Дождь над Красной площадью
Москва, Красная площадь, 24 июня 1945 года. Парад Победы. В шеренгах идут самые храбрые бойцы каждого из десяти фронтов — орденоносцы, кавалеры ордена Славы, Герои Советского Союза…
Парадом командует маршал Рокоссовский, принимает парад маршал Жуков. Москвичи и гости столицы ликуют. Улыбки, слезы, гордость — эти чувства переполняют сердца людей. А на плакатах лишь одно слово — «Победа!»
Начинается дождь. Потом он превращается в ливень. Но люди не уходят, дождь — ничто в сравнении с общей радостью.
Под козырьком ГУМа стоит молодой человек. Капли дождя падают на его лицо, и он вспоминает… свой июнь 1941 года.
— Летом 41-го меня с другими ребятами из Кишинева увезли в тыл — в Ставропольский край, — рассказывает участник Великой Отечественной войны Абрам Баршап. — Но сначала на месяц мы задержались в колхозе на Украине, помогли людям убрать урожай. Потом прибыли в Буденновск, где нас распределили по колхозам. Меня — в колхоз имени Орджоникидзе, что в селе Левокумка. Но ненадолго…
1 января 1942 года призвали в армию. И эшелоном отправили в Краснодарский край, в 870-й полк стрелковой дивизии, которая там формировалась повторно. Прошли ускоренную военную подготовку — рукопашный бой, стрельба из винтовки… Баршапа назначили взводным радистом, подучив слегка управляться с маломощной рацией. Около трех месяцев учились, а в конце марта уже были в Крыму.
… Обстановка в Крыму была тяжелая. Еще в сентябре 1941 года немецкие войска под командованием генерала Манштейна ворвались на полуостров и выбили 51-ю армию на Кавказ. В декабре-январе наши войска снова высадились в Керчи и отогнали врага на 100-110 километров вглубь полуострова. Однако наступление застопорилось — в ходе десанта наши части потеряли свыше сорока тысяч солдат. Новое наступление было назначено на конец февраля. Но и оно развивалось вяло. В середине марта — новое наступление. В конце марта еще одна попытка, но к Манштейну уже поступило подкрепление — танковая дивизия, 180 танков…
Вспоминая самые тяжелые бои, Баршап неизменно возвращается к маю 1942-го. 8 мая уже началось наступление Манштейна. Кодовое название «Охота на дроф». (Ирония, заложенная в самом названии операции, оказалась пророческой. На дроф охотятся в открытой степи. За отступающими по восточному Крыму нашими солдатами немцы охотились, как за дрофами).
Красноармеец Баршап только числился радистом. С самого начала наступления была нарушена система управления войсками. Радиосвязь отсутствовала. Баршапу пришлось с катушкой за спиной, как всем бойцам взвода связи, восстанавливать управление обороняющимися частями.
— Немец пускал в ход тяжелую артиллерию, бомбил. Порой наши солдаты пытались дать отпор, но атаки фашистов становились все сильнее. В один момент наша линия связи вышла из строя. Меня вызвали в штаб. На карте показали, где возможный обрыв, и приказали восстановить. Порыв находилась как раз там, откуда доносился гул боя, где наступали немцы, — вспоминает Баршап. — Но на приказ я ответил: «Есть!» И отправился налаживать линию…
Итак, он бежит, пригибаясь. Страшно, «но приказ есть приказ». Вскоре приходится ползти по-пластунски. Над головой летят пули. Слева и справа гремят взрывы, разрывая землю в клочья. Среди пыли и песка Баршап находит перебитый провод. Соединяет концы обрыва и уже по налаженной линии связи сообщает: «Неполадка устранена». Получает распоряжение вернуться в штаб.
— Вернулся в штаб. Командир меня спрашивает: «Страшно было?» — Баршап, рассказывая об этом уже в другое время, уже в новом веке, смеется, глядя в окно. — Конечно, было страшно! Командир отпустил меня отдыхать, но наш батальон как раз в это время сдерживал немецкую атаку, и я попросил разрешения присоединиться к товарищам…
Но закончился и этот бой, и этот день, еще один день войны… Потом наступило утро, и вновь грянул бой.
А потом из Москвы поступил странный приказ: «Уроженцев западных областей Украины, прибалтийских стран и Бессарабии исключить из действующей армии и направить в другие подразделения Советской армии». Командир Баршапа, узнав об этом приказе, не хотел терять расторопного связиста. Но спорить было бессмысленно. Абрама Исааковича отправили в 546-й строительный батальон.
— А вы хотели остаться в действующей армии?
— Я очень хотел остаться… Но и приказ Сталина Баршап готов в какой-то мере оправдать.
— Тогда западники переходили на сторону немцев. Солдаты из прибалтийских стран, из Бессарабии… Наверное, чтобы избежать подобных случаев, Сталин и отдал такой приказ, — говорит бывший радист.
В составе 546-го отдельного строительного батальона, который находился в районе Геленджика на территории 45-й авиабазы Черноморского флота, Баршап стал заниматься ремонтом и строительством военных аэропортов. В конце главному управлению аэродромного строительства (ГУАС) понадобились квалифицированные бухгалтеры. И Баршапа с несколькими товарищами отправили в Москву на центральные курсы ГУАС. Жили в подмосковном поселке Железнодорожный. Там и услышали весть о Великой Победе. Правда, еще ночью, до официального объявления о Победе, весь поселок гулял. Люди плясали, играли на гармошках. И только на утро об этом объявили по радио…
— А 24 июня я смотрел парад Победы на Красной площади. Начался сильный дождь, но вскоре закончился. И в свое общежитие я вернулся не сильно мокрый, — говорит ветеран Баршап, тот самый молодой солдат, что когда-то стоял под козырьком ГУМа.
P.S.P.S.
P.S. По направлению ГУАСа Баршапа распределили на работу в Грозный. А в 1968 году он приехал в Тюмень, работал в Главтюменьнефтегазстрое, потом в Главсибтрубопроводстрое. Много ливней прошло с момента Великой Победы, но тот июньский дождь он никогда не забудет.
***
фото: Абрам Баршап