Испытание выборами
…Убежден в том, что экономическая программа, которую сегодня реализует правительство, имеет серьезные шансы на успех. Инфляция идет вниз и будет идти дальше, если правительство не откажется от пройденного курса и не начнет делать опасные глупости. Стабилизация валютного курса, снижающаяся процентная ставка создают предпосылки экономического роста хотя бы в отдельных отраслях экономики.
Eсли с этого курса не сбиться, с 1996 года может начаться не только стабилизация экономики России, но и начало роста производства.
Конечно, обидно, что это произойдет только в 1996 году, а не в 1994-м. Наша страна заплатила за экономическое образование главы нынешнего правительства дороже, чем кто бы то ни было и когда бы то ни было платил за повышение квалификации. И, тем не менее, лучше поздно, чем никогда. Эта политика, при всех ее технических несовершенствах, серьезных издержках, имеет шансы на успех. Именно поэтому мы поддержали бюджет, представленный правительством на этот год. Мы голосовали за поддержку его экономического курса и против вотума недоверия правительству. Это стоило нам, наверное, каких-то политических дивидендов, упущенных выгод, но я убежден, что это единственно достойная и разумная позиция.
По той же причине мы считали возможным, несмотря на разногласия по принципиальнейшим вопросам, участие наших единомышленников в работе правительства. И до сих пор остаемся на этой позиции.
Мы убеждены, что успех экономической политики правительства — это важнейшая предпосылка возможности предотвратить прорыв экстремистов к власти наследующих парламентских и президентских выборах. И потому никто больше нас не заинтересован в том, чтобы этот успех состоялся вне зависимости от того, кто будет считаться его автором.
В то же время именно теперь, когда экономика России наконец приближается к стабилизации, начинает выходить из тяжелейшего экономического кризиса, есть основание поговорить о принципиальных стратегических вопросах. Когда корабль получил пробоину, главная задача в том, чтобы ее ликвидировать и откачать воду. Когда это сделано, полезно подумать: а куда, собственно, держит курс корабль, какие стратегические ориентиры у этого судна?
Как либерал я противник любых революций, считаю и эту революцию трагедией России, дорогой платой за неспособность коммунистической элиты, коммунистического режима обеспечить мягкий выход из социализма. Нравится ли мне тот капитализм, который сформировался в России? Конечно, нет. Он отвратителен и ужасен. Он воровати социально несправедлив. Мог ли он быть другим? Думаю, что нет. При своей наследственности, при тех страшных родимых пятнах, которые оставил социализм, при той непоследовательности в реформах, отсутствии их надежной политической поддержки он другим быть и не мог.
Мне такой капитализм нравится ничуть не больше, чем господину Говорухину. Другое дело, что я прекрасно понимал, каким будет этот российский капитализм после краха коммунизма, уже в тот момент, когда Говорухин снимал известный нам всем фильм «Так жить нельзя». Что же теперь делать с этим капитализмом? Здесь есть три пути и три серьезные социально-политические силы, каждая из которых выступает за один из этих путей. По существу, вокруг этого выбора и будет происходить политическая борьба в России на протяжении ближайших месяцев и лет.
Eсть мощная социальная сила, которой именно такой капитализм нравится больше, чем любой другой. Эта социальная сила — российское чиновничество. Капитализм, который возник сегодня в России, можно с полным правом назвать чиновничьим капитализмом. В нем уже разделены и вместе с тем неразрывно слиты государственная и частная собственность.
Отсутствие прозрачности механизма государственной власти, крупномасштабные возможности разбазаривания государственных средств открывают неограниченные возможности для перераспределения государственных средств в пользу «дружественных» частных компаний и фирм. Одна рука — в кармане государства, другая — в кармане такой частной фирмы, перекладывание денег из одного кармана в другой — вот идеал чиновничьего капитализма
Eстественно, что в такой ситуации должна была сформироваться партия, которая защищает интересы именно такого капитализма для России. Партия власти, которая на своих знаменах пишет одно слово «стабильность». Когда проходил съезд движения «Наш дом — Россия», один из выступавших очень откровенно сказал: властвующие тоже хотят побороться за свою власть, за ее сохранение. Они хотят, имеют основание и будут бороться. Это — нормально.
Блокирует ли такой капитализм возможности для экономического роста? Нет, не блокирует. Экономический рост в рамках такого варианта развития тоже возможен. Правда, он будет не очень быстрым и результаты его будут распределены социально несправедливо. Именно вопиющая несправедливость распределения результатов экономической деятельности, вороватость такого капитализма дают блестящие аргументы тем, кто хочет играть на антикапиталистической и радикально-националистической риторике, определяет потенциал укрепления позиций коммунистической партии и ее объективных союзников.
Конечно, не надо иллюзий, нынешняя КПРФ — это никакая не внесистемная позиция, это в некотором смысле часть истеблишмента. Большая часть ее руководства как села в 25-летнем возрасте в черную «Волгу», так и по сегодняшний день из нее не вылезает. Это люди, которые хотят использовать социальный протест, оправданное недовольство происходящим для того, чтобы вновь пробиться к власти и захватить в ней ключевые позиции.
Хотят ли они построить социализм и восстановить вновь тоталитарный экономический и политический режим? Честно говоря, не думаю. Не могу, конечно, этого исключить, но не думаю. Уж слишком тесно они связаны сегодня с собственными коммерческими структурами и интересами. Но они хотят другого, и это тоже очень опасно. Eсли вы посмотрите основные программные документы коммунистов, то увидите, что там сквозит идея «грабь награбленное», а ключевые слова — это «национализация несправедливо нажитой собственности». По всей видимости, придя к власти, они собираются национализировать неправильно, на их взгляд, нажитую собственность ( т.е. нажитую не связанными с ними коммерческими структурами) и передать в руки тем, кто «праведно» ее нажил, т.е. «своим» коммерсантам.
Насильственное перераспределение собственности — это всегда революция. Революция социально-экономическая по своей природе. А революция -это кровь. Я разговаривал в регионах с десятками фермеров, и среди них были очень сильные, которые на свое дело поставили себя, свои семьи. Они в один голос говорят: нет, мы своего так не отдадим, будем стрелять при необходимости. Уже есть очень много людей, которые вот так просто ничего не отдадут.
И, наконец, третья сила — те, кто заинтересован в нормальной, цивилизованной эволюции нынешнего капитализма, в том, чтобы сделать его гораздо более честным, социально справедливым, ввести антикоррупционные механизмы, такие, как тендеры, при государственных закупках, и многие другие. Я говорю про силу, которая заинтересована в том, чтобы государство служило обществу, а не общество было рабом государства, которая выступает за постепенный процесс приспосабливания к нуждам российских людей, к нормальной жизни. Это те, кого принято называть демократами, кто не отказался от этого слова, сколько бы сегодня ни пытались сделать его бранным, ругательным и непопулярным.
Вот, собственно, та ключевая альтернатива, которая стоит перед Россией и, на мой взгляд, должна определять наши политические позиции. Не конъюнктура, а принципы здесь самое главное. И в этой связи, конечно, первая и главная задача для нас — остановить войну и предотвратить еще одну революцию. Это программа-минимум. И в решении программы-минимум мы, без всякого сомнения, можем сотрудничать с партией власти. Вместе с тем я глубоко убежден, что наши братания с партией власти, отказ от своих стратегических позиций и разногласий были бы фатальной ошибкой для демократического движения. В конце концов кто-то должен нести знамя борьбы за нормальное демократическое цивилизованное общество. Мы не должны от него отказаться. Нас разделяет с нынешней партией власти целый ряд очень серьезных разногласий. Мы не принимаем того, как партия власти считает возможным распределять социальное бремя издержек и финансовой стабилизации и в целом экономической трансформации.
Когда обсуждался бюджет на 1995 год, наша фракция наиболее энергично боролась за увеличение финансирования науки при сокращении расходов на дотации и субсидии, колоссальная часть из которых разворовывается. По результатам первого квартала, расходы на субсидии, скажем, АПК профинансированы на 200 процентов, а расходы на науку — на 73 процента.
Почему у нас должны существовать не облагаемые налогами, составляющие десятки триллионов рублей фонды, такие, как фонд финансовой стабилизации Газпрома, размеры которого более чем втрое превышают все ассигнования федерального бюджета на финансирование российской науки? Не понимаю я этой логики и не могу ее принять.
Мы категорически не согласны с поразительным промедлением в осуществлении давно назревших антикоррупционных мероприятий. Хотя бы таких, как перевод финансирования вооруженных сил в компетенцию казначейства, что позволило бы обеспечить реальный финансовый контроль. Или переход к тендерной системе распределения заказов на государственные закупки, позволяющей на 30-40 процентов сокращать реальные расходы на соответствующие закупки.
Мы не можем смириться с тем, как бурно, словно на дрожжах, растет государственный аппарат, как в нем сохраняются крупномасштабные звенья, функциональное назначение которых в нынешних условиях непонятно даже мне, бывшему главе правительства. Причем структуры жизненно необходимые именно в условиях рынка, не формируются. Когда, как у нас, крупнейшие монополии регулируют сами себя, то это издевательство над логикой рыночной экономики.
Разумеется, мы не можем согласиться с полной остановкой реформы в аграрном секторе, с тем, что ее пытаются подменить крупномасштабными субсидия ми, большая часть из которых никогда до крестьян не доходит. В результате сложилась ситуация, при которой аграрный кризис больше всего нужен именно тем, кто зависит от распределения аграрных субсидий. Складывается порочный круг: аграрный кризис, крик о гибели села, выбивание из бюджета крупномасштабных субсидий, направление этих субсидий в коммерческие структуры. Коммерческие структуры используют их, разумеется, не для того, чтобы расплачиваться с крестьянами, а для спекуляций на валютном рынке и рынке ГКО. Крестьяне не получают деньги за сданный урожай. Аграрный кризис углубляется. Следуют новые крики про обнищание села, требования дополнительных ассигнований…
У нас есть очень серьезные разногласия с существующей властью по проблемам военной реформы. Фактически ничего не делается для реализации имеющихся здесь совершенно очевидных возможностей и резервов: упразднения параллельных и дублирующих друг друга структур, сокращения численности армии за счет ликвидации обслуживающих подразделений, ненужных в условиях рыночной экономики. Все это нынешнее правительство пытается подменить увеличением срока службы, по существу, подгоняя численность военнослужащих под существующие военные структуры. Вместо того чтобы их реформировать. Это политика, с которой я, например, никогда не соглашался и сейчас не вижу оснований соглашаться.
И, наконец, с партией власти нас, разумеется, разделяет вопрос о трагических событиях в Чечне.
Наша позиция, как мне кажется, должна быть и может быть и принципиальной, и прозрачно-ясной. Да, в борьбе за программу-минимум, за то, чтобы остановить войну и революцию, мы, разумеется, готовы к любым политическим союзам. Но в борьбе за цивилизованный российский капитализм, за демилитаризацию российского общества, за создание предпосылок социально справедливого, устойчивого российского развития мы должны нести свое знамя и не должны никому его отдавать.
Надо признать, что следующие выборы будут (я имею в виду парламентские и президентские) для нас очень тяжелыми, может быть, максимально рискованными для России. Вся тяжесть революции уже за плечами общества. Почти все возможные благоприятные результаты реформ еще впереди. Возможности радикальной антикапиталистической риторики широчайшие. Eще активно поколение людей, которых довольно легко обмануть вновь мелькающими красными флагами и социалистическими идеалами, и на базе этого обмана прорваться к власти.
Eсли нам удастся не проиграть на этих выборах и не отдать власть безответственным авантюристам, есть твердая надежда на то, что развитие России на базе рынка, начинающийся экономический рост, объективные возможности финансирования социальных программ навсегда закроют для этих сил путь к власти.