Война еще не закончена…
… пока не похоронен последний погибший солдат
Так сказал когда-то великий полководец Суворов, отличавшийся, как утверждали его товарищи по оружию и современники, и величайшей жалостью к рядовым своего войска, которое он водил и на турок, и на немцев, и на французов и, что скрывать, на поляков.
Последние два десятка лет в нашей стране отмечен небывалый прежде интерес к давно прошедшей, но все еще не забытой войне. Видимо, действительно, это было решающее событие последнего столетия, которое оставило глубокий след в сердцах. И, как сказал мне однажды замечательный тюменский писатель и фронтовик Иван Михайлович Ермаков: «Железом и кровью вписана в нашу память страшная дата — дата начала Отечественной войны».
Тем дороже для тех, кто занимается, подобно нам, «бумажной, архивной работой», письма, которые приходят в адрес редакции. Вот одно из вчерашней почты.
«…В газете «Тюменский курьер» за 3 марта опубликована статья «Эхо прошедшей войны». Скорбно читаю со слезами на глазах, как много отцов-братьев погибло из Тюменской области. И дальше читаю — нет ли тут моего отца Басова Степана Васильевича, 1915 года рождения, уроженца д. Маранка Ярковского района?
Пропал без вести в 1941 году, в декабре, под Белой Церковью — это, наверное, Украина. Если есть возможность отыскать — может, он что-то написал, какую-нибудь записку моей маме Варламовой Евгенье Филипповне в д. Бор Ярковского района?
Я отца не знала живого, родилась в августе 1940-го, а папа погиб в 1941-м. Я — его дочь Басова Фаина Степановна, ныне Захарова. Живу в г. Тобольске, на пенсии, в 4 мкр, дом 9-б, кв. 96. Часто смотрю военные фильмы, очень больно и грустно — натворила война.
С глубоким уважением к вам — Басова Фаина Степановна».
Неведомо, как мартовский номер «Курьера» попал в руки тоболячки Фаины Степановны Басовой. И еще добавил ей надежды, которую она хранит, не дает ей угаснуть практически всю жизнь. Найти, узнать: где, когда, как погиб на перемоловшей миллионы жизней войне один только человек. Один, но для нее, для Басовой Фаины Степановны, единственный.
На сайте Обобщенной базы данных «Мемориал» есть скупая информация о Степане Басове. Фактически — это запрос Евгении Филипповны в Ярковский военкомат. На основе ее запроса и просьб других жителей района ярковский райвоенком майор Загайнов представил в Москву, в управление по учету погибшего и пропавшего без вести рядового и сержантского составов, «Именные списки безвозвратных потерь Ярковского района с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года на 251 человека».
С тем, что уже известно нашей читательнице, есть только небольшое расхождение. Степан Васильевич пропал без вести не в декабре, как утверждалось в полученной семьей официальной справке, а 9 сентября 1941 г.
Как раз тогда немецкие войска опрокинули Юго-Западный фронт, командующий фронтом генерал-полковник Кирпонос, оказавшись в окружении, застрелился, в больших и маленьких «котлах сорок первого года» попадали в плен и гибли десятки тысяч наших солдат. Вышедшие из окружения командиры составляли списки «безвозвратных потерь личного состава», подобные тому, который я сейчас хочу процитировать:
«…Именные списки составлены на основании писем, пришедших в адрес погибших и пропавших без вести военнослужащих дивизии, так как других учетных документов не сохранилось.»
Этот документ — подлинный. Он касается 229-й стрелковой дивизии, сформированной, в основном, из уроженцев территории нынешней Тюменской области, и погибшей в котле уже следующего года, 1942-го, в большой излучине Дона. Тогда, согласно воинским приказам, штабы частей, оказавшихся в окружении, уничтожали, закапывали или сжигали все воинские документы. Уцелевшим приходилось составлять именные списки потерь «на основании писем, пришедших в адрес погибших.» В случае 229-й СД списки удалось составить на 2546 человек. Из 12 тысяч отправившихся на фронт из Ишима.
Но есть еще надежда — еще не все списки военнопленных выставил на сайт Дрезденский центр. Еще продолжается оцифровка документов Центрального архива министерства обороны. Будем надеяться.
Обратный адрес — Червишево
Впрочем, не обязательно Червишево. Может быть, Чернышенка. Может быть, Термитово. Это как кому повезет.
В большом селе, расположенном недалеко от Тюмени, есть распространенная местная фамилия: Буторины. Недавно мы увидели ее на одной из трофейных карточек военнопленных. Как уже привыкли, зашли на сайт дрезденского центра «Саксонские мемориалы» и увидели добрых два десятка Буториных — из Удмуртии и Кировской области, вологодские Буторины, новосибирские и свердловские. А один даже — из Абхазии. Из разных мест солдаты, но с общей горькой судьбой военнопленного.
Среди них есть и точно наши, червишевские. Есть предположительно наши — из Омской области. А куда отнести тех, кому немецкий писарь определил место рождения так: «Чернышенка» или вовсе «Термитово». Правда, шесть лет работы с трофейными материалами помогли «отрастить» интуицию, предполагать, как мог конкретный писарь запечатлеть немецкими буквами русскую речь?
Не стану пересказывать, как проходили поиски на громадном пространстве сайта ЦАМО «Мемориал». Трудно проходили. У кого-то был искажен год рождения. У кого-то в документе, которые «смершевцы» мешками выгребали из опустевших лагерей военнопленных, вообще не указано место рождения или написано просто — Россия.
Тем не менее, удалось с достаточной точностью установить имена пленных, ушедших на фронт именно из села Червишево.
Среди них Степан Андреевич Буторин, рядовой 238-го отдельного саперного батальона, который был направлен на строительство оборонительных сооружений в Литву, но уже 30 июня 1941 оказался в плену, где и погиб 13 ноября того же года.
Николай Леонтьевич Буторин, 1897, капитан из 284-й стрелковой дивизии. Попал в плен под Воронежем 10 июля 1942 года. Погиб в лагере IV-A 30 июня 1944 года.
Егор Алексеевич Буторин, плененный 4 августа 1941 года под г. Могилев. 5 октября 1941 года отправлен в концентрационный лагерь Освенцим. Есть основания полагать, что он оказался в той группе советских военнопленных, на которых фашисты испытывали действие газа «Циклон-Б», которым впоследствии отравили сотни тысяч человек со всех концов Европы.
Анатолий Иванович Буторин родился в соседней с селом Червишево д. Онохино. Жил в Тюмени. Ушел на фронт в составе сформированной здесь же 175-й стрелковой, был в роте связи. Наступление на Харьков поначалу развивалось успешно, но подкачала разведка — не обнаружила переброшенные под Харьков свежие немецкие корпуса. Анатолий Иванович погиб в плену 18 сентября 1942 года (в книге «Память» ошибочно написано — 8 сентября), место, где он похоронен, называется Арнольд-свайлер.
Федор Иванович Буторин в составе 2-й Ударной армии шел на выручку осажденному Ленинграду. Трагедия 2-й Ударной широко известна. Федор Иванович, начальник полевых ремонтных мастерских 92-й дивизии, попал в плен в июне 1942 года. В именном списке дивизии против его фамилии написано: «сведений нет».
Федор Григорьевич Буторин, сын Александры Дмитриевны Буториной, рядовой 56 стрелкового полка, попал в плен под Смоленском 29 июля 1941 года. Через четыре месяца он погиб в плену, в Хаммельсбурге. Его лагерный номер 13722.
Николай Васильевич Буторин, место рождения, согласно дрезденскому сайту, Чернышовка. Но это — Червишево. Это удалось установить по спискам Тюменского райвоенкомата, который отправил 18-летнего паренька в Ишим, где формировалась 229-я дивизия, о ней речь шла выше. Предположительно, Николай Буторин выжил в плену и вернулся на Родину.
И последнее имя, которое я назову сегодня, это Николай Иванович Буторин, 1911, уроженец «Термитово». В справочнике почтовой индексации за 1969 год такого населенного пункта в СССР не было. Скорее всего, речь идет именно о Червишево. Точнее могут сказать земляки этих солдат. Именно землякам я и адресую свои заметки. А Николай Иванович, сведений о котором не удалось отыскать ни на одном из сайтов, кроме справки из Дрездена, погиб в плену в марте 1942 года.
Что в Червишево могут добавить к моему рассказу?