Иван Федорович уполномочен заявить
Минздрав предупреждает: в общении с пациентами недопустимы фразы-провокаторы.
На самом деле ничего принципиально нового в рекомендациях Минздрава нет: об основах этики и деонтологии и психологических аспектах в работе врача нам неоднократно рассказывали еще на первом курсе медицинского университета. Однако когда в соцсетях всплыла таблица с запрещенными для врачей речевыми оборотами, мне стало как-то обидно, что нас опять пытаются загнать в рамки и превратить общение с пациентами в формальный обмен одобренными чиновниками фразами.
Конечно, здравый смысл в этих рекомендациях есть, но, на мой взгляд, в работе врача с пациентом гораздо большую роль играют так называемые «софт скиллс», а не слепое следование указаниям Минздрава. Больше всего обидно за уменьшительно-ласкательные слова. Большинство врачей даже не замечает их в своей речи, как их не замечают и пациенты.
Что плохого в том, чтобы сказать пациенту, что ему надо принести на следующий прием дневничок давления? Мне кажется, что после просьбы принести дневник надо еще родителей к главврачу вызвать. Или, например, успокаиваю я пожилую пациентку с анемией: ничего страшного, Анна Николаевна, попьете таблеточки, и все пройдет! В таких случаях мои «таблеточки» вместо курса ферротерапии утешают тревожную женщину намного лучше. Eсли на прием приходит директор фирмы, мужчина лет сорока с каменным лицом и кожаным портфелем, то ему уместнее назначить антигипертензивные препараты вместо таблеточек от давления: теперь я его деловой партнер по лечению гипертонии. И отчет по показаниям домашнего тонометра я тоже попрошу, чтобы оценить динамику.
В работе участкового врача таких нюансов много. Может быть, для профессора, например, кардиологии, рекомендации министерства и будут актуальны, ведь когда приходишь на консультацию к светилу, слышать из его уст сюсюканье по меньшей мере странно. А в поликлинике лечебно-профилактическая работа устроена иначе, и врачам амбулаторного звена требуется больше свободы в общении. Нам и так все регламентируют — начиная от жалких 12 минут на прием и заканчивая сроками ожидания на разные исследования и консультации специалистов. Но все-таки я обычно успеваю прикинуть в первую же минуту, как мне с человеком разговаривать: побольше улыбаться и шутить, быть ласковой или строгой, или объяснять по-научному. Как-то незаметно я научилась этому за четыре года участковой службы, мне это очень помогает построить с каждым пациентом доверительные отношения, основываясь на особенностях его личности.
Кроме того, когда работаешь на одном участке достаточное количество времени, успеваешь со своими «хрониками» практически подружиться. Возможно, с точки зрения Минздрава это неправильно, но, честно говоря, чиновники вообще далеки от меня; никому из чиновников не будет дела до того, что я сюсюкаю с Иваном Федоровичем, потому что у того прогрессирует деменция и сдавать анализы перед госпитализацией мы с ним ходим за ручку.
P.S. Иван Федорович вообще-то не мой пациент. Но он со своим участковым терапевтом не ладит: она, как он считает, «злая», разговаривает сухо и строго. Так что Иван Федорович ходит ко мне и на каждый прием приносит потемневший банан в пакетике из-под хлеба. Потемневший, на его взгляд, вкуснее.