О земном и возвышенном
В искусстве вы не найдете однозначных ответов на вечные темы. Но все-таки они есть.
Услышать музыку и высокую поэзию в обыденном может не каждый. Не каждый сформулирует ответ на сакраментальный вопрос: «Человек и музыка — кто солирует в оркестре? Что первично и что вторично?». Дилемма поставила в тупик и самого маэстро Антона Шароева, тем более что разрешить ее ему предложили без предварительной подготовки в самом начале программы литературно-музыкального салона «Мелодии всемирная истома» в воскресенье в Доме Буркова. Правда, замешательство маэстро было недолгим. Антон Георгиевич услышал в этом вопросе интонации давно известного: «Что было раньше — курица или яйцо?». И, взяв эту ноту, начал развивать тему.
— В животном мире — своя мелодия жизни, — рассуждал известный дирижер и музыкант. — Даже самые, на первый взгляд, приземленные звуки, наполнены особой музыкой — музыкой любви. Но ее надо понять и услышать. Гудение улья, например, исполненная драматизмом симфония, где в каждом фрагменте — смысл чьей-то жизни: трутня, рабочей пчелы, пчелиной матки. Люди многому могли бы научиться, наблюдая за цивилизацией пчел или муравьев.
Какое все это имеет отношение к музыке? Самое прямое. Великие произведения создают, как правило, те, кто многое пережил и переосмыслил. Например, композитор Антон Рубинштейн приступил к написанию самого значительного своего произведения — необыкновенной глубины и силы оперы «Христос» только в конце жизни. В этот период он, как и позже Лев Толстой, пришел к мысли, что все свои силы художник должен направлять на то, чтобы помогать человечеству, поддерживать молодых, юных и талантливых. Правда, сама судьба этого произведения, в отличие от трудов Толстого, тоже оказалась драматичной. Оно могло бы совсем затеряться в архивах, если бы однажды, перечитывая письма Рубинштейна, его правнук Антон Шароев не обратил внимания на единственную строчку и не начал многолетние поиски пропавшей партитуры.
Возвращение к старому, обращение к истокам, уверен Антон Шароев, — не просто ностальгия по прошлому. В общении поколений — зачатки будущего. Вот и воскресная встреча в Доме Буркова будет иметь свое продолжение — международное. В июне солистов тюменского симфонического оркестра пригласили в канадскую провинцию Квебек, где ежегодно проходят благотворительные Александровские балы. Там Антон Шароев обязательно расскажет и о возрождении традиции музыкально-литературных салонов. Это лет десять назад Тюмень на мировой музыкальной карте России была не заметна, но после тюменских премьер опер «Алкид» и «Христос», все в корне изменилась.
— Легко ли быть дирижером? — поинтересовались старшеклассники у Антона Шароева.
— Один концерт по энергозатратам в разы превышает сольные балетные выступления, — сказал Антон Георгиевич. — Неподготовленному такую нагрузку не вынести, не выстоять. Также как обычному человеку не выполнить 32 фуэте, он просто умрет на месте.
— А часто ли вы чувствуете себя счастливым? — спросили из зала.
— Счастье — вещь относительная. Полное удовлетворение от работы я чувствую только… часа полтора в год. Чем выше ставишь себе планку, тем сложнее ее достичь. А сколько встречается на пути любителей вставлять палки в колеса!… Но есть такое правило: чем больше ты выворачиваешься наизнанку, тем больше тебе возвращается. Чем больше ты целеустремлен и жаждешь получить результат, тем выше твоя энергетика.
Антона Шароева и солисток его оркестра пианистку Марию Блажевич и скрипачку Юлию Прямову зрители не отпустили, пока не услышали живую музыку в их исполнении. И когда Антон Георгиевич взял в руки скрипку и заиграл вокализ Рахманинова… Все, что было сказано, не сказано и осталось между строк обрело новую плоть и кровь.
***
фото: Маэстро Антон Шароев;Солистка Юлия Прямова