Не прятаться под кустом смородины
Психолог Елена Звездина в профессии — уже 11 лет. После пяти лет работы в образовании она перешла в МЧС, где служит психологом отделения по кадровой и воспитательной работе.
В прошлом году Елена Николаевна выиграла конкурс «Созвездие мужества» — ее признали лучшим психологом МЧС России на Урале. Мы говорим с ней о работе пожарных, о стрессах и о важности психологической гигиены.
— Расскажите, как вы оказались в МЧС?
— Чем привлекла меня эта работа — возможностью помочь людям. Я всегда об этом мечтала, а особенно — о помощи в стрессовых ситуациях. Моя основная обязанность — психологическое сопровождение личного состава, начиная с приема на работу. Кандидат проходит тестирование: насколько его психика выдержит нагрузку, которой подвергаются спасатели. После теста я делаю вывод, сможет человек у нас работать или нет. Кроме этого, работаю непосредственно на чрезвычайных ситуациях, выезжая на места.
— Об этом — поподробнее…
— Мы приезжаем на место происшествия и наблюдаем: есть ли у людей эмоциональный отклик на ситуацию, предлагаем свою помощь. Моя роль состоит в том, чтобы снять остроту реакции, чтобы она из плача не перешла в агрессию, например. Эмоции заразны. Если один человек проявляет агрессию или истерику, это могут подхватить другие. Поэтому я стараюсь изолировать такого человека от остальных, иначе спасателям будет сложнее работать: толпа — неуправляема.
— А если человек не хочет изолироваться — что тогда?
— Была ситуация на пожаре. Женщина ходила туда-сюда, причитала. Я увидела, что ее эмоции начинают передаваться окружающим. Подошла к ней, спросила, в чем дело. Она говорит: «У меня же там внучка, 100 процентов ожога!» В такой ситуации человека, во-первых, нужно изолировать, во-вторых, создать обстоятельства, чтобы он начал приходить в норму. Я дала ей воды, уточнила информацию — «сто процентов ожога» оказалось преувеличением. Она стала спокойнее.
В практике мне пока не встречалась ситуация, с которой я не могла справиться. Возможно, потому, что правильно выбирала подход.
— Что происходит после происшествия? Продолжаете ли вы работу с потерпевшими?
— Наша помощь — ситуативна. Например, моя работа с этой женщиной продолжалась, пока не разъехались службы. А в больнице, куда она поехала сидеть с внучкой, были другие специалисты. Вообще, в таких случаях мы оставляем телефон и работаем уже по запросу.
— Применяете ли вы тактильный контакт — объятия, прикосновения? Одним людям это необходимо, а другие могут распалиться еще сильнее.
— В стрессовой ситуации большинство людей, действительно, дозированно принимают прикосновения. Если человек плачет, то его нужно приобнять и, возможно, чем-то накрыть. Если он находится в ступоре, трогать его не рекомендуется, за исключением массажа определенных зон лба, чтобы вывести пострадавшего из замешательства. При агрессии тактильного контакта, конечно, не должно быть.
Нужно ориентироваться по ситуации. Если я вижу, что человек позволяет контакт, и на него это влияет положительно, я его применяю. Но вообще действую по принципу «не навреди».
— Вернемся к работе с вашими коллегами. На что нацелено психологическое тестирование кандидатов?
— Проверяется нервно-психическая устойчивость, гибкость мышления — может ли человек быстро переключиться с одного вида деятельности на другой, мотивационно-волевая составляющая — насколько он готов и заинтересован в преодолении трудностей. Выясняем, насколько кандидат коммуникабелен, исполнителен, организован, требователен ли к себе. Ведь МЧС — это военизированная структура с жесткими требованиями.
— Должен ли сотрудник МЧС быть в какой-то степени безразличным? Ведь если проносить через себя каждую человеческую беду, «перегореть» можно очень быстро.
— Это называется фиксацией на отрицательных переживаниях. В процессе диагностики мы выясняем, способен ли человек «отпустить» травмирующую ситуацию. Конечно, нужно уметь это делать.
Почему вообще ситуация сильно травмирует? Наверняка она откликается на какой-то момент из жизни до МЧС — из детства, подросткового возраста. На глазах одного из наших сотрудников погиб ребенок. Говорит: не могу спать, все время думаю об этом. Сначала я его пригласила на диагностику, потом побеседовала, провела реабилитацию с помощью аппаратных методов. Когда ситуация потеряла остроту, нам вместе удалось «вытащить» воспоминания, как несколько лет назад на его глазах погиб племянник. Это было давно, и наш сотрудник не отдавал себе отчета о связи переживаний. Люди вообще нечасто проводят аналогию между рабочими и жизненными ситуациями. Большинство отрицают эмоции и глушат их.
— Как удается спровоцировать сдержанных спасателей на проявление эмоций?
— Все дело в контакте. Как-то мне удается его найти. Например, хотя я и старший лейтенант, чаще хожу в гражданской одежде. Это больше располагает к доверительному общению.
К тому же, изучаю новые методы. В прошлом году обучилась работе со сновидениями. На консультацию пришел сотрудник, который рассказал, что боится спать в темноте: жена в отпуске — не могу заснуть. Мы начинаем разбираться, анализируем его сны и выясняется: в детстве, когда он поехал с родителями на огород, его посадили на берегу водоема под куст смородины. Она сильно цвела, он оказался один в ее тени и, видимо, сильно испугался.
— Вы имеете дело с множеством сильных переживаний. Как вам самой удается сохранять стабильность эмоционального состояния?
— Пользуюсь обычными антистрессовыми средствами: отдых за городом, свежий воздух, хорошее питание — все, что дает мне положительные эмоции. Есть еще способ, которым обычные люди редко пользуются — супервизия, то есть поход к коллеге-психотерапевту, который поможет посмотреть на переживания со стороны.
Психологическая гигиена очень важна для эффективной работы. Ведь как я смогу помочь человеку, если сама не проработала какую-то травму и до сих пор сижу под кустом смородины?
***
фото: Елена Звездина в своем кабинете.