Судьба, благоволи поющим!
Сказать, что судьба Любови Казарновской всегда и во всем складывалась ровно и гладко, было бы преувеличением. Но, убеждена оперная дива, в жизни, как и в музыке, нужны и высокие, и низкие ноты.
— Любовь Юрьевна, говорят, что любое творчество — это борьба, и, прежде всего, с самим собой. Вас эта борьба подстегивает или раздражает?
— Я обожаю свою работу и все, что делаю, вызывает во мне бурю восторга. Не потому, что я такая хорошая — музыка такая. Это особый мир, который уводит нас от реалий, зачастую дурных.
Но творчество, действительно, — борьба. Со своими комплексами, со своими «хочу» и «не хочу». Иногда просто очень хочется спать и есть, но надо взять себя в руки и не спать, и не есть, а работать — идти на сцену, репетировать, петь новые песни или готовить программы. Друзья меня не понимают: «Почему ты на встречи не ходишь? Почему не посидишь с нами?» А я к публике не имею права выйти усталой и потухшей. Я должна выйти заряженной, должна отдать им эту свою внутреннюю батарейку — они за этим ко мне идут. Священник же не объясняет, что у него голова болит, и он не сможет проповедь прочитать целиком, только на четверть. Так и артист, не имеет права работать на одну четверть, он должен выкладываться на сто процентов каждый раз.
Да, жизнь творческого человека — сплошные ограничения и постоянная внутренняя работа. Только так вызревает настоящий художник. Не сразу, но годам к 40, становится понятно, что ты из себя представляешь. А до этого времени ты должен накапливать, накапливать и накапливать. По молодости — красивые жесты, ноты, когда смотрят на тебя и говорят: «Какая хорошенькая и талантливая!» Но такое восхищение быстро проходит. Внутреннее содержание становится важнее, и от тебя ждут новых душевных переливов. Поэтому борьба — непременный атрибут творчества. Только она должна не тормозить, а зажигать.
— Из чего рождается зрелый художник?
— Из внутренних наработок. Это, прежде всего, шишки, которые на тебя сыплются с разных сторон и от которых не увернешься. Более того, только на них и можно состояться. Когда все время наглаживают, хвалят и успокаивают — это ни к чему не приведет. В творчестве должны быть ошибки и провалы — иначе настоящий артист не состоится. Шаляпин, например, говорил: «Я состоялся на своих неудачах». Он вспоминал, что когда выходил мальчишкой в «Борисе Годунове» — это был просто кошмар. Рахманинов ему говорил: «Что ты творишь? Какие ноты показываешь?» И Шаляпин копался в себе, собирал информацию, думал, анализировал, себя тормошил… А есть артисты, которые взберутся на гребень волны и на нем плывут. Но стоит им только сойти с этого гребня — их забыли.
И все-таки оставить свой след не должно быть сверхзадачей. След, если он есть, — останется. Его будет видно, как хвост у пролетающей кометы. И такой «космический почерк» есть у людей, которые прошли огонь, воду и медные трубы.
— Надо ли творческому человеку специально подогревать себя, чтобы не остыть, чтобы чувствовать это постоянное движение?
— Ситуацию никогда не надо специально нагнетать и накалять, она сама накаляется. Причем маятник может качнуться в любую сторону. Иногда у меня бывает моменты невероятного счастья — у самой получилось что-то потрясающее, у ребенка большие успехи, с мужем получаются интересные совместные проекты. Но я знаю, что если завтра не засучу рукава, не буду вкалывать, как сумасшедшая — ничего этого не будет.
Говорят, что у каждого творческого человека в сердце — энергетическая фасолина. Она все время должна прорастать, давать ростки в разные стороны. А если не прорастает — художник закончился.
— Вы не раз говорили, что любите экспериментировать. Для вас это потребность души или профессиональная необходимость?
— У любого артиста есть потребность попробовать себя в смежных искусствах. Мне удалось сняться в кино, сделать шоу, где я танцевала, исполняла оперетту, мюзикл, пела интересные дуэты с итальянцами. Для меня это был определенный итог — 20 лет на сцене. Не думаю, что буду заниматься этим постоянно, но в тот момент мне было интересно открыть в себе новые грани. Это великолепное обогащение и личного, и профессионального опыта.
— Вы очень эмоциональны и экспрессивны на сцене. Для такого накала эмоций приходится как-то себя подстегивать?
— Та самая фасолина на сцене сама начинает распускаться. Подогревать ее искусственно, подстегивать ни в коем случае нельзя. Если ты живой человек, а не калькулятор, если ты полностью музыке отдаешься, она сама тебя подогревает. Надо только отпустить себя, чтобы вокал стал твоим проводником, а не главным действующим лицом на сцене.
— Что для творческого роста важнее — экспрессивность или самодисциплина?
— И то, и другое важно безмерно. — Можете ли вы сейчас позволить себе такую роскошь, как почивать на лаврах?
— Мой педагог мне не раз говорила: «Если увижу самодовольную и забронзовевшую физиономию — пойму, что ты мне больше не интересна». У артиста должна быть открытая душа и распахнутые глаза. Как можно дольше надо оставаться ребенком!
— Одно из ваших самых любимых произведений — ария Леоноры в «Силе судьбы» Верди. Эта опера нравится вам только как музыкальное произведение, или вы действительно верите в силу судьбы?
— Так случилось, что эта ария стала моим дебютом в Мариинском театре. Сама по себе эта опера уникальная. Там есть такие моменты, что сердце просто останавливается. Но, говорят, что в этом произведении заложен некий космический код. И для многих певцов этот код оказался не очень удачным, связанным с какими-то трагическими моментами. Появилась даже примета, что с этой оперой нельзя дебютировать. Для меня же кодировка этого произведения оказалась счастливой. Хотя из Мариинского театра я потом ушла. Может быть, в этом тоже сказалась сила судьбы.
— У любого творчества есть соблазн превратиться в шоу, отдаться во власть денег? Надо ли этой тенденции сопротивляться?
— Мне кажется, бороться с этим не надо. Точнее, не надо посвящать себя этой борьбе. Моя борьба — это мои концерты. Я выхожу и показываю, что могу спеть такую программу, что зрители будут ее слушать на одном дыхании. Лучше бороться со своими недостатками, чем кого-то в чем-то убеждать. Если люди ставят перед собой задачу только зарабатывать деньги, они и будут это делать. Зачем их убеждать в обратном? Самое сильное доказательство — когда выходишь на сцену, и тебе никого ни в чем не надо убеждать.
— Ваша судьба, творческая, личная, благоволила к вам или, скорее, испытывала?
— Судьба распоряжалась по-разному. Мне безумно повезло с родителями, которые услышали мой внутренний порыв и отдали учиться музыке. С первыми учителями… Наталья Малышева, которая в свое время аккомпанировала Шаляпину, преподавала в оперной студии Станиславского, дала мне такой базис, заложила такое отношение к профессии и к жизни, что тумаки, шишки, восторги, успехи я научилась воспринимать спокойно.
«Хвалу и клевету приемли равнодушно, и не оспаривай глупца». Если научишься это делать — будешь идти вперед. В конце концов, любое восприятие зависит от вкуса. У меня в жизни было всякое, поэтому, сегодня я — бесстрашная. И принимаю с благодарностью и удары, и подарки судьбы.
***
фото: Народная артистка России Любовь Казарновская у Тюменской филармонии.