Небесный тихоход
Ровно 11 лет назад, 8 мая 2007 года, министр обороны Российской Федерации подписал приказ N 181. Этот приказ принципиально изменил взаимоотношения между военной историей нашей страны и нами, гражданами этой страны. Этим приказом были открыты военные архивы и стали доступны миллионы документов, прежде как бы не существовавших.
Не только посвященные в тему доверенные специалисты по военной истории, но и буквально каждый получил возможность самостоятельного погружения в тему. Началась эпоха исторических открытий. Открытия эти буквально потрясали. Мы узнали о том, как совершались выдающиеся военные успехи частей и подразделений. Мы узнали подробности трагических событий, происходивших, в частности, на правом фасе Сталинградской обороны, в том узеньком коридоре, где гитлеровцам удалось-таки пробиться к Волге и где гвардейские дивизии, образованные из переформированных воздушно-десантных корпусов, истекали кровью, пытаясь пробиться к обороняющимся в Сталинграде дивизиям.
Мы узнали имена наших героев-земляков, подвиги которых по разным причинам в течение десятилетий оставались нам неизвестны. Имя им — легион. И хотелось бы всех назвать. Но сегодня мы расскажем только об одном.
Как его представить? Старший лейтенант Михаил Сидоров, штурман эскадрильи 715-го ночного ближнебомбардировочного авиационного Каменец-Подольского полка? Но что это скажет, к примеру, нашим землякам?
Попробуем иначе: Сидоров Михаил Eфросинович, уроженец д. Пастухово Исетского района. Гораздо теплее, правда?
Мы до обидного мало знаем про 715-й ночной бомбардировочный авиаполк по сравнению, например, с 46-м гвардейским полком легких ночных бомбардировщиков. Оба вылетали на задания по ночам. Оба летали на легких перкалевых бипланах, которые сперва называли У-2, а в конце войны по имени авиаконструктора Поликарпова По-2, а враг с издевкой — «Русфанер». Оба полка отважно воевали и награждены по заслугам. Так в чем же дело?
Думается, причина лишь в том, что 46-й гвардейский был женским полком, а его организатор — майор Марина Раскова была известна всей стране еще по довоенному перелету на самолете «Родина» из Москвы на Дальний Восток. А кто знал или знает подполковника Ивана Замятина, командира 715-го полка?
Так что сначала про полк. Хотя бы коротко.
Пообещать оказалось легче, чем написать. Тогда совсем коротко. 715-й авиационный полк (его полное наименование даже в наградных документах писалось по-разному — ближне-бомбардировочный, ночной легкобомбардировочный) был сформирован 22 июня 1942 года. Тогда согласно приказу экипажи 208-й смешанной авиадивизии «пересадили» на самолеты У-2. И сформировали полки ночных бомбардировщиков. Как утверждают многие авторы, причина тому была простая: «.в первые дни войны СССР потерял 90 процентов самолетов». Пришлось собрать все, что способно летать. В том числе и учебные самолеты конструктора Поликарпова — У-2, которые в просторечье называли то «кукурузниками», то летающими этажерками. Самолет этот был создан в конце 1920-х годов. Простейшая машина — деревянная конструкция, обтянутая перкалем. Ни рации, ни приборов ночного видения. Открытая двухместная кабина с дублированным управлением. Максимальная скорость — меньше, чем у современного автомобиля — 140 км в час. С нагрузкой — от ста до трехсот килограммов бомб — 100120 км. Кто придумал использовать его в качестве ночного бомбардировщика — до сих пор неизвестно.
Тем не менее, «этажерки» 208-й авиадивизии, а в их числе 715-й ночной легкобомбардировочный полк, успешно воевали на Брянском, Воронежском, Юго-Западном и 1-м Украинском фронтах. Принимали участие в 26 оборонительных и наступательных операциях, среди которых — оборона Воронежа, Сталинград, Курская битва, форсирование Днепра и освобождение Киева. Так, 208-я авиадивизия получила почетное название Киевская, а 715-й полк стал Каменец-Подольским.
И чтобы окончательно завершить общий раздел этого очерка, скажу, что 10 мая 1944 года летный состав полка был отправлен на переучивание. На этом легкобомбардировочная страница была закрыта. Добивал врага уже 715-й штурмовой авиаполк — на самолетах Ил-2. Над ними, как вы, возможно, знаете, ни свои, ни, тем более, чужие шутить не осмеливались. Одни их называли «летающие танки», другие — «черная смерть».
О том, что Михаил Сидоров, штурман эскадрильи 715-го авиаполка, родился в Исетском районе — догадаться легко. Такие редкие, как у него, отчества встречаются только в этих местах — Eфросинович. Небось, поломали себе головы писаря, заполняя на него наградные листы. Четыре боевых ордена на его гимнастерке — Красное знамя, Красная звезда и Отечественная война обеих степеней. И поскольку Михаил Eфросинович продолжал служить в армии и после войны, представьте себе, сколько весил этот, как говорят военные, «иконостас», когда он ушел в отставку в звании полковника и в должности штурмана-испытателя 1 класса Казанского авиазавода.
Хотя на самом деле Миша Сидоров из деревни Пастухово Исетского района в свои 18 лет если и мечтал о летной работе, то только самую малость. Сунулся было в тюменский аэроклуб, но первая же медкомиссия велела забыть об авиации.
И поступил исетский парень в художественное училище в городе Свердловске. Было это осенью 1939 года, наступил осенний призыв, повестка из РВК и — направление в Чкаловское военное авиационное училище. А еще через полтора года прибыл штурман Сидоров в Киевский особый военный округ, в 242-й скоростной бомбардировочный авиаполк. Правда, выпустили их курс не младшими лейтенантами, а всего лишь сержантами, так и носил треугольнички в петлицах до самого 1943 года. Когда надел погоны младшего лейтенанта, на счету штурмана Сидорова было уже триста боевых вылетов.
Кажется, я сильно забежал вперед. Опустим неразбериху начала войны, когда обученных штурманов по причине отсутствия самолетов в 242-м полку едва не отправили в пехоту, вручив каждому «дедовскую винтовку с двенадцатью обоймами патронов», как вспоминал позднее полковник Сидоров. Опустим Липецк, где его какое-то время «пере-учивали на пикирующий бомбардировщик Пе-2».
«.Сидоров на фронте Отечественной войны с 24 июня 1942 г. За этот период совершил 138 боевых вылетов на бомбардировку войск противника и его техники. Тов. Сидоров является снайпером-стрелком-бомбардиром (так первоначально называлась штурманская должность «летающей этажерки» — Р.Г.). В совершенстве овладев ночным самолетовождением, он точно приводит самолет на цель и поражает ее. Своей боевой работой он нанес врагу немалый ущерб.»
И далее в наградном листе, заполненном в сентябре 1942 года, майор Замятин перечисляет: уничтожен прожектор, взорван склад боеприпасов, уничтожено до 50 солдат и офицеров, бомбил большое скопление войск и техники противника, уничтожено орудие и дзот. И представляет старшего сержанта, провоевавшего всего три месяца, к ордену Красного знамени. Командир дивизии решение поддержал, но в штабе 2-й воздушной армии, видимо, решили, что хватит и «звездочки».
Это Воронежский фронт. А в январе 1943 г. командующий 3-й танковой армией генерал-лейтенант Рыбалко, надо думать, с большим удовольствием подписал фронтовой приказ о награждении старшины Сидорова орденом Отечественной войны 2-й ст. Эта история нуждается в подробностях.
«.Тов. Сидоров в период наступления 3 ТА. 17.1.43 из-за усложнившейся наземной обстановки произвел посадку в расположении войск противника. Итальянцы открыли сильный ружейно-пулеметный огонь, и только благодаря смелости и мужеству экипаж на подбитом самолете долетел до своих частей, уточнил их расположение и привез боевое донесение командующему 3 ТА.» (из фронтового приказа от 23.01.43).
А вот как пояснил эту историю полковник Сидоров корреспонденту газеты «Казанские ведомости» Тимуру Латыпову:
«.Зима снежная. Связи как всегда нет. Зам. командующего второй воздушной армией показывает на карте: предположительно вот в этом районе находятся передовые части танкового корпуса, нужно установить их точное местоположение. Взлетели, высота 400 метров, облачность, темнота, и только белая-белая земля. Прошли километров 80 от фронта. Смотрим — в большом населенном пункте идет бой: с одной стороны — колонна танков и автомашин, и с другой то же самое. И палят друг по другу. Вот только понять бы, какая из колонн наша. А садиться все равно надо. Подумал я немного и говорю пилоту через переговорный шланг: давай, с этой стороны. Сам не понимаю, почему именно с этой. Площадку выбрали наугад. Сели, однако, нормально, метрах в двадцати от дороги. Мотор глушить не стали. Вытащили гранаты, я пулемет приготовил. Кто-то подходит, я кричу: «Свои?» «Свои, свои». Повезло нам. Привели к подполковнику: «Старшина Сидоров, по заданию. Ищем танкистов генерала Рыбалко». Он: «Я подполковник Лозовский, ваши документы!» Никак не мог поверить, что это мы. Показываю. По-моему, он так и не поверил до конца, что мы свои, ни какая часть, ни сколько машин мне не сказал, только: «я подполковник Лозовский, нахожусь там-то». Как оказалось впоследствии, это был комиссар 88-й бригады 3 танковой армии… Вернулся к самолету. Пропеллер вертится. Танкисты нам бочонок вина. Но я отказался: хай поднимется, если найдут. Взлетели по своим же посадочным следам.»
Вот такой сюжет для приключенческого фильма. А вообще-то Константин Симонов, который, кажется, побывал на войне практически всюду, написал об экипажах У-2 «чернорабочие войны». Но это взгляд со стороны. А как оно выглядело изнутри? Из двухместной кабины без фонаря?
«.основной задачей была бомбежка всевозможных объектов. С 700-800 метров. Обычно так: заходили, убирали газ, планировали бесшумно и сбрасывали бомбы… Как-то бомбим железнодорожную станцию. Нас ловят — лучей пять скрещиваются с разных сторон. И выйти из них невозможно — скорости не хватает. И вот с одной стороны трасса пулеметная, с другой, с третьей. Потом очередями по восемь снарядов начинают бить двадцатимиллиметровые «эрликоны». Это по-настоящему страшно. Пытаемся уйти, а они все держат. Снижаемся, лучи прожекторов все ниже, ниже и вот почти ложатся, все, потеряли нас… Пришли на свой аэродром, а нас уже в сбитые записали — летчики соседнего полка видели, как мы шли, чуть не задевая землю. И, что удивительно, в машине — ни одной пробоины! Немцы часто не могли определить нашу высоту и ставили взрыватели снарядов зенитных на 700-800 метров, а мы шли ниже, и нас просто засыпало сверху осколками».
И еще кусочек из того же монолога: «.Не хочу хвастать, но моя точка зрения такая: пилот бомбардировщика — своеобразное «средство доставки», а все остальное делает штурман: ориентируется, бомбит, стреляет из пулемета, фотографирует. Не зря же Чкалов говорил: «Я что — извозчик! А вот Саша Беляков — голова, все знает!»
Третий орден — Красного знамени — наш земляк получил в декабре 1943 года. Eсли коротко: за 357 боевых вылетов менее чем за год. И за участие в освобождении Киева. Вот изложение только одного ночного вылета. «.погода явно не благоприятствовала боевой работе. Ночь была абсолютно темная, облачность 10 баллов, высотой 250-300 метров. Тов. Сидоров точно вывел самолет к цели и прицельным бомбометанием с высоты 200-250 м подавил несколько пулеметных точек противника. В эту ночь экипаж совершил 4 боевых вылета.» (из фронтового приказа от 16.12.1943). .Четвертый орден — Отечественной войны 1 ст. К этому времени полк отправлен переучиваться на Ил-2. Штурману Сидорову еще предстоит служить в армии, испытывать Ту-22 — дальний тяжелый сверхзвуковой самолет. Получает диплом исторического факультета МГУ и преподает в одном из казанских вузов.
* * *
У-2, вернувший в конце войны свое родовое имя Поликарпов-2, ушел в историю. Позволим себе маленькую справку.
В годы войны вся советская бомбардировочная авиация совершила 1270000 боевых вылетов. Из них 220 тысяч — дальняя авиация. 400 тысяч — обычные бомбардировщики. Все остальное — 650 тысяч вылетов — По-2. Больше половины.
***
фото: