Гениса одним из лучших современных литературных критиков. Да, прямо так. Ну, скажите, кто бы еще сравнил «Приключения Шерлока Холмса» с «Илиадой», а Пелевина с Магриттом?
После книги Гениса тянет заглянуть еще в полтора десятка томов писателей и поэтов, которых он хоть вскользь, но упоминает. Перечитать в который раз «Москву-Петушки» Ерофеева, попытаться по памяти прочесть что-нибудь из Бродского.