Возвращенное движение
В этом году Тюменскому протезно-ортопедическому предприятию исполняется 50 лет. За годы своего существования оно пережило немало подъемов и спадов, приобретений и потерь. Работающие здесь врачи наблюдали много жизненных трагедий, видели примеры силы духа и бессилия.
В ортопедии, может быть, как ни в какой другой отрасли медицины, время играет особую роль. Оно может работать и на пациента, и против него. Прежде всего, сам человек, попав в ситуацию «ограниченных возможностей», должен взять себя в руки и не затягивать обращение к врачу. Конечно, пережить сильнейший стресс, связанный с травмой или инвалидностью, намного сложнее, чем любую физическую боль. Особенно тяжело, как считают психологи, сделать этот трудный шаг в новую реальность тем, кто потерял возможность полноценно двигаться во взрослом возрасте, когда за плечами многолетний привычный опыт полноценной жизни. Тогда депрессия и вопрос: «За что?» могут стать плохими советчиками.
Благодаря возможностям нашего областного бюджета, тюменским инвалидам живется лучше, чем, например, безногим или колясочникам где-то в областях центрального Черноземья. Но поскольку деньги решают не все, то проблемы остаются. И всегда будут люди, которые могут чувствовать себя ущемленными, обиженными, тем более когда нервы на пределе…
За последние три года в Тюменском протезно-ортопедическом предприятии сделано многое, чтобы перестроить систему помощи инвалидам или просто тем, кто в подобной помощи нуждается. По словам директора предприятия Андрея Смирнова, у нас давно отошли от протезов «образца 1812 года» и времен летчика Маресьева. Так называемых шинокожных изделий на предприятии практически не изготовляют, а перешли к более сложному протезированию с использованием материалов на основе углепластика (о его прочности и в то же время пластичности можно судить по тому факту, что он – прямой родственник обшивки беспилотного орбитального космического корабля многоразового использования «Буран»).
Прежние шинокожные протезы имели много недостатков. Они, как известно по книгам, натирали конечности до крови, пока адаптировались к культе. И лишь приблизительно были индивидуальны. К тому же, поскольку сделаны были из натуральных материалов, имели способность загнивать и быстро изнашиваться.
Современные материалы этих минусов лишены. Под воздействием относительно высоких температур (порядка 50 градусов) пластик становится мягким и может до мельчайших особенностей “рельефа” принимать форму ноги или руки. А его объемы со временем можно корректировать, если, например, ампутированная конечность стала тоньше, что бывает достаточно часто после того, как спадает послеоперационный отек. Да и просто эстетически пластик выглядит более изящно. Может, в данной ситуации это покажется несущественной мелочью, и все же.
Во многом изменилась и конструктивная система изготовления протезов. Если любой сустав это, по словам Андрея Смирнова, детский конструктор, то и он имеет разные возможности – от супертрансформеров до простейших «дверных петель». Новейшие протезы, изготовленные с применением в основном импортных комплектующих (отечественные рассчитаны, как говорит директор предприятия, «для тех, кому за 60»), могут считывать до 60 параметров в секунду и, соответственно, подстраиваться под потребности своего владельца. Если бы такие протезы были у летчика Алексея Маресьева, он гораздо меньшей кровью и намного быстрее научился бы и бегать, и танцевать.
Только вот не все так просто, как хотелось бы. Импортные комплектующие – дорогие, и никакой фонд социального страхования не сможет оплатить всем желающим их потребности. Да, согласно федеральному закону, протезирование у нас бесплатное, но только «сумма компенсации не может быть выше стоимости средства реабилитации, положенного по индивидуальной программе». А такая программа хоть и учитывает индивидуальные особенности, но в минимальном размере. Полного и бесплатного комфорта никто вам гарантировать не сможет.
Поэтому, в Тюмени, конечно, есть примеры изготовления протезов стоимостью и за 700 тысяч рублей, но случаи такие единичны.
Никуда не деться и от кадровой проблемы в этой отрасли. Ситуация кажется абсурдной или анекдотичной, но, по словам Смирнова, специализация «врач-ортопед» в реестрах российских мединститутов отсутствует. Есть только система переподготовки кадров, часто дорогая, усеченная и, по большому счету, мало эффективная. Каждого травматолога-ортопеда приходится пестовать годами, поэтому хороших специалистов, да и просто специалистов, в этой области мало. Например, на тюменском предприятии их всего два, поэтому летом производство протезов временно замирает, а ближайшая запись в июне – на сентябрь.
Нам удалось застать за работой врача-травматолога Андрея Сомова, он делал крошечный протез для ножки годовалого ребенка, но завтра и он уходит в отпуск.
Особая тюменская привилегия заключается еще и в том, что, в отличие от абсолютного большинства территорий России, в нашем городе работают сразу два протезных предприятия (одно – со статусом государственное, другое – частное). Андрей Смирнов считает, что в отношениях между ними есть и конкуренция, и партнерство. И это идет только на пользу больным, которые могут выбирать предлагаемый уровень реабилитации, сравнивать, кто и какую услугу оказывает лучше.
Впрочем, главное для больного человека, утверждает Смирнов, – вовремя начать. Не откладывать в долгий ящик, иначе контрактура (то есть ограничение подвижности сустава) может стать практически необратимой…
***
***
фото: Андрей Сомов и его крохотная пациентка; Андрей Смирнов; в салоне предприятия.