Кто же воздаст?
Все революции начинаются по-разному. А заканчиваются одинаково – они пожирают своих детей. Все равно – в Европе, в Азии, в Латинской Америке или Африке. Может быть, такова человеческая природа?
5 мая исполняется 70 лет со дня первого, документально зафиксированного массового расстрела в Тюмени. Были приговорены к высшей мере «социальной защиты» 10 человек. Специально для этой цели приехал Рогинский, заместитель генерального прокурора Союза ССР Вышинского. Состоялась выездная сессия военной коллегии Верховного суда. Из следственных изоляторов Салехарда и Ханты-Мансийска доставили десятерых, что томились за решеткой свыше восьми месяцев.
Все десять были арестованы между двадцать шестым и тридцатым августа 1936 года. Для какой-такой надобности их держали? Может быть, большой террор 1937 года был спланирован еще раньше, только ждали команды?
Из десятерых восемь – большевики с большим партийным стажем.
Петр Роцкан – с 1915 года. Николай Дмитриев – с 1917. Василий Гусев, Петр Дмитриев – с 1919. Константин Цюнский и Алексей Тарасов – с 1920. Павел Дмитриев и Семен Поздняков – с 1925 года. И два бывших комсомольца – Израиль Иоффе и Петр Малышев.
Все они оказались (или только обвинялись?) в оппозиции к сталинскому курсу. Все они были высланы из центральных областей страны: кто в Салехард, кто в Березово, а кто в Остяко-Вогульск, нынешний Ханты-Мансийск.
Военная коллегия недолго задержалась в Тюмени. 5 мая начался суд. 5 мая вынесен приговор. 5 мая оперуполномоченный Тюменского оперсектора НКВД Ляпцев «в присутствии зам. прокурора Союза ССР Рогинского, председателя выездной сессии военной коллегии Верховного суда диввоенюриста Рычкова и начальника оперсектора Петрова» расстрелял всех десятерых.
Начали с большевиков. Потом взялись за левых и правых эсеров, за меньшевиков – русских и грузинских. А потом дошла очередь и до беспартийных. Их уже не считали. Просили у тех, кто был наверху, – увеличить «лимит по первой категории». Получали визу синим карандашом и характерным крупным почерком: «увеличить до девяти тысяч»…
В 1990-м году Ляпцев еще был жив. Мы встретились. Вот фрагмент этого интервью.
«… Вас интересует, как это все начиналось? Я расскажу чистосердечно. Значит, так… Июнь-июль 1937 года. Начальник Омского УНКВД Салынь вернулся из Москвы. Сказал: надо изъять весь контрреволюционный элемент, проводящий в настоящий момент контрреволюционную деятельность. Стали мы собирать информацию: кто, где, когда, что? Насобирали. А сверху – уже гонят! И Петров, начальник, говорит: давят, давят, давят. Дальше уже приказ: давайте организации! Какие организации? Да те же попы, с которыми я «работал», они же между собой встречались? Значит, организация… Арестовывались просто определенные группы, которые нам указывались. Мы не могли разработать арестованных ни оперативным путем, ни следственным. Поэтому понятно, что проходящие по делам нашего горотдела группировки фактически не существовали…
… Что было дальше? «Тройка» приговорит, и мы приводим приговор в исполнение. Вот вы пишете: «палачи» и так далее. Палачи мы – не палачи, но такая была обстановка. Интересуетесь, как это проводилось? Была же структура, был комендант. Он для приведения приговоров в исполнение оборудовал в подвале специальную комнату, там раньше был складик. Стены обил, чтобы не было слышно выстрелов. В этом складе и расстреливали, а потом увозили на Затюменское кладбище… У нас культурно расстреливали, не так, как в Тобольске, где укладывали одних на других. Вот вас ведут, вы и не встретите никого. Вы вещи оставили, зашли, вам объявляют приговор, ставят на колени и расстреливают. Стреляют, конечно, в затылок. Потом контрольный выстрел, в висок. Нет, у нас культурно делалось…»
Как вам это понравится, дорогой читатель, если это вас ведут, вам объявляют приговор, вас ставят на колени?
Может быть, все это надо забыть и застроить территорию за бывшим Затюменским кладбищем торговыми центрами и складами-ангарами? И ждать, пока господь бог вспомнит сказанное им же однажды: «Мне отмщение и Аз воздам!». И воздаст.