Доступность — правило хорошего тона
Совсем недавно расхожим было утверждение: «В нашей стране инвалидов нет». Сейчас появился термин «люди с ограниченными возможностями здоровья». Казалось бы, разговор об их потребностях и правах идет. Но насколько не на словах, а на деле, изменились мы и наше отношение к инвалидам?
Об этом в редакции «Курьера» состоялась беседа с Владимиром Зимневым, депутатом областной Думы, координатором партийного проекта «Доступная страна — доступная среда».
— Владимир Дмитриевич, об организации доступной среды наша газета пишет не первый год. Скажите, а вам это направление досталось по наследству как партийный проект или что-то вас подвигло к теме?
— Изначально — досталось. А теперь интерес сильнее обязанности. Мне кажется, что этот проект нужен обществу. Одних он воспитывает — что-то доброе пробуждает в душах, а другим — помогает. За ним стоят конкретные дела, и это важно. Разные проекты можно исполнять по-разному. Можно просто дарить цветочки, улыбаться, ленточки разрезать. Можно такие речи произносить, от которых у самого голова закружится… И что в итоге? Поговорили, поаплодировали и разошлись. Кто с чем пришел, тот с тем и ушел.
— А вы как оцениваете итоги сделанного? Результаты уже есть?
— Я бы воздержался от оценок. Мне кажется неправильным, когда человек сам себе ставит баллы. Да и говорить о глобальных итогах нашей работы пока рано: мы начали только в марте прошлого года. Главное, что удалось сделать, на мой взгляд, — привлечь внимание к проекту и к закону N 181 «О социальной защите инвалидов».
У этого закона очень необычная судьба. Его приняли в 1995 году, а программа «Доступная среда» появилась только в 2011 году. Через 16 лет! Кроме того, у закона нет единого хозяина — должностного лица или конкретной структуры, которая отвечала бы за его исполнение. У каждого уровня власти и у предприятий — свой фронт работы. В итоге получается каша.
Есть у закона и еще одна особенность. Там, где его исполнение обеспечено бюджетным финансированием, там налажен контроль, выстраиваются межотраслевые взаимоотношения… А во внебюджетных сферах работа идет как кому заблагорассудится. Команда установить пандусы есть, а как их делать — большинство не знает. Вот и строят: «Надо вам пандус — нате, отвяжитесь».
Что получается в результате такого букета противоречий? Из объектов бюджетной инфраструктуры доступны только 15 процентов! И 36 процентов — условно доступны. На объектах других форм собственности: 12% и 30%, соответственно. Из объектов тротуарно-дорожной среды — 25% доступны, 75 — нет. По многоквартирным домам: 5 процентов — да, 95 — нет.
Задаешься вопросом: как это изменить? Ответ можно искать по аналогии. С чего начинается день хорошего бригадира? С постановки задачи, с разъяснения своим подчиненным, как ее выполнять. Тогда они могут действовать. А что у нас? Начинаем сложнейший многоотраслевой, инфраструктурный проект, а кто кого и где собрал? Кто объяснил, какими должны быть пандусы, угол их наклона, высота поручней, отбойных бортиков, размер площадки разворота? Кто рассказал, что такое доступность крыльца и входной группы для разных категорий инвалидов? Никто этого не сделал. Результат? Доступность среды на уровне 12-15 процентов.
Конечно, изменения происходят. В основном, в городе. Но и за пределами Тюмени люди, имеющие отклонения по здоровью, тоже хотят выезжать из дома, общаться, посещать магазины. Хотят быть самостоятельными и независимыми.
Часто спрашивают: «Где на все эти преобразования взять деньги?» Вот пример: организация парковки для автотранспорта инвалидов. Там надо просто правильно расставить знаки и выполнить разметку. За год удалось существенно сдвинуть эту работу, согласовать ее с руководителями департаментов, ГИБДД, прокуратурой. Привели все к единому знаменателю, оказалось, что главное препятствие — не в кошелке, а в голове. Повысить доступность среды на 35-40 процентов можно и без бюджетных затрат.
— Говорят, что закон — отражение того, что есть в обществе. А здесь — закон существует с 1995 года, правила — с 2011, но есть ли понимание?
— Закон появился, когда еще было не принято говорить об инвалидах. Идеологическое молчание привело к тому, что закон не смог сразу выйти на нормальный режим. В демократию страна всем фронтом ринулась, но как реализовать демократические принципы, еще не знала. Дело встало.
— Время прошло, теперь о каких-то подвижках можно говорить?
— Прежде всего, необходимо было выстроить оптимальную систему взаимодействия со всеми уровнями власти, подключить общественные организации. Если эту силушку не консолидировать, не нацелить на выполнение общей задачи, то сама ткань работы рассыплется.
— Общество начинается с детей. Насколько, на ваш взгляд, в школах готовы к тому, чтобы наравне со всеми там обучались инвалиды? И готова ли инфраструктурная среда?
— Недавно на совете при губернаторе области обсуждался этот вопрос. Решения были оптимистичными, несмотря на их очевидную сложность. И подвижки в школах есть. Число образовательных учреждений, адаптированных к принятию детей-инвалидов, с каждым годом растет. Конечно, такую инфраструктуру проще выстраивать с нуля, на уровне проектов, поэтому всем необходимым оборудованы пока только новые школы. В Тюмени, например, NN 94, 15, 92. Еще около половины школ — частично адаптированы. Ставится вопрос об организации инклюзивного образования, когда учебная среда полностью приспосабливается под возможности ребенка. Но к этому должны быть готовы и материальная база школ, и педагогический состав.
— А родители обычных детей, на ваш взгляд, к такому обучению готовы?
— Большинство — да. В последнее время заметна динамика смягчения отношения к инвалидам. Тюменская область взяла четкий курс на повышение доступности образовательных учреждений для детей со всеми формами инвалидности. И это дает о себе знать.
— А у самих инвалидов изменилось восприятие ситуации?
— Они стали более требовательны, поскольку видят поворот общества к ним. Что толку требовать от человека, которому на все наплевать? Зачем обращаться в какой-то орган, если он тебя не замечает? Общество заговорило об этих проблемах, есть люди, которые отстаивают права, свободу действий и комфортность проживания инвалидов.
И общества инвалидов не остаются в стороне. Возможно ли, например, чтобы в спуске корабля на воду не участвовали моряки? Нет. Почему же тогда мы строим жилые дома, социальные здания, а аттестованные специалисты ВОИ в приемке этих объектов не участвуют? Раньше никто не задавался таким вопросом. За год и здесь удалось немного сдвинуть ситуацию. На уровне министерств решения еще только обсуждаются, а Тюменская область уже сделала шаг вперед.
— Много ли у нас организаций, которые занимаются техническим оснащением объектов для людей с ограниченными возможностями?
— Механическим обустройством -только две. Специалисты общества инвалидов сейчас оценивают качество продукции этих компаний. Когда ВОИ вынесет свой вердикт, можно будет собирать управляющие компании, например, и говорить об этой технике, ее преимуществах. Пока же заказов на подобное оборудование поступает немного.
Обычный пандус установить в жилом доме все еще является проблемой. Эти конструкции отнесены к общему имуществу дома. Решать, устанавливать их или нет, должно общее собрание дома. Но вначале инвалид должен сам собрать все необходимые документы, пройти согласования, да еще за это и заплатить…
На совете при губернаторе я предлагал подойти к проблеме по-другому, самим создать технические условия строительства пандусов. При этом сделать конструкции простыми в обслуживании и монтаже: мобильными, а не намертво прикрепленными к конструктивным элементам здания. Тогда и функцию они свою выполнят, и никому мешать не будут.
— Вы считаете, что формирование доступной среды — работа, скорее, техническая, или она предполагает формирование другого мировоззрения?
— И тот, и другой путь необходим. Когда действуешь, неизбежно влияешь на сознание. Статистика говорит, что около 85 процентов людей готовы оказывать помощь инвалидам. Общественное сознание созрело, но кому-то не хватает понимания своих возможностей и ответственности.
— А те, кто не хочет идти по этому пути, чем мотивируют свою точку зрения?
— Причин называют много, но ни одну из них не могу принять как существенный аргумент.
— Оптимистично. Но подростки, например, обычно травят сверстников за любые выделяющиеся признаки… Не верится, что детей-инвалидов они примут легко.
— В детской среде агрессивность была и будет. Но происходит переосмысление, трансформация сознания школьников от момента первого впечатления до оценки реальных качеств личности. Ну и что, что у кого-то ног нет, зато голова светлая, и он может увлечь за собой интересными идеями, разговором… А подростки всегда ценят тех, кто может в трудную минуту оказать помощь. И в классах, где учатся дети-инвалиды, все чаще появляются лидеры среди ребят на колясках.
— В последнее время все чаще говорят не только об инвалидах, но и о маломобильных группах населения. Случайно ли их объединяют в одну группу?
— Эти две категории не разделить. Недавно, например, пришла ко мне женщина, у которой ребенок болен ДЦП. Пока он был маленький, она могла вынести коляску с ним на прогулку, но теперь ему — 14 лет, и она это сделать не в состоянии. А ему, как любому подростку, хочется видеть мир. Мы нашли управляющую компанию, уговорили жильцов, сделали аппарель. Теперь ею пользуются в доме и другие мамы с колясками.
Помощь может потребоваться любому человеку, никто от этого не застрахован. Всем необходимы те или иные условия доступности. Такое соединение всегда действеннее.
— Ведется ли какая-то работа по адаптации междугородного транспорта?
— Мне не раз говорили, что автовокзал у нас вполне отвечает требованиям, но ни один автобус для инвалидов не приспособлен. В салон не заберешься, там без посторонней помощи не развернешься. И вот недавно на несколько междугородных автобусов в порядке эксперимента установили опускающиеся платформы.
Внутри города ситуация другая. В марте прошлого года из 1188 автобусов, курсирующих по городским маршрутам, 312 было низкопольных. Но обязанность выдвигать платформы для посадки инвалидов есть не у всех водителей. Дело в том, что в муниципальных контрактах, заключенных с ПАТП-1, ПАТП-2 и УК «Север», такая услуга была предусмотрена только на 20 машинах по 11 маршрутам. Остальные в договоры по разным причинам не попали. Меня это возмутило. Кроме того, мы решили проверить, а как исполняется хотя бы то, что прописано? Из шести выбранных нами остановок: на одной инвалида никто так и не посадил, на других он смог сесть только в шестой, пятый, четвертый автобус. А был декабрь. В реальной ситуации колясочник замерз бы, наверное.
В ПАТП прислушались к нашим замечаниям. Ситуация стала налаживаться. В этом году на линию выходят уже 529 низкопольных автобусов. Для маломобильных групп населения это большое подспорье. Посмотрим, как в этом году составят техническое задание по обслуживанию городских маршрутов.
Но речь пока идет только о больших автобусах трех крупных перевозчиков. По «частникам» и «маршруткам» — все сложнее. Необходим специальный транспорт, его надо купить, а за оказание ситуационной помощи, которая требует дополнительного времени, производить доплату. Есть ли решение этого вопроса — пока не знаю.
— В городе работает социальное такси, но некоторые считают, что перечень его услуг и время работы недостаточны.
— В Тюменской области 95 социальных такси. Инвалидам, действительно, хочется и в парикмахерскую сходить, и в кафе съездить, и в гости. Почему они этого лишены? Вопрос вполне оправдан. Другое дело, есть ли у инвалида возможность реализовать свое желание иным способом, не только за бюджетный счет? Мне кажется, надо детальней изучить социальный запрос на предоставление услуг социального такси.
— Равные возможности и доступная среда — термины равнозначные?
— Идеологи этих двух проектов подразумевали, что да. Равные возможности — для всех. Доступная среда — для всех. «Для всех», на мой взгляд, здесь ключевой момент.
Если нам всем вместе удастся добиться того, чтобы для бизнеса создание условий доступности стало вопросом престижа. Чтобы для любого производства, для любого дела это стало культурой ведения дел, правилом хорошего тона. Если мы вместе сможем ситуацию изменить, тогда можно будет говорить об итогах, результатах и общих успехах.
— Когда-то я брал интервью у Николая Васильевича Никитина — конструктора Останкинской телебашни. Не все знают, что он был инвалид, у него одна нога была сухая, змея укусила в детстве. Он рассказывал: «Безобразие! Чтобы архитектору было интересней, он на станции метро «Арбатская» поставил у входа две ступени вверх и столько же вниз». Красиво, но страшно неудобно для инвалидов!
— Давайте вместе на хороших примерах показывать, как должно быть. Задача наша общая — не просто критиковать, а пытаться понять, что можно изменить, и предложить, как это сделать.
***
фото: С чего начинается доступная среда?;Журналисты редакции;Владимир Зимнев.