Рисунки, которые говорят
Рисунки Хармса. «Издательство Ивана Лимбаха», 2007 год.
Даниил Хармс – один из последних представителей литературного авангарда 20-30-х годов прошлого столетия – был не только поэтом, прозаиком и драматургом, но и оригинальным художником и каллиграфом.
Новая книга впервые собрала художественное наследие Хармса – более 150 работ, выполненных на отдельных листах. Их нашли среди рукописей писателя, в его записных книжках. Многие рисунки, кстати, представлены впервые.
Издание сопровождают статьи, комментирующие мастерство Хармса-художника, рассказывающие о его творческих связях с художниками-современниками.
По сути, маргинальнее Хармса не было, наверное, никого. Если обратиться к лингвистике, то выяснится, что «on margin» обозначает «на полях». В смысле, заметки на полях тетради, на манжетах, на салфетках и прочих неглавных, второстепенных материалах. А еще – это «в кредит», «на заемные средства», «с рычагом».
Все значения к рисункам Хармса в какой-то мере применимы. Начать с того, что его рисунки – они же и тексты. Не как у Пушкина, который мог, забывшись, для отдыха чертить-вытачивать какуюнибудь женскую ножку, или насупленного Вольтера в колпаке, или малюсенькую виселицу с пятью узнаваемыми фигурками. У Хармса совсем не так. Для него рисунок – такая же значимая часть книги, как и стихи. Он вообще был против типографского способа печати.
Футуристы творили самодельные, сшитые нитками, книжки, а Хармс покупал готовые блокноты, придирчиво выбирая их в магазинах, а потом заполнял такими же готовыми «объектами», настоящими и вымышленными.
Рисовал, например, устройство двигателя внутреннего сгорания, несложные орнаменты, виньетки, записывал разговор с женой, переходящий в стихи, измышлял причудливые списки и перечни людей и вещей. Алфавиты реальных и выдуманных языков. Очень много планов несуществующих квартир… Все это при детальном рассмотрении превращается в целостный, хотя и хаотичный, текст.
После Хармса так творили очень многие. Но не у всех получалось так осмысленно, даже лучше, наверное, сказать – так многозначительно. Мало писать на полях или в блокнотиках: изначально должно быть то, что в иной форме высказать невозможно. Маргиналу нужны его маргиналии. Апокрифы. Тайны и знаки, которые он будет передавать с помощью своего нового языка. И должен быть обязательно высунут наружу «кончик» смысла, за который дешифровщик сможет вытащить внутренние богатства текста.
Так вот: книга рисунков Даниила Хармса наполовину состоит из комментариев, и читать их – упоительно. Мы узнаем, что литература происходит от слов litera и rature («буква» и «подчистка, выскабливание, стирание»). Любители всяких тонких сопоставлений, увлекательных подтекстов найдут здесь для себя много интересного. Умники-персонажи Умберто Эко зачитали бы эту книгу до дыр.
Парадокс состоит в том, что сам Хармс отказывался от подобных интерпретаций, умных фокусов и игры со смыслами. У него игры совсем другие. Он старается сгустить смыслы до такой степени, чтобы они были почти неразличимы. Многим знаком с детства один из таких приемов: берется какое-нибудь самое обыкновенное слово или имя (например, «стол») и повторяется снова и снова, пока смысл не начнет исчезать, а само слово не покажется необычным, диковинным, неузнаваемым.
Сам Хармс называл такое состояние «мерцанием»: наш взгляд скользит по поверхности вещей, не пытаясь проникнуть в глубину, и только так возможно увидеть вещь без искажений. Разумеется, для этого требуется некое особенное состояние сознания.
Так и здесь: текст перетекает в рисунок и обратно, неважное оборачивается важным.