Сидит дед, во сто шуб одет. Его зовут память
Гюнтер Грасс. Роман «Луковица памяти». «Иностранка», 2008 год.
Мотив прочесть самый известный роман Гюнтера Грасса, немецкого писателя, лауреата Нобелевской премии 1999 года в области литературы, у меня был таким же банальным, как у большинства. Книга скандальная, разоблачительная, смелая — пестрел Интернет громкими словами.
Не скандальная и не разоблачительная — хочется сказать после того, как перевернешь последнюю страницу. А честная и интересная.
Скандал разразился потому, что в автобиографическом романе писатель рассказал, что в юности, которая пришлась на 40-е годы прошлого столетия, он служил в войсках СС. Правда, недолго. И у него по этому поводу свои, глубоко личные выводы. Но это уже никого из читателей не интересовало, как и многое, о чем написал в своей книге Грасс.
Как и все, споткнувшись об СС, я стала искать уже мотив автора к написанию романа. Ведь не ради нескольких страниц о военной службе он затеял большую книгу? Тем более что, читая ее, во взглядах писателя не сомневаешься — в нацизме его обвинить невозможно. Вывод сделала такой: книга, действительно, о памяти, о том, что и как она сохраняет, что откладывается в ней и хранится годами, а что — забывается быстро. И почему все это происходит именно так, а не иначе.
Гюнтер Грасс охватывает период своей жизни с 1939 года по 1959-й. Он, скорее, удивленно смотрит на свое неразумное отрочество, проведенное в Данциге (Гданьске), рассказывает об увлечении живописью, кинематографом, о запойном чтении, детских мечтах и гордости военной силой Германии. Он вспоминает свой первый роман, неоконченный и несохранившийся, из истории XIII века. Роман об ужасах инквизиции и казнях, в котором все герои погибли уже к концу первой главы. Писатель с некоторым недоумением замечает, что реальные ужасы современности — расстрел его дяди при обороне почты в Данциге, исчезновение одноклассника, арест учителя латыни, страшное соседство лагеря Штутхоф — как будто не касались его.
«Да, я состоял в организации «Гитлерюгенд», был юным нацистом. До конца веровал в идеи национал-социализма. Фанатиком, правда, не был, не маршировал в первой шеренге, однако, подчиняясь некоему рефлексу, держал равнение на знамя, о котором говорилось в песне, что оно значит «больше, чем смерть», и шагал в общем строю. Мою веру не омрачали сомнения, меня не может оправдать ничто, хоть сколько-нибудь похожее на саботаж или тайное распространение листовок. Я не вызывал подозрений анекдотами о Геринге. Напротив, я действительно считал, что мое отечество находится в опасности, поскольку его окружают враги».
Не мог он не верить в фюрера и победу Германии, потому что все верили. И только в американском лагере для военнопленных впервые увидел фотографии концлагерей… Это перевернуло все.
Воспоминания о службе в СС лишены сентиментальности и ностальгии: Грасс лишь удивляется своей слепоте и тому, как ему удалось выжить на этой войне. Вспоминает ефрейторов, деливших с ним еду и ночлег, превращает мемуары в роман — о себе, Германии, немцах, тех маленьких и больших людях, что встречались на его пути. Мы проходим через эту галерею, каждый раз поражаясь удивительной теплоте взгляда писателя и скульптурной точности портретов.
Роман написан тщательно, без заигрывания с публикой, он мощен и основателен. Такая полновесность и отличает классика от модного писателя-однодневки.
Еще о портретах. Порой молодой человек, которым писатель был в юные годы, отталкивает. Он — эгоист, зацикленный на себе и своем творчестве.
Зато во время чтения понимаешь, что и у тебя самого есть двойник — ты сам, но десятью, двадцатью годами моложе. И проверяешь, что твоя память, эта многослойная луковица воспоминаний, показывает тебе, когда принимаешься снимать с нее сначала шелуху, потом толстые первые слои… и так до сердцевины. При условии, что ты до нее доберешься. У Грасса, кажется, получилось добраться.