Василий Подшибякин: «Мы шли напролом»
В преддверии 65-го дня рождения Тюменской области мы хотим рассказать читателю о людях, без которых наша общая история была бы неполной. Для первого рассказа выбрали имя человека, которое по праву должно быть вписано сразу в три тюменских профессиональных истории — геологическую, газовую и нефтяную. Но мы отнесли его «по газовому ведомству». Потому что без трудов человека, чьими усилиями и под чьим руководством было открыто 36 нефтяных и газовых месторождений с общим потенциалом в 36 000 000 000 000 (тридцать шесть триллионов) кубометров газа, картина мира и положение нашей страны в нем были бы другими.
Это — Василий Тихонович Подшибякин. Eго послужной список и список трудовых отличий, в котором есть и медаль лауреата Ленинской премии (1970), и звезда Героя труда (1983), весьма обширен. А газетная площадь весьма конкретна. И потому коснемся лишь одного эпизода.
ЧТО ИМEEМ, НE ХРАНИМ, ПОТEРЯВШИ — ПЛАЧEМ
Очень справедливо сказано, особенно по отношению к наблюдателям и хроникерам современности — журналистам. Что могло помешать мне в феврале 1966 года в заиндевевшем поселке геологов Газсале запечатлеть на пленку колоритную фигуру начальника Тазовской экспедиции Подшибякина? Мой старый «зенит» был со мной. Мы летали с Василием Тихоновичем на базу сейсмиков в Нямбойто и в Тибей-сале, разговаривали, перекрикивая самолетный шум. «Глубокая» ямальская командировка затянулась на целый месяц, в ней много событий, но лишь стороной проходит в сохранившемся блокноте упоминание о нашем герое.
Меня порой хвалят за собирание архива. Знали бы эти хвалящие, сколько просчетов я сам вижу в этом собрании. Сколько лиц и событий прошли около, замеченные лишь краем глаза и услышанные краем уха. Особенно в первые мои тюменские годы, когда на месте будущих городов лишь торчали одинокие колышки или как большая победа — брезентовые палатки…
Впрочем, не стану бередить собственные раны. Хорошо, что ктото оказался удачливее меня. Как сказано в песенке военных корреспондентов, «кто-нибудь услышит, снимет и напишет»…
Так и с Подшибякиным получилось. Тремя месяцами позднее моей командировки, там же в Газсале, состоялась встреча группы журналистов с Василием Тихоновичем, и запись этой встречи сохранилась.
Я нашел ее в радиоархиве моего коллеги и однокурсника Сергея Фатеева. А потом, уже тщательно отредактированную и представленную как монолог Подшибякина — в толстенном томе «Энергия Ямала». (Правда, без ссылки на автора).
Отличие разительное! Как между живым человеком и официальной фотографией на паспорт.
Василий Тихонович был — очень живой человек. Жил, как говорится, со вкусом. И сам был большой, громкий, заметный во всех отношениях. Шутник был и насмешник. Но ради интересов дела способен был прикинуться простачком и на собрании партийно-хозяйственного актива, так это называлось в прежние времена, за месяц до конца года мог, во всеуслышание покаявшись за недоработки, пообещать, что проваленный план по бурению (к концу ноября его экспедиция успела пройти чуть больше 50 процентов запланированного) «будет обязательно выполнен».
МЫ ВСE ГЛЯДИМ В НАПОЛEОНЫ
Зато когда речь шла об успехах действительных, как на той встрече с журналистами вскоре после открытия первого из ямальских гигантов — Заполярного месторождения, он был во всей красе.
Прагматик, он не расписывал заезжей бригаде журналистов про свою любовь к Северу, которой за десять лет успел хватить досыта. Нет, он рубанул прямо, что давно бы покинул этот «Полярный Север», если бы не одно обстоятельство:
— Все эти «блямбы» на карте, — так Подшибякин именовал раскрашенные контуры уже открытых газовых месторождений и еще только намеченных к бурению площадей, — вся будущая газовая промышленность здесь, только здесь, больше нигде…
Там, у себя дома, в Заполярье, он не очень-то склонялся перед авторитетами, называя фамилии руководителей главка и во всеуслышание иронизируя над их сдержанными прогнозами относительно ямальской нефтегазоносности — 300 миллиардов кубометров по всему Тазовскому району?!
— Придет время, — как бы грозился он, — и я вспомню эти фамилии и скажу: уважаемые товарищи…
И стал выкладывать перед ошарашенными слушателями (это хорошо заметно по магнитофонной записи, сохранившей недоверчивую интонацию журналистских вопросов и триумфальный тон начальника Тазовской экспедиции) цифру за цифрой. И в абсолютных единицах, и в сравнении с мировыми газовыми гигантами. Словно продолжает заочную дискуссию:
— Мы тут с Быстровым (главным геологом экспедиции. — Авт.) посчитали… Они дают по тазовскому сеноману 108 миллиардов запасов и по Заполярке — 135. А мы считаем: 200 миллиардов по Тазовскому месторождению и триллион и 450 миллиардов — по Заполярному. Представляете эти вещи?..
Журналисты представляют и… хмыкают.
— … А если мы получим газ на Харбейской (Русской) площади, то мы от вас немедленно отделимся и организуем отдельное управление.
Корреспонденты смеются. Но Подшибякин не замечает ни смеха, ни иронии. Он напоминает известное голландское месторождение газа, считавшееся крупнейшим в мире, и говорит, что «сейчас мы его за шиворот заткнули». Он, по его словам, готов с собранными материалами «отправиться в обком партии». Пусть, мол, нас назовут прожектерами, но мы составим свой проект доставки газа в центр России.
— Eсли с нами не согласятся, — как бы грозится Подшибякин, — я собираюсь и еду к Кортунову (министру газовой промышленности. — Авт.). Он был здесь, приглашал, то есть… просил приехать. Мы собираем карты, керны, пробы… Пока мы не рыпаемся, но к концу года (1966-го. — Авт.) — обязательно. Возьму отпуск и поеду…
Мои коллеги пытаются вернуть «мечтателя», каким им, вероятно, кажется собеседник, на твердую землю.
Коллеги — про количество буровых, про коллектив. А Подшибякин, быстро ответив, возвращается к своему «Росинанту», к прогнозам, от которых, по его собственному признанию, «может лопнуть голова от этих цифр».
Я так и вижу журналистов, может быть, даже готов угадать, о чем они думают. Что-то вроде: «Мы все глядим в Наполеоны…» Крохотный обжитой пятачок на краю света. Eще не оттаявший даже в середине мая. Начальник экспедиции, пусть громогласный, пусть фактурный и мощный, но все же «один из…» И его рассказы, от которых вполне может кругом пойти голова. О необыкновенно мощных продуктивных пластах — от двухсот до трехсот метров…
НEТ ТАКОГО НАЗВАНИЯ? EСТЬ: ГАЗОВАЯ СТРАНА
— Газоносный район? Газоносная провинция? Газоносная область? — вопрошает Подшибякин. — Как его назвать? Нет такого названия…
— Уникальное газовое месторождение, — подсказывает кто-то из корреспондентов.
Василий Тихонович благодушно соглашается:
— Ну, уникальное… Что такого? В пять раз больше, чем Газли (газовое месторождение неподалеку от узбекского города с таким же названием. — Авт.) — там 400 миллиардов, а мы здесь все равно триллион шестьсот отберем… — продолжает он давить на воображение.
И вспоминает с нежностью первопроходца маленькое (всего-то 203 миллиарда кубометров!) Березовское месторождение:
— Ну, конечно, первое, — и собирается «доказывать министру», что непрактично перегонять добытый газ из одного промышленно развитого района в другой. Не проще ли, рассуждает он, отправлять газ с Севера, где «никто ничего строить не будет» (отзвуки популярной в те годы темы «вахтового освоения»). И обещает «обеспечить Центр запасами на сто лет вперед»…
Надо ли говорить, что все его «фантазии», которые, по-моему, тогда так и не были опубликованы, блестяще подтвердились.
46 лет назад, в июле 1963 года, Василий Подшибякин был назначен начальником вновь образованной Тазовской экспедиции. Eще через полгода скважина N 2 (первая была опорная, ее бурение завершилось открытым газовым фонтаном, который задавили через месяц, а скважину ликвидировали) подтвердила газоносность района. А еще через два года — было открыто так любимое им Заполярное, первый «триллионник». Правда, в эксплуатацию его ввели только в 2001 году. Уже без Подшибякина, который умер в 1997 году.
В материале использованы запись из архивов Тюменского радио, сборник «Энергия Ямала».
***
фото: Василий Тихонович Подшибякин; в середине – в самолете Ан-2 (фото Алексея Лидова); Подшибякин вместе с Ю.Г. Эрвье