Дело за малыми. Бизнесменами
Предприниматели, которые работают в сфере бытовых услуг, отмечают, что повышение цен на одежду и обувь играет им на руку — спрос стал меняться.
Александр Вяткин — сапожник. В этом бизнесе он уже более 20 лет. Раньше пробовал занимать себя в других сферах: работал и поваром, и часовым мастером. Но менялись времена, менялись и виды деятельности. Ремонт часов, например, был хитом до начала 90-х, когда на рынок хлынуло множество разнообразных и дешевых моделей. Разбираться в старых механизмах, чтобы снова их запустить, стало не актуально.
— Бывало, мне часы приносили завернутыми в платочке, как драгоценную вещь, — вспоминает Александр Васильевич. — Советские еще «Полеты» и «Чайки» хоть и были порой покрыты ржавчиной, но вполне на ходу. Стоило только почистить их, заменить детальки — и они снова тикали. С китайским барахлом это не проходило. Там часто и ремонтировать-то нечего, все сделано кое-как. Проще выбросить и купить новые. Что люди и делали. Прибыль упала, вот и решил переквалифицироваться. Включился в семейное сапожное дело.
Свои «сапожки» у него были в разных частях города, с десяток точек, говорит, прошел за это время, но бросил якорь в одном из пансионатов на улице Олимпийской.
Первое время понять тонкости профессии помогал брат. Да и инструмент тоже он подбрасывал. Своего, индивидуального производства. Практика показывает, что лучше всего в руке лежит то, что сам сделал: вырезал, наточил, приспособил. Сапожные крючки, например, внешне очень похожи на тонкие крючки для вязания, но в магазинах их не купишь. А специальный алюминиевый шприц для подбивки каблуков и подошвы пришлось делать на заказ на заводе. Так что свой инструмент он называет эксклюзивным и дорогим, но не по цене, а по качеству.
В этом году Александр Васильевич установил в мастерской и ортопедическое оборудование. В пансионатах народ живет небогатый, дорогую обувь носит редко, зато ту, которая есть, не меняет годами.
— Раньше обувь шили из кожи, с ней и работать приятней — материал пластичный, поддается любой обработке, — говорит Александр, — а сейчас все сплошь кожзаменитель. Ушить его можно, а вот растянуть вручную — не получится, порвется.
Чтобы подгонять ботинки, сапоги и сапожки по размеру, он поставил особые станки со съемными колодками, которые позволяют растягивать обувь и в голенище, и в подъеме, и в носке. И не на полтора-два сантиметра, а гораздо больше.
— Однажды бабулечка принесла мне зимние сапоги, внучка ей отдала, модель, говорит, устарела, — рассказывал Александр. — Вот только молодая-то нога узенькая, а у пожилых… Так пришлось мне на станке сапоги растягивать на семь сантиметров в голенище и на три в подъеме. Подклад сверху, правда, порвался, но бабушка осталась довольна — носить можно.
Кризиса Вяткин не боится. Потому что он сапожникам как раз на руку.
— Раньше цены в магазинах на обувь пугали, но не очень, — смеется Вяткин. — А после Нового года люди как глянули на них, так и понесли мне свою старую обувку. Может, раньше уже и выбросить ее хотели или кому-нибудь отдать, а тут поняли, что еще пригодится. Годик-другой, пока не полегчает, и в старой, но отремонтированной можно походить. Одно плохо, — вздыхает он, — скоро лето. Сапожный бизнес он, в общем-то, сезонный. Тем более, у нас здесь, в пансионатах, где люди в жару в шлепках по улице ходят. Так что сейчас приходится крутиться, чтобы успеть побольше. Заказы все беру, никому не отказываю. Если надо, то и допоздна задерживаюсь. Малый бизнес ленивых не любит.
***
фото: Александр Вяткин.