Голос в защиту животных
760подписей собрано в Тюмени 4 октября, во Всемирный день животных, в ходе акции протеста против нового Закона об охоте.
Студенты биофака ТюмГУ, активисты общества «Greenhelpers» («Зеленые помощники»), изучив документ, который подписан в июле этого года, обнаружили в нем ряд статей, противоречащих принципу гуманности.
— Фактически он пропагандирует самые жестокие формы охоты…
— говорит Евгений Белов, один из лидеров общества. Вместе с однокурсником Павлом Казанцевым он пришел к нам в редакцию.
— Например, не запрещается, -продолжает Евгений, — охота на диких животных, имеющих детенышей, на беременных самок млекопитающих. Не запрещается охота в форме зрелищных мероприятий, основанных на преследовании животного, его травле…
— Такие правила охоты были и раньше?
Павел:
— Это первый закон об охоте, другого просто не было. Существовали отдельные статьи в законах об охотничьих ресурсах, о животном мире. В новом документе просто собрали уже имевшееся, что-то добавили. Хотели, наверно, как лучше, а получилось…
Евгений:
— Получился коммерческий закон, который не поддерживают ни экологи, ни охотники. Экологи
— прежде всего, из-за статей, касающихся охоты в заповедных местах и на «краснокнижных» животных. А охотоведов он не устраивает потому, что ничего не сказано, например, об охотхозяйствах, зато подробно описано, как продавать эти земельные участки. Таким образом, для самих охотников оставлено минимум бесплатных территорий.
Павел:
— Очень хорошо чувствуется «сельскохозяйственный» оттенок закона (он разработан министерством сельского хозяйства). Например, в случаях, когда возникает спорная ситуация между фермером и человеком, занимающимся охраной природы, например, работником лесничества, все преимущества получает фермер. Нет шансов выжить и у «краснокнижного» животного, которое забрело на территорию частного землевладения. Его предписывается либо уничтожить, либо, на усмотрение сельхозарендатора, вывезти. Куда — закон не оговаривает.
Евгений:
— Закон должен быть направлен на гуманное отношение к животному, а не наоборот. Средства отлова, например, не должны приводить к мучению животного. Если смерть неизбежна, она должна быть быстрой. Это общепринятые международные стандарты: «Орудия охоты и способы охоты должны соответствовать принципу гуманности и способствовать предотвращению жестокого обращения с животными».
В тексте закона (статья 2, пункт 5) к разрешенным орудиям охоты причислены пневматические ружья, боеприпасы и капканы. Пневматика — оружие травматическое. Оно, скорее, ранит. Если стреляют по птицам, остается много подранков — больных, покалеченных, обреченных на гибель… А в капкане зверь отгрызает себе лапы, чтобы освободиться. Говорить о гуманности боеприпасов вообще не приходится.
Не менее «интересно» описаны и правила ведения охоты. Статья 23: «… При добывании медведей во время и в месте их зимней спячки (в берлоге) в случае залегания нескольких медведей в одной берлоге производится добывание всех медведей (с последующим оформлением лицензии по уже свершившемуся факту)». То есть, если вы обнаруживаете в берлоге медведицу с медвежатами, вы должны забить всех. А потом в лицензии написать, что убили не одного, а несколько. Но кто определит: может, охотник просто «приписал», что добыты в одном месте? Получил лицензию на одного — убил десяток.
А как трактовать пункт 7 той же статьи, разрешающий «охоту на северных оленей на переправах с применением плавающих средств»? То есть пока стадо переправляется и беззащитно, можно подплыть на лодке и пострелять?
Много вопросов вызывает и статья 15 об охоте в «научных и образовательных целях». В ее рамках разрешен отстрел птиц и млекопитающих, занесенных в Красную книгу. «В объемах, необходимых для научных исследований и обучения». Означает ли это, что всегда можно будет прикрыться «научными целями»? И что это за «объемы»?
Павел:
— Еще в этом пункте сказано: «после того, как материал будет обработан, его можно… продать. Или передать образовательным организация, учреждениям культуры или природоохранным учреждениям».
И как будет выглядеть чучело краснокнижного животного в природоохранной организации?
Евгений:
— Еще одна интересная статья -«О полномочиях органов государственной власти Российской Федерации в области охоты и сохранения охотничьих ресурсов». В пункте первом написано, что органы государственной власти (какие — не конкретизировано) могут проводить мероприятия по сохранению охотничьих ресурсов, находящихся на особо охраняемых территориях федерального значения, то есть в заповедниках. Хороший пункт, здравый. Но ниже употребляется глагол «регулировать» в отношении численности охотничьих ресурсов, находящихся на особо охраняемых природных территориях федерального значения. При этом не уточнено как — положительно или отрицательно? Значит ли это, что коридор открыт в обе стороны?
Другой пункт, касающийся государственных полномочий. В статье 11 перечислены животные, относящиеся к охотничьим ресурсам на территории Российской Федерации. В список включены 53 вида млекопитающих и 39 видов птиц. Все бы хорошо, но внизу приписка: решением субъектов Федерации список может быть расширен. То есть к охотничьим ресурсам росчерком пера может быть отнесен любой «краснокнижный» вид? Нам кажется, нормы закона должны быть едиными, общероссийскими, а не сахалинскими, краснодарскими или московскими…
И это только те нестыковки закона, которые видны с первого прочтения.
— Но закон подписан… На что вы надеетесь?
Евгений:
— Все еще можно изменить. Помните закон о монетизации? В результате многочисленных протестов его отменили. Сбор подписей — очень мощное средство. Например, мы помогали «Гринпис» собирать подписи против строительства нефтепровода по дну Байкала. И был подписан указ о его выносе из береговой зоны озера. В прошлом году мы боролись против мусоросжигательных заводов, которые планировали построить в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Челябинске. В Тюмени мы собрали три тысячи подписей (всего их набралось более ста тысяч). И строительство приостановили. По крайней мере, до 2025 года.
— Сколько «Гринпису» потребовалось времени, чтобы отстоять Байкал?
Евгений:
— Около года. Вначале все молчали, а потом начали активно протестовать. И проект отменили. Поэтому у нас есть надежда, что и в закон об охоте внесут изменения, ведь он вступает в силу только с 1 апреля 2010 года.
— Вы собирали подписи против нового закона об охоте. Чем все закончилось?
Евгений:
— На сегодняшний день мы собрали уже около тысячи подписей. Хотя не само количество важно. Тысяча — число символическое. Но мы уверены, что оно позволит правительству по-другому взглянуть на проблему. Еще до акции мы написали письмо президенту Российской Федерации Дмитрию Медведеву. Из администрации президента пришло письмо, смысл которого такой: «Поймите, мы проделали большую работу, вам не надо ни о чем беспокоиться, все будет хорошо». Такой ответ нас не устроил — мы подготовим обращение снова и приложим к письму собранные подписи. Кроме того, мы планируем привлечь к диалогу региональное общество охотников и охотоведов. По сути, два совершенно разных лагеря — зооза-щитники и охотники — хотели бы объединиться.
Да, закон подписан. Но не все еще потеряно. Мы надеемся, что наш голос услышат.
***
фото: Евгений Белов и Павел Казанцев;сбор подписей против закона об охоте.