«Крылатая гвардия» — это десант
2 августа — день десантника
Герои этих сюжетов — люди очень разные, как по возрасту, так и по складу характера. Объединяет их принадлежность к мужественному племени воинов-десантников и еще тот факт, что все трое — земляки, тюменцы.
За строкой сводки
Аэродром, поданным разведки, был основным районом базирования авиации противника, которая за последнее время резко повысила активность. Фашисты готовились к наступлению.
Комбат определил задачу: поджечь вражеские самолеты. И подчеркнул, что в операции должны участвовать люди, готовые на все, хорошо подготовленные и физически крепкие.
Сержант Михаил Костенко знал по своему суровому боевому опыту, что судьба десантника бывает порой жестокой и оставляет только одно — как можно дороже продать свою жизнь. Но в данном случае нужно было во что бы то ни стало выполнить задание, а потом уж биться за свою жизнь, думать о возвращении.
Подготовили боеприпасы, взрывчатку, питание, одежду, парашюты. По мнению военных авторитетов, десантники могли продержаться в тылу врага не больше трех дней. Отсюда запас: на семьдесят два часа.
Основную ставку делали на внезапность. На аэродром посыпались на рассвете. Такой дерзости немцы не ожидали. К тому же, здорово помогли партизаны, которые прятались до поры в близлежащем лесу. За несколько минут немецкий аэродром буквально превратился в ад, в пекло, шагнуть куда не рискнули бы и сами черти. Пулеметная и автоматная трескотня, пламя от взорванных бензобаков и самолетов, охватившее полнеба, лай сторожевых овчарок, крики ошалевших от натиска фашистов…
Назад к своим пробивались целую неделю. Шагали на восток, то и дело ведя бои с немецкими постами. Оставалось него сухарей и махорки. Вода, подогретая в консервной банке, где плавали блестки жира, не утоляла голода. Но никто из оставшихся в живых не жаловался, а раненые стонали вполголоса.
На одном из коротких привалов Михаил неожиданно вспомнил, как юный корреспондент армейской газеты настойчиво допытывался у него, что такое подвиг. Костенко тогда растерялся. Перед глазами стояли сгорбленные парашютами, в наглухо застегнутых у подбородка шлемах, фигуры его боевых товарищей, их сосредоточенные, обветренные лица, а еще исхлестанные ливнями и фугасами, жгучие, как шрамы, солдатские дороги…
Глухой разрыв мины отбросил сержанта в сторону. Костенко потерял сознание. Eго положили на плащ-палатку и понесли. Очнулся он уже в госпитале.
Да, они вернулись. Не все: многие остались там, на вражеском аэродроме. Конечно, фейерверк десантники устроили сногсшибательный! А что было потом? Он силился припомнить — и не мог.
Медсестра, написавшая под его диктовку письмо родным, ловко свернула треугольник и спросила адрес. Костенко назвал Тюмень. А дальше… Улицу и номер дома он смог вспомнить спустя несколько дней.
…В оперативной сводке Информбюро прозвучало краткое сообщение: «Парашютисты-десантники совершили налет на замаскированный вражеский аэродром. Уничтожено восемнадцать самолетов противника».
Открытие истины
О событиях в Афганистане Геннадий Ильин узнал с друзьями в декабре 1979 года. Первый порыв выразился в рапорте: прошу направить для дальнейшего прохождения службы… И вот позади учебная рота, вызов в штаб: «Ваша просьба удовлетворена». Перед отправкой с ними беседовал офицер, вернувшийся из Афганистана. Некоторые пылкие головы эта беседа, надо сказать, охладила. В конце концов, каждый рассчитывал лишь на свои силы.
— Пока не побываешь в настоящем деле, все еще живешь иллюзиями, — прикуривая очередную сигарету, говорит Геннадий. — А тут все становится на свои места. Понимаешь: ты в экстремальных условиях и ни от чего не застрахован. Невольно начинаешь думать, что еще молод, ничего в жизни не видел. Но ходу этим мыслям не очень-то даешь…
Рассвет в горах столь же внезапен, как и закат. Группа десантников, выполнив боевое задание, нашла площадку и запросила вертолет. Не успели отойти от укрытия, как начался обстрел. Двое солдат оказались ранены. Группа не знала, что в ловушку можно попасть и на вершине, не предполагала, что душманы сумеют обогнуть гору и вызвать подкрепление. Выбравшись наверх, десант оказался .в окружении большого отряда отменно вооруженных бандитов.
* Нас прижали к земле — головы не поднять, обстреливали снайперски, каждый камень был пристрелян, не говоря о живой мишени. Я не мог даже воспользоваться рацией. У некоторых ребят к исходу вторых суток начали пошаливать нервы. Вообще-то это адски трудно — лежать неподвижно, ожидая, что тебя вот-вот подстрелят. Кое-кто делал попытку рвануться вперед… Мысленно я уже попрощался с родителями, друзьями. Не скрою, жалость к себе заливала. В голове крутились обрывки детства, словно кино, и я боялся, что не успею его досмотреть. Потом вдруг осенила мысль. Люди с трудом изживают свои дурные привычки, редко меняются по сути. Но именно здесь, в Афгане, многие эгоистические черты исчезают бесследно.’ Ради товарища готов на все — отдать последний глоток воды, заслонить от пули… Когда из окружения вышли, обнимались со слезами на глазах. Лишь такая практика, как настоящая война, способна изменить человека.
— Порой не в лучшую сторону…
— Согласен. Ну а дальше все зависит от характера;. Кое-кто становится просто неузнаваемым, ударяется в пьянку, сыплет убийственными аргументами: я, мол, такое видел и пережил! А тут еще черствость и бюрократизм, сытая наглость деляг… Уверен, что протест надо реализовывать в борьбе с этими явлениями. Потому многие мои друзья служат нынче в правоохранительных органах.
Геннадий берет в руки гитару и негромко напевает:
Вспомни васильковый цвет беретов,
Купола «воздушных бригантин».
Мы ползем пластунски через лето,
По планете в сеточках морщин.
Локпш в кровь, с последней сигаретой,
К рубежам и мужеству мужчин.
Автомат один. Одна Присяга.
Родина на всех солдат одна.
И в ночи, где света на полшага,
Только вспомни — вся она видна…
Под куполом — земля, как на ладони
— Взглянуть на землю из-под купола парашюта… Это та самая высота, с которой по-другому видишь и себя, и все окрест. Линия горизонта раздается — кажется, будто вся планета лежит перед тобой. Земля — как вогнутая чаша. Eсли прыгаешь в дождь, можно увидеть радугу, разлегшуюся в облаках. А ночью полюбоваться звездами и причудливыми созвездиями, в которые складываются огоньки под ногами…
Свой первый прыжок Юрий Черенков совершил еще в школе. Правда, только с вышки. А перед уходом в армию уже имел двадцать пять настоящих прыжков.
— Настоящий гвардеец! — похвалил командир крепко сложенного солдата, который быстро собрал парашют и прибежал к месту сбора. — Поздравляю с открытием личного счета! — И совсем не удивился, узнав вскоре о том, что Юрий не новичок.
… На табло — желтый свет. Район десантирования. Встать. Поправить автомат. Проверить нож. Рука на кольцо. Зеленый, сирена. Пошел. Грудью на ветер. Один, два, три, четыре — рывок. Плавный спуск.
— У тебя полторы сотни прыжков. Все. проходили гладко?
— Не всегда. Был случай, под Ташкентом, когда я должен был прыгать шестым. А солдат, чья спина с горбом парашюта секунду назад мелькнула уже в проеме люка, вновь оказался на порожке. Казалось, влети сюда шаровая молния — эффект едва ли был бы сильнее. Мистика! А все оказалось просто. Прыжки выполнялись с принудительным открытием парашюта, и вытяжкой фал, захлестнувшись под мышкой десантника, вернул его обратно. Выпускающий проглядел…
Гвардии младший сержант Черенков заканчивает срочную службу осенью нынешнего года. Eсть у него мечта: попасть в число испытателей новых конструкций парашютов.
***
фото: