Анатолий Квасневский: «Живопись — это навсегда!»
У каждого художника свои живописный язык и манера интерпретации окружающего мира.
Изображает ли он пейзаж за окном, цветы на столе, делает ли портретную зарисовку современника или того, с кем никогда не встречался — в каждой картине рассказывает о том, что его тревожит или, наоборот, восхищает. Сам же при этом он остается за кадром своих полотен.
Но иногда так хочется поговорить с тем, кто стоял у холста, кто приглашает зрителей к разговору, оставаясь невидимым…
В роли автора, снявшего с себя маску, мы предложили выступить члену Союза художников России, тюменскому живописцу Анатолию Квасневскому. С ним решили поговорить на темы философские и вечные.
— Анатолий Филиппович, кое-кто утверждает, что книги и газеты скоро умрут, что их заменят электронные СМИ. Не существует ли такой угрозы в эпоху компьютеров и для вашего труда?
— Когда мы были студентами Ростовского художественного училища, такие мысли нам и в голову не приходили. Художникам в те времена жилось вольготно. Заказов было много. В монументальной живописи использовались витражная техника, резьба по гипсу, роспись… До появления современных технологий и отделочных материалов мастера все делали вручную. Но потом их заменили компьютеры и плоттеры. Нарисованное на экране и выведенное на пленку может теперь приклеить любой, для этого художественного образования не требуется.
Хотя я уверен — ручная роспись в интерьере и искусство мозаики еще вернутся, будут востребованы. Говорили же, что фотография заменит живопись. Однако не заменила!
— Ваше представление о работе художника изменилось со временем? Ведь творчество — не только полет вдохновения, но и ремесло.
— В любом творчестве — большой процент ремесла. И поэзия, и музыка — ремесло. Но оно бывает с маленькой и с большой буквы. Навыки — это только основа, каркас. Чтобы родилась картина, художнику необходимы вкус и чутье.
— В вашей семье кто-нибудь занимался творчеством?
— У нас всегда было больше вокалистов. Мой дед выступал в Одесском оперном театре, был народным артистом Украины. Мама прекрасно пела, и бабушка. Но эта семейная линия на мне оборвалась.
Сейчас говорят, что можно научить петь, танцевать, рисовать любого. На мой взгляд, это блеф. Как можно научить человека вокалу, если у него нет слуха? Да, у Марка Бернеса не было сильного голоса, но был абсолютный слух. А у Валерия Ободзинского не было вокальной школы. Но они — самородки! Из обычного «булыжника» без слуха и голоса никакая компьютерная техника гениальных певцов сделать не сможет.
Бог не дал мне голоса, зато дал возможность начать другую семейную линию — связанную с живописью.
— А религиозная, православная тематика в ваших работах тоже появилась не случайно?
— Моя родная и двоюродная бабушки были очень верующими. Ксендзом в католической церкви служил и дедушка по отцу. В такой атмосфере воспитывались мои родители, этим же духом пропитался и я. Но когда пошел в школу, учителя сказали: «Бога нет!» В те времена по-другому нельзя было говорить. Когда в старших классах у меня появились первые карманные деньги, на них почему-то стал покупать репродукции картин, в том числе и с религиозными сюжетами.
Назвать меня истово верующим ни тогда, ни сейчас, наверно, нельзя. Изучать все это я начал позже — в начале 90-х годов. А сейчас православная тематика -часть моего творчества. Недавно, например, мне предложили расписать иконостас церкви, которую построили в Восточном микрорайоне.
— А помощи у высших сил вы когда-нибудь просили, чтобы закончить работу?
— Об этом никогда не просил и не молился. Творчество — дело рук человеческих, а не божьих. Среди художников по-настоящему верующих людей очень мало. Видимо, мы больше надеемся на свои силы. Хотя многие верят в наличие высшего разума или высших сил.
— А как вы относитесь к фразе «Человек — кузнец своего счастья»?
— На мой взгляд, она звучит слишком пафосно и даже цинично. Мне кажется, опасно утверждать, что в жизни тебе все подвластно. Иначе в стремлении достичь цели можно стать неразборчивым в выборе путей ее достижения. Что это за счастье такое будет?
— А отлична ли от этой такая формула: «Человек, который сделал себя сам»?
— Они принципиально различны, хотя звучат, вроде бы, одинаково. Я уверен, что у человека не одна судьба, а несколько. Он, как рыцарь, часто оказывается на распутье. Какую из дорог выберет? Пойдет по пути наименьшего или наибольшего сопротивления? И почему?
Я — не философ, не берусь всего объяснить, но стараюсь искать такие пути, чтобы потом не было стыдно. Хотя ошибок у меня, как у всякого человека, в жизни было немало. Но всегда вспоминаю фразу Василия Шукшина: «Я свою жизнь разбил на три раунда: первый я проиграл вчистую, второй -свел вничью, третий надеюсь выиграть».
— Приходилось ли вам принимать решения, которые напрочь меняли судьбу?
— Неоднократно! Так, в свое время я отказался от комсомольского билета. Или взял и уехал из Ростова — разложил на столе карту Советского Союза, закрыл глаза, крутанулся, ткнул пальцем и попал в Нижневартовск, собрался и поехал. Интересно, что по пути встретил девушку, которая позже стала моей женой.
— И после этого вы не верите в судьбу?
— Нет. Мы же потом развелись. Судьба — нечто предопределенное, а у нас почти всегда есть выбор. Только человек не всегда сознает, что сделанный шаг — судьбоносный. Самого себя увидеть трудно, легче разглядеть и осмыслить других.
Есть, например, у меня картина о Владимире Высоцком, я ее назвал «Непрерванный полет». Или «Гимн поколению», где главные персонажи — Галич, Окуджава, Высоцкий. Эти люди и сами сделали свой непростой жизненный выбор, и дали для этого силы другим. Есть у меня и холсты, посвященные Александру Солженицыну, академику Сахарову. У этих людей не было цветов на жизненном пути, одни шипы, но они же шли вперед, не стремились быть там, где мягко стелют!
— Что сейчас вас в жизни радует?
— Как бы плохо ни было, всегда и во всем стараюсь найти свои плюсы. Жизнь — это мозаика, состоящая из разных компонентов. Темные — оттеняют светлые, и наоборот.
— Нужны ли художнику творческие планы?
— Каждому — свое. Кто-то может говорить: «Я буду первым», а кому-то противопоказано называть вещи своими именами. Мне проще составлять бытовые планы, а творческие не всегда укладываются в задуманное «прокрустово ложе».
***
фото: Рисует Анатолий Квасневский;Рисует Анатолий Квасневский