Далеко ли до Пинатубо
Продолжение.
Начало в NN 114, 117.
Алвин сказал: есть тут у нас что-то типа спа, но сейчас не работает. (Я сделала грустное лицо). А есть еще natural. (Я радостно закивала). Но туда пешком далеко, два часа идти (опять грустное лицо). Трайсикл? Не пройдет, там надо через речку переправляться. Ок, сказал Алвин, я дам вам свой джип и своего водителя. Он же будет и гид. Я снова радостно закивала. Алвин очень хороший человек. Хоть и за деньги.
Ну и поехали. Водитель Алвина Джозеф весьма разговорчив, охотно отвечает на вопросы, то и дело поражая меня своей информированностью. Ну, например, муж обожает спрашивать у всех про численность населения, и обычно этот вопрос вызывает затруднения, а Джозеф уверенно сообщил, что в Санта-Джулиане полторы тысячи жителей. (Тысяча и пять, сказал он, и я успела проникнуться жалостью к этим бедненьким пяти жителям, испортившим круглую цифру, прежде чем поняла, что пять — это пятьсот). А в соседней деревне — четыре тысячи, там даже сотовая связь есть.
Мы проехали эти две деревни, пересекли речку (а вот джип, ехавший за нами, в воду не полез, высадил пассажиров и развернулся). Наша красная тойота (ну, в смысле тойота Алвина) 1975 года выпуска, там давно отвалилось все, что могло отломаться, даже дверных ручек и тех не хватает, какие-то провода торчат, и время от времени приходится заливать воду в радиатор, — но как легко она преодолевает преграды, просто класс. Внушает уважение. Не только нам. Речку мы форсировали под завистливыми взглядами собравшихся на берегу трайсиклистов: они одобрительно кивали нам и жестами демонстрировали восхищение.
Народ через эту речку (Джозеф сказал, она называется Bueno) ходит пешком, кое-кто тащит за собой велосипед. На том берегу — одноименная деревня. За нею еще одна речка, а там и третья деревня — Хот Виллидж, сказал Джозеф. Нам туда и надо, судя по названию. Мы вылезли из джипа, перешли через речку, затем прошлепали по грязи мимо водных буйволов и квадратиков рисовых полей, мимо местной девочки, набирающей воду из колонки, и тут среди зарослей тростника возникло бетонное сооружение типа ротонды — с колоннами, но без крыши. Колонны обрамляют небольшой бассейн. Вода прозрачная и видно, что ни дна, ни стенок у бассейна нет — по крайней мере, в привычном нам понимании. Внизу, довольно глубоко, навалены огромные камни, из-под них поднимаются пузырьки газа. Мы разделись и попытались окунуть в бассейн ноги, но увы! Ноги сразу стали ужасно красные, почти как вареные. Честно говоря, сидеть на бетонном бортике бассейна, держа ноги в воде, было физически невыносимо. Температура воды, как мне кажется, не меньше семидесяти градусов! Джозеф метнулся в деревню за ковшиками и принес несколько штук, чтоб мы могли зачерпывать воду и обливаться. Он сказал, что вода эта очень полезна для кожи и что люди с кожными заболеваниями специально приходят сюда и сидят. И что «в декабре, когда вода здесь не такая горячая» (ну-ну, верится с трудом), здесь вся ванна бывает заполнена людьми. Джозеф предложил сфотографировать нас на память и сделал смешной снимок — где мы все такие розовые, немного растерянные, с ковшиками на фоне зарослей тростника.
И почти сразу начался дождь. Вспомнила: на обратном пути с Пинатубо мы ткнули пальцем в синюю тучу у горизонта и спросили у Боя: скоро будет дождь? Бой сказал: дождь будет в четыре часа. Поэтому сейчас я потянулась к часам. Бой был прав — до минуты.
Дождь сильный и прохладный. Обливаться горячей водой стало гораздо приятнее, и мы с Ритой даже головы ополоснули. Беда только, негде спрятать рюкзак с документами и фотокамерой. Нет никакого укрытия. Одежда намокнет — ерунда, а вот рюкзак мочить не следует. А еще жаль, что я не могу запечатлеть эту необычную картину: посреди яркой зелени маленькое темное озеро в бетонных берегах, снизу поднимаются пузырьки газа, сверху пузырьки дождя, над поверхностью клубится пар (или это туман?). Героический Джозеф опять убежал в деревню и вернулся с зонтиком и полиэтиленовым пакетом, который мы с трудом натянули на рюкзак. Со стороны стало еще смешнее: Джозеф с зонтиком, мы с ковшиками, а дождь не унимается.
Нам смешно, а Джозеф забеспокоился и велел нам собираться: если воды в речках прибавится, мы не сможем переправиться обратно. Мы сразу заторопились, кое-как натянули мокрую одежду и помчались не разбирая дороги. Ноги сразу стали очень грязные. А когда мы переходили вброд речку, буйвол, что тащился перед нами, вдруг задрал хвост и уронил в реку здоровенную какашищу. Пришлось отвернуться и сделать вид, что ничего не было. Через секунду и правда ничего не было, течением унесло. Это было достойным завершением нашей помывочной эпопеи.
Приехали в гостиницу уставшие, но довольные. И стали живо обсуждать, что делать завтра.
Алвин сказал, что можно поехать кататься на квадроциклах, а есть еще один пеший туристический маршрут — небольшой! — к озерам Тамбо и Сан-Маркос, с заходом в деревни аборигенов. Честно говоря, после масаев в Танзании посещать аборигенские деревни я больше не люблю. Но тут все решила фраза Алвина, что в озере Тамбо мы можем искупаться. Купаться, ура! А аборигенов уж как-нибудь перетерпим.
Алвин сказал, что надо бы купить гостинцев аборигенским детям и поспешил меня успокоить: мол, Джозеф все купит, надо дать ему 100-200 песо. Eсли хотите, добавил Алвин. Обычно мы против подобной благотворительности (считаем, что от нее больше вреда, чем пользы), но во-первых, 200 песо это очень мало, а во-вторых, раз сам Алвин советует, то пусть.
И еще Алвин сказал, что мы можем стартовать во сколько захотим. Он пытался сосватать нам в попутчики парочку швейцарцев, что приехали в один день с нами, но те поехали кататься на квадроциклах.
На следующий день мы выспались, спокойно позавтракали. Потом Джозеф самолично выбрал нам пять крепких бамбуковых палок. Вот тут бы мне насторожиться. Но ощущение, что самое трудное (поход к Пинатубо) у нас уже позади, не покидало меня. Джозеф спросил про воду, я сказала: одна бутылка, — имея в виду, что у нас есть одна бутылка. А он подумал, что нам нужна одна бутылка, сбегал на кухню и принес. Eе мы и взяли. А свою бутылку оставили в комнате.
Муж считает, что одной бутылки нам достаточно, потому что мы будем плавать в озере. Я больше надеюсь на дождь. И вообще у нас небольшой, необременительный хайкинг. Что-то такое вроде сказал Алвин.
… Забавно: едем той же дорогой, что и на Пинатубо, только не через блокпост. Блокпост мы ловко объехали огородами. Уже полчаса трясемся; Джозеф о чем-то треплется с водителем. Сегодня за рулем не он, а какой-то молоденький парнишка. Я снова грущу, что не могу снимать через стекло, и все великолепие лахара опять проплывает мимо меня. Но вот мы выходим из машины и вслед за Джозефом начинаем карабкаться в гору. Здесь когда-то была дорога, но она размыта дождями, изрыта копытами буйволов, исполосована глубокими колеями от мотоциклов. Жарко; мы пыхтим и останавливаемся, а сверху нам уже машут — вон торчат кучерявые головенки! Нас встречает плакат «Добро пожаловать в деревню Тарукан», и первым делом Джозеф выстраивает нас у этого плаката и фотографирует. После он делает знак рукой, и к нам подбегают местные дети и с готовностью выстраиваются для общего снимка. Потом Джозеф командует детям выстроиться в две колонны, Рите и Яше выдает по пакету печенюшек, и начинается раздача гостинцев. Джозеф зорко следит, чтоб никто не ссорился, никто никого не обидел и никто не смухлевал (хотя дети все равно мухлевали, конечно).
Чуть поодаль, под большим деревом с широкой кроной, собрались женщины и улыбаются, наблюдая за происходящим. Мальчишки-подростки тоже наблюдают, за печеньем не подходят, гордые. Затем Джозеф повел нас на экскурсию, показал школу, построенную корейцами, и систему уличного освещения на солнечных батареях, подаренную продюсерами фильма (Джозеф сказал, что корейцы здесь снимали художественный фильм, и многие местные жители сыграли в этом фильме эпизодические роли). Вообще деревня Тарукан производит впечатление удивительно благополучной — церковь, чисто подметенные улицы, аккуратные бамбуковые изгороди, небольшие домишки под соломенными крышами. Правда, памятную табличку о таруканско-корейской дружбе кто-то обстрелял из рогатки — она вся в характерных отметинах.
Мы подсели к женщинам под дерево, представились, и одна из женщин что-то сказала, а остальные засмеялись. Джозеф объяснил: она ждет ребенка и говорит, сяду поближе к девочке, пусть у меня родится такая же беленькая! Надо сказать, что местные жители почти все негритосы. А я, как выяснилось, совершенно темная. То есть необразованная. До сих пор пребывала в заблуждении, что негритосы — это детсадовское название негров и что приличные люди таких слов не говорят. И только посетив деревню Тарукан и потом совсем слегка погуглив, я узнала, что негритосы это коренное население Юго-Восточной Азии, считающееся самым древним на планете. Сами они себя называют по-разному — аэта, агта, — а негритосами (вернее, негрИто) их назвали испанцы, высадившиеся на Филиппинах в шестнадцатом веке. Негритос, то есть черненькие!
Окончание следует.
***
фото: О поле, кто тебя усеял крупными камнями?;В колонну по одному становись!;Буйвол может пересечь реку, а джип — нет.